События
Десять спектаклей, одна премьера и два концерта – в Казани открыли 37-й Международный оперный фестиваль имени Федора Шаляпина. Самый старейший из советских оперных марафонов уже почти сорок лет культивирует единственную идею – в постановках татарского театра должны петь приглашенные солисты. Сама по себе цель вполне фестивальная: для жителей Республики подразумевается ежегодная возможность слышать прекрасных исполнителей.
В разные годы «имена» Шаляпинского фестиваля, действительно, были звездными. В Татарстане пели Рене Папе, Дмитрий Хворостовский, Хибла Герзмава, Ильдар Абдразаков, Ольга Бородина и многие другие певцы мирового класса.
Что же мы имеем на сегодняшний день? Программа фестиваля давно перестала быть оригинальной и уже много лет держится на архаичных спектаклях, куда из года в год вводят новых приглашенных певцов, отобранных по сомнительным критериям. При этом у театра достаточно возможностей для изменений, которые не происходят.
Фестиваль открылся новой постановкой «Царской невесты», она же – хорошо забытая старая. Режиссер Михаил Панджавидзе создал вариант своего же спектакля, который в 2015 году появился в репертуаре Большого театра Беларуси. Надо отдать должное сценографу из Германии, уже много лет работающему главным художником московского театра «Эрмитаж». У Гарри Гуммеля получилась, как говорят в таких случаях, красивая картинка: декорации качественные, сделанные со вкусом, без «диссонансов». Не нарушили красоту и костюмы работы белорусской художницы Нины Гурло.
Режиссером выдержана эстетика уходящего театрального языка. В спектакле нет смелых и провокационных решений. Для Панджавидзе, имеющего на эту эстетику право, важнее сохранить чистоту жанра. Но есть и небольшие детали, несомненно, оживлявшие историю времени Ивана Грозного. Например, из белорусской версии остался любопытный момент: Сабурова рассказывает о смотринах у Ивана Грозного и фразу «А на твоюто посмотрел так зорко» говорит не Собакину, а Лыкову. Обращает на себя внимание еще одна находка такого плана: опричники в I действии «за хлеб, за соль!» благодарят хозяина, но не Грязного, а Малюту. На эту же идею работает и придуманная постановщиками баня: ею заменена положенная по либретто «лавка у стола» в первой и второй сценах III действия.
Проработка мизансцен у Панджавидзе сделана детально, с большим мастерством. Он четко продумал рисунок роли для каждого героя, в спектакле нет случайных ситуаций. Единственной случайностью можно назвать «чужеродные» танцевальные фрагменты, как оказалось, отданные на откуп местному хореографу.
Несмотря на то, что певцы знают свои актерские задачи, их воплощение чаще всего становится спорным. Но начнем с выбора солистов – крайне странного. Объективно неправильно, когда среди всех главных героев органичен только один. Конечно, партия Ивана Лыкова в этом спектакле режиссером никак не «отяжелена», для стопроцентного попадания в нее нужно классическую трактовку образа украсить эмоциональной отдачей, безупречно спеть сольные номера и не потеряться в ансамблях. Все перечисленное у Богдана Волкова получилось на высшем уровне. Если вернуться к идее фестиваля, этот певец – единственный из всего премьерного состава, кого можно назвать звездой и у кого по-настоящему складывается карьера за границей: в ближайших сезонах он гастролирует в Европе и Америке.
«Царская» претендует на успех, когда в спектакле главной героиней становится не титульная Марфа, а Любаша, чья партия сделана Римским-Корсаковым более выгодно. Почему же на Шаляпинском фестивале зажатая Марфа в робком и неуверенном исполнении местной солистки Гульноры Гатиной затмила Любашу – Екатерину Сергееву?
По всем законам логики Любаше не больше семнадцати лет. По ключевым моментам либретто, которые последовательно хотел отразить режиссер, она наивна. Любаша изначально видит в Грязном, привороженном «злодейкой» Марфой, жертву. Может быть, и в ариозо из первого дуэта, и в ее арии мелодия не зря высоко взлетает на слове «тебя»? И смерть она принимает в надежде оправдать любимого. В спектакле другой концепции не просматривается, а эта интерпретация не состоялась из-за неудачного вокального решения.
Уже в песне Любаши солистка Мариинского театра Екатерина Сергеева применяет полную эклектику: здесь и подражание народной манере, и безобразное форсирование верхних нот. Но дальше в дуэте с Грязным, потом в сцене с Бомелием было необходимо найти для себя решение по использованию низкого регистра: нельзя так вульгарно петь. Дешевые эффекты не усиливают образ, а разрушают его.
Такое же несоответствующее никаким мировым стандартам пение демонстрировал Станислав Трифонов в партии Грязного, он вместе с режиссером и Олегом Мельниковым (Малюта) – участник белорусского первоисточника спектакля. Но у Грязного амплуа не столь хрупкое, в отличие от Любаши: но невозможно отсутствие правильной позиции и слишком широкий, «развязный» звук принять за специально подобранные краски.
Характерный тенор, солист «Новой Оперы» Максим Остроухов в своем родном театре Бомелия трактует по-другому, более логично. Как мы помним, первое, на что решается немец, – попросить «один лишь поцелуй». В данном же спектакле, из-за противоестественной активности, даже в момент, когда Бомелия пинают в доме у Грязного, все его желания преждевременно становятся понятны. Интрига самоликвидируется.
Народный артист Татарстана Михаил Казаков исполнил партию Василия Собакина. С одной стороны, солист Большого театра России, любимец казанской публики, сделал свою работу хорошо и крепко, но, к сожалению, сама эта роль ему совершенно не подходит.
Наконец, оркестр театра под управлением дирижера Арифа Дадашева «творил чудеса»: еще не приходилось слушать так прямолинейно сыгранную увертюру, где была скомкана не только первая быстрая тема, но даже и лирическая. Далее попросту поддерживался баланс (либо такое ощущение давали установленные для подзвучки микрофоны), и осуществлялся контроль за тем, чтобы не разойтись с солистами и вполне приличным хором.
В других вечерах Шаляпинского фестиваля участвуют в основном солисты Большого и Мариинского театров. Зато дирижировать приглашены два итальянца – Марко Боэми и Стефано Романи. Оба с опытом работы в Большом театре Беларуси.
