Имя Сергея Старостина известно всем, кто хотя бы немного интересуется русским фольклором. Академический музыкант, кларнетист по образованию, он заинтересовался народной музыкой во время этнографической экспедиции. Увлечение переросло в любовь и, как следствие, в практику собирания народных песен и их исполнения.
Старостина интересует то, как фольклор сочетается с иными жанрами. В 1991 году он присоединился к новоджазовому дуэту пианиста Михаила Альперина и валторниста Аркадия Шилклопера – так возник легендарный, всемирно прославленный состав Moscow Art Trio. Из сотрудничества с рок-группой «Альянс» и знакомства с певицей Инной Желанной вырос проект Farlanders, наделавший много шума в Европе на рубеже 1990–2000-х годов.
Помимо неустанного творческого поиска Сергей Старостин (СС) изучает и пропагандирует фольклор: в экспедициях он собрал и записал более трех тысяч песен, вел телепередачи о народной музыке на телеканалах «Россия» и «Культура». Старостин много лет возглавляет жюри фестиваля этнической музыки и ремесел «Мир Сибири». Музыкант играет на рожках, калюках, колесной лире и других народных инструментах, многие из которых он изготовляет сам.
АЛ Ты занимаешься народным искусством уже больше тридцати лет – и как исследователь, и как практик-музыкант, и как тележурналист…
СС Давай называть это традиционной культурой. Традиционная культура – более объемное понятие, которое содержит в себе все на свете, весь опыт человека, живущего веками в одном пространстве, в одном окружении, лишь по суровой необходимости меняя свой цикл. Традиционная культура – больше, чем искусство. И что такое сегодня народное искусство? Понимаешь, я опираюсь, прежде всего, на академическую школу, на законы музыки. Погружение в народную культуру дало опору еще и на нее. Так что я не в чистом виде представитель народной культуры – я стою на перекрестке. Мне довелось общаться с исполнителями народных песен, наигрышей, музыки народной, удалось поучиться у них и постичь законы жизни этого жанра.
АЛ Что сегодня происходит с русской традицией?
СС Она не превращается в музейный объект. Впрочем, мы называем традицией то, что существует веками и передается из поколения в поколение. К примеру, кто-то может считать себя принадлежащим к школе Игумнова даже через поколения, но в традиции этот естественный путь передачи опыта сегодня приближается к нулю.
АЛ Когда связь прервалась?
СС Не вчера и не позавчера, а с момента Октябрьского переворота, не мгновенно, но насильственным образом. Уже через десятилетие после революции стала зарождаться так называемая колхозно-пролетарская культура, которая выбивала почву из-под традиционной культуры. Стоит сказать и о том, что традиция была невероятно сильна – иначе не дошли бы до конца ХХ века, сохранив в себе ядро традиции, те самые люди, которых я встречал. А традиция ведь потеряла уже два поколения! Когда традиция не передается на протяжении двух поколений, она обречена. И в этот самый момент – так уж сложилось исторически – за уходящую традицию схватились горожане.
АЛ Мне кажется, что этот интерес к народной культуре был для горожан еще и отчасти формой протеста против официальной культуры.
Музыка понималась людьми как очень важное средство, связующее их как с собственной жизнью, так и с мирозданием; в ней было и божественное присутствие, и божественное начало
СС Идеологи Октября и их последователи старались породить советского человека, переформатировать сознание, поставить в него новую «материнскую плату». А человек нынешний – уже не принадлежит той идеологии и после еще одного переворота вообще не понимает, кто он, что из себя представляет, где живет, за что ему цепляться, на каких основах ему жить…
Народной культурой долгое время занимались только ученые, но их деятельность заключается в накоплении информации, ее фиксации, анализе, публикации. А то, что делал Дмитрий Покровский со своим легендарным ансамблем (из него вышли Андрей Котов, возглавляющий хор «Сирин», экспериментатор Борис Базуров), для сознания тогдашнего городского человека было революцией. И она привела к очень серьезным изменениям. Параллельно возникали фактически подпольные ячейки, состоявшие из людей, искавших свой путь в наследии предков. Покровский же благодаря своей харизме и величию поставленной цели делал все это публично. Вода точила камень, интеллигенция ходила на его выступления – как и на джазовые фестивали, как на подпольные рок-концерты… Я много езжу по стране – как бы возвращаю долг (лет десять-пятнадцать гастролировал в основном за рубежом), и люди, которые приходят на концерты и фестивали, всегда ссылаются на Покровского. Именно он сделал эту прививку интереса к народной культуре.
АЛ Но, несмотря на это, лакированно-матрешечная культура выжила и даже слилась с русской поп-музыкой, произведя на свет жутковатого мутанта.
СС Да, казалось бы, отсекли одну голову, а на ее месте выросло аж две… С этим драконом сложно бороться. Он пророс и в концертную систему, и, что куда хуже, в систему образовательную. В течение нескольких десятилетий учебные заведения затачивались под некую систему – с бюджетом, с преподавательским составом, методологией. И какой силой нужно обладать, чтобы это прекратить? Нет, движение, спровоцированное Покровским, довольно масштабно. Оно продолжается, оно захватывает студентов народных отделений – и вузов, и средних учебных заведений. Когда-то они сами станут педагогами. Надо выдержать паузу, не разрушая ничего.
АЛ Глядя со стороны, кажется, что красота ради красоты в народной культуре не существует: в основе – целесообразность.
СС Не знаю, так ли это. Первоначально, конечно, музыкальный жанр, рожденный в традиции, имел утилитарный характер и был непременно приурочен к какому-то событию: либо это календарь, либо обрядовое действо. Но за долгие столетия жизни этой культуры формировался и эстетический, художественный критерий восприятия. Музыка понималась людьми как очень важное средство, связующее их как с собственной жизнью, так и с мирозданием; в ней было и божественное присутствие, и божественное начало. Так что нельзя опускать ее до уровня прикладного, сугубо земного. Эта среда формировала гениев – они возникали даже при условии анонимности (во время моей экспедиционной практики в последней четверти ХХ века мне такие люди встречались).
АЛ Ты сам конструируешь часть инструментов, на которых играешь. Правда ли, что мастера, изготовлявшие инструменты, были обязательно и исполнителями?
СС Цеховое разделение – один делает, другой играет – не характерно для русской традиции. В более древних, более глубоких традициях (в Индии, в азиатских странах) были мастера и были музыканты. Некоторые инструменты тех традиций технически весьма сложны. В русской же традиции (если не брать гармошку, которая пришла к нам из Германии через всю Европу готовой) инструменты довольно просты в изготовлении, и их вполне могли делать музыканты.
АЛ В своей музыкантской практике ты не раз входил в воды иных жанров – и с Moscow Art Trio, и с Farlanders Инны Желанной, и с другими проектами. Из этих слияний – с роком, джазом, авангардом – возникало нечто третье. Как это происходило и почему?
СС Давай я сделаю некий кульбит, прежде чем ответить на твой вопрос. Если бы, к примеру, меня назначили министром образования, я бы, прежде всего, предложил разработать иную образовательную схему для музыкальных учебных заведений, с опорой на классическое, академическое наследие и, конечно же, на традицию. Эти два столпа могли бы удержать мост любой тяжести и протяженности. А на нем может быть все что угодно: джаз, рок, электроника, авангард, нойз… Я это проверил на своем опыте. Понятно, что везде есть своя специфика, но ты сохраняешь себя, свои личностные качества. С джазом – особая история, потому что он вырос из классики и традиции, что только подтверждает мои слова.
АЛ Возьмем Moscow Art Trio, к примеру: изначальный классик Альперин с еврейско-молдавскими корнями пришел из джаза, Шилклопер – совсем из академической среды, из оркестра Большого театра (но и из авангарда в лице «Три О») – и ты, фольклорист-кларнетист. Возникла история, не имевшая аналога, как мне кажется. А главное – кто бы из вас с кем впоследствии ни работал, везде чувствовалась та закваска, тот уникальный микс, который был в вашем трио.
СС Миша Альперин, наш дорогой друг, которого уже нет с нами, меньше всех «ходил налево». У него было много разных проектов – с французами, с норвежцами, сольные записи, но Moscow Art Trio оставалось для него константой. Да что там, для всех нас в нем было нечто семейное, братское. Ни с кем другим его невозможно повторить, из формального воспроизведения нот ничего не сложится, для этого надо прожить жизнь вместе.
АЛ Я недавно слушал первую пластинку дуэта Альперина и Шилклопера «Wave Of Sorrow», вышедшую в 1989-м на лейбле ECM, и думал, насколько она вневременная! Там уже слышно, как из дуэта выйдет ваше трио. И в то же время самоценность этой записи абсолютна. Она абсолютно живая. Тридцать лет прошло! Это удивительно.
СС Согласен. Я слушаю наши ранние записи, начала 1990-х, и мне кажется, что ни по языку, ни по мышлению…
АЛ Архаики в них нет никакой!
СС А может, это и есть архаика?! Та, что не устаревает. Я слышу, сколько в каждой композиции идей заложено, и каждую из них можно развить самостоятельно. Мы не были бережливы, мы буквально сорили идеями, считали, что через открытую нами дверь кто-то пойдет… Но ничего не произошло.
АЛ Может быть, вы слишком много всего сказали?
СС Может, и так.
АЛ А время, проведенное с Желанной и Farlanders? Ваши совместные путешествия, бесконечные рок-н-ролльные гастроли, все по канонам: через всю Европу на микроавтобусе, сами за рулем… Ты же был старше их всех?
СС Да, старше, и звали меня – Дед… Чудесное время, настоящее приключение. У меня была довольно строгая жизнь в Moscow Art Trio; несмотря на все дурачество и баловство на сцене. А вот с Farlanders все ровно наоборот. Я бы назвал это попыткой создания нового для России проекта, хорошего, качественного соединения рок-н-ролла с этническими элементами, без пошлости и банальности. Но и тут за нами никто не пошел.
АЛ Хочется вспомнить еще об одном проекте – «Душеполезные песни на каждый день». Вас четверо: рокер Леонид Федоров из «АукцЫона», универсал-контрабасист Владимир Волков, который отлично себя чувствует и в аутентике, и в роке, и в новом джазе, Андрей Котов и ты. И что прекрасно – в самом проекте заложена какая-то утилитарность. Ведь нет сегодня таких «помогалок», нет камертона, с которым можно соотнести себя в нынешней безумной жизни…
СС Если апеллировать к названию, то оно возникло потому, что мы никогда близко все вместе не общались. Периодически происходили встречи, но не более, а тут общение было плотное, и оно, прежде всего, для нас самих оказалось душеполезным. Я больше остальных был подвержен страхам, так как не понимал, как мы будем выстраивать отношения с Леней, например, – у него совершенно индивидуальный язык! Федоров изначально отказался от исполнения и включения в программу своих песен, отринув себя, как автора; этот сильный поступок мы все оценили. В концертах квартета он свои песни поет, но на альбоме их нет. Тем не менее он принял активное участие не только в записи, но и в драматургии, и в звуковом дизайне альбома.
АЛ Мы с тобой, кстати, встречаемся не где-то, а у тебя на работе, которая называется…
СС Центр русского фольклора Дома народного творчества. Я здесь служу заведующим сектором актуализации нематериального культурного наследия. В сущности, занимаюсь тем, чем всю жизнь занимался.
АЛ Как актуализируется?
СС Очень непросто, когда по официальной линии это происходит. Существует инерция, стереотипы. Но у меня есть, к счастью, опыт. И я оптимистично настроен. Как пошутил когда-то Жванецкий: «С годами видишь вокруг себя все больше молодых лиц»… И это правда! Эти лица обращены в правильную сторону, и главное – их становится больше. Уже подходит третье поколение того самого фольклорного движения, о котором мы говорили. Так что подобная тенденция меня сильно вдохновляет.
АЛ И напоследок – о твоих авторских песнях. Ведь ты же и свои песни поешь!
СС Я непрофессиональный автор. Я ловлю то, что ко мне падает сверху: если падает, как не воспользоваться? Но я не нервничаю, если песни не пишутся в течение года. Зато потом напишутся – и на века.
