События
Кураторская программа Дмитрия Ренанского, запущенная в начале этого года, охватывает творчество композиторов от барокко до наших дней и предлагает увидеть актуальных художников, «всматривающихся в разлом, оставшийся от движения тектонических плит истории на стыке “тогда” и “сейчас”». Проще говоря, одиннадцать концертов цикла с философским названием «Что современно?» включают в себя произведения прошлых эпох и пьесы современных композиторов, созданные по заказу «ГЭС-2». Солисты и ансамбли представляют эти опусы в своеобразном диалоге друг с другом, показывая их, казалось бы, невозможные точки пересечения. Эти концептуальные музыкальные путешествия в Актовом зале с видом на березовую рощу собирают неизменные аншлаги – явление, крайне редко встречающееся на концертах современной академической музыки, но ставшее привычным для Дома культуры на Болотной набережной (к слову, также постоянно многолюдной площадки).
В очередном концерте цикла Дмитрий Ренанский решил объединить в одно целое трех крайне непохожих композиторов – петербургского мэтра Владимира Раннева, бывшего солиста МАСМ Ивана Бушуева, активно пробующего себя в новом амплуа, и самого Густава Малера. В их сочинениях, написанных с разницей в сто с лишним лет, сквозила одна и та же идея нетривиального воплощения поэтического слова. Владимир Раннев выбрал строки концептуалиста Льва Рубинштейна, Иван Бушуев – постмодернистскую поэзию Андрея Монастырского, балансирующую на грани абсурдности и сакральности, а Густав Малер обратился к творчеству поэта-романтика Фридриха Рюккерта. Превратить слова и пробелы в звуки и дыхание вызвались три также кардинально разных вокалистки: основательница ансамбля N`Caged Арина Зверева, студентка Молодежной программы Большого театра Елене Гвритишвили и солистка Пермского театра оперы и балета Наталья Буклага. Партнером для каждой из них был Московский ансамбль современной музыки, за пульт которого встал дирижер Самарского оперного театра Алексей Ньяга.
«Песни об умерших детях» – цикл элегических поэм, пронизанных скорбью и болью Малера, прозвучал в аранжировке голландского дирижера Рейнберта де Леу. В новой версии песни приобрели еще большую выразительность и тембровую индивидуальность, которая любопытно встроилась в акустику Актового зала: низкие струнные звучали так сочно и глухо, будто музыканты играли на нескольких бас-гитарах с усилителями. Солировала в малеровском шедевре меццо-сопрано Наталья Буклага, чей мягкий бархатный голос идеально передавал спектр эмоций, заложенных в каждом слове. Впрочем, ее размеренное чувственное повествование и проживание каждого звука не нашло отклика у Московского ансамбля современной музыки, звучавшего нарочито театрально, взволнованно и местами интонационно грязно – и только уверенные действия Алексея Ньяги не дали скатиться «Песням об умерших детях» в позднеромантический омут. Во время исполнения третьей миниатюры на сцене внезапно погас свет, но через несколько секунд включился снова, причем прожектор «упал» на фигуру дирижера. Так что, будем считать, магия случилась, с чем можно и поздравить музыкантов.
«…пытаюсь вообразить себе человека, который сказал бы Шекспиру: расслабься!» – именно эту цитату из Монастырского Иван Бушуев выбрал в качестве названия пьесы, наивно надеясь, что его кто-нибудь запомнит. В отличие от перформанса на сцене, освещенной черно-красным светом, в центре которого восседала Арина Зверева за синтезатором и микрофоном на стойке. Ее вокальная партия почти целиком состояла из ритмизованного проговаривания слов, слогов, близких по фонетическому звучанию, имеющих общие рифмующиеся друг с другом окончания (возвышенность, нарушенность, застроенность). В одном из эпизодов эту активную рэп-читку подхватил резкий «аккомпанемент» инструментального ансамбля – отчаянные кластеры рояля, сухие удары по коробочке, искаженные звуки препарированной бас-гитары, а также электронные семплы.
Мировая премьера была принята с большим воодушевлением, однако не могла затмить без преувеличения сенсацию этого вечера – «Серенаду» Владимира Раннева. Композитор давно уже зарекомендовал себя как мастер интеграции текста в музыку: его опера «Проза» по Мамлееву получила всевозможные награды, восторг критиков и не сходила с афиш Электротеатра «Станиславский». В сочинении, созданном по заказу «ГЭС-2», Раннев воплотил тот самый Zeitgeist, дух времени, так тонко и небанально, как может делать рефлексирующий художник, не гонящийся за композиторским хайпом и новым переосмыслением тембров, а создающий честное авторское высказывание. Солистки Арина Зверева и Елене Гвритишвили то сливались в чувственный почти барочный дуэт, то вокализировали на один тон в высокой тесситуре на манер эха, то уступали друг другу в пропевании фраз, рассыпающихся на мозаичные фрагменты, которые растворялись в сонорной пучине ансамбля. Постепенно из этих призрачных осколков воспоминаний, обрывков фраз, картин из омута памяти складывалось видимое целое, которое Раннев превратил в нечто, напоминающее задушевную советскую песню. Щемящий до минор, пение Арины Зверевой в духе Валентины Толкуновой, мерные аккорды у ансамбля и кадансовый оборот как итог – это было очень неожиданно, красиво и ударило прямо в сердце каждого сидевшего в зале. «Наша жизнь сама собой / По волнам несется /С бесконечною тоской» – эти слова-заклинания, повторяемые солистками бесконечное количество раз, заставили вспомнить все, что мы потеряли и что так и не сделали. Но, может быть, у каждого есть шанс исправить свою серенаду жизни и рассеять бесконечную тоску, словно намекала заключительная фраза у Елене Гвритишвили – интонация-вопрос, повисший в воздухе.
