События
Идею фестиваля как презентации ведущих российских пианистов в необычном для них амплуа исполнителей на исторических фортепиано нельзя не признать смелой в условиях сложившегося в отечественной музыкальной жизни разделения «аутентичного» и «мейнстримного». Сама площадка также привносила оттенок конфликта формы и содержания: хайтековские чертоги бывшей электростанции заведомо диссонировали с утонченной эстетикой фортепианного историзма, как будто более уместной в соответствующих ей интерьерах. Тем не менее с акустической точки зрения концертный зал ГЭС-2 оказался вполне удачным для клавирного вечера.
Первое отделение было отдано Шопену, программа включала в себя преимущественно редко исполняемые сочинения: пианист будто бы специально избегал «заигранных» ноктюрнов, мазурок и полонезов. Исключение – лишь репертуарная Фантазия ор.49, ставшая прологом всего действа, необходимым как для слушателей, так и для пианиста моментом погружения в непривычный звуковой мир фортепиано середины XIX века. Кульминацией стало исполнение Болеро op.19: интерпретация Мирослава Култышева отличалась несравненной тонкостью оттенков и деталей. В неожиданном ракурсе раскрылись Три новых этюда B.130: возникла своеобразная параллель-предвосхищение мерцающих гармоний фортепианного стиля Метнера. Не менее убедительно были исполнены и Вариации на тему из оперы Моцарта «Дон Жуан», где пианист раскрыл бравурную грань творчества Шопена.
Второе отделение было отведено пятичастной громаде Третьей сонаты Брамса. На аутентичном инструменте она прозвучала неожиданно сдержанно, без характерного для композитора драматического пафоса – смысловым центром стали медленные части. Именно в этом произведении ярко проявилось мастерство Култышева: рояль Blüthner 1868 года из коллекции Алексея Любимова требовал совершенно иного туше, нежели податливые современные инструменты. По свидетельству исполнителя, приспособление к фортепиано стоило нескольких дней напряженных репетиций. Итоговый художественный результат, однако, оправдал все труды – Мирослав Култышев показал себя виртуозом в первоначальном смысле этого слова, с доблестью преодолев вызов исторического рояля. Пианист доказал, что он может блестяще владеть не только современным, но и аутентичным инструментом.
Вечер в ГЭС-2 стал и праздником фортепианного мастерства, и стимулом для размышления о проблеме истины в искусстве. Нужно ли знакомиться с сочинениями XIX века только на соответствующих эпохе инструментах или современное фортепиано адекватно передает специфику звукового контура прошедшего времени? Единственно правильного ответа здесь не может быть по определению, а самое сильное чувство после концерта – ощущение вечности красоты вне условностей преходящих эпох. Линия времени будто бы свернулась в причудливую петлю и соединила в футуристическом пространстве утонченность старого Blüthner и мастерство одного из ведущих отечественных пианистов.
