События
В яркой череде концертов к 100-летию Московской филармонии для меня выделялся именно этот – Владимира Юровского с Госоркестром имени Светланова. Во-первых, я, как и мы все, наверное, просто соскучилась по этому дирижеру, от которого всегда ждешь чего-то эдакого. Но учитывая, что с этого сезона он уже не шеф ГАСО, теперь не знаешь наверняка, когда «эдакое» наступит, насколько регулярными и частыми будут его приезды. Да и программа манкая: в первом отделении – Концерт для скрипки с оркестром Бетховена с маститым израильско-американским солистом, лауреатом премии «Грэмми» Гилом Шахамом. Гил – редкий гость на нашей сцене, хотя именно с бетховенским концертом выступал в 2006 году в московском Доме музыки с НФОР и Владимиром Спиваковым. А после антракта – Пятнадцатая симфония Шостаковича, далеко не часто исполняемая. Есть даже ощущение, что дирижеры ее избегают. Действительно, произведение трудное – симфония-прощание, до нее нужно эмоционально, духовно дотянуться, дорасти – и музыкантам, и зрителям, захотеть расслышать ее во всех деталях. Раньше я, честно говоря, не готова была погрузиться в эту бездну, а теперь, наверное, дозрела и шла прежде всего именно на нее. Тем более что знала: для Владимира Юровского это значимая партитура, только в январе он несколько раз сыграл ее в Берлине. Но в итоге главным впечатлением оказалась все-таки первая часть вечера – и даже не столько Бетховен, сколько Бах, исполненный на бис. Потому что именно в этом «бонусном треке» и была зарыта изюминка, на которые всегда щедр Юровский.
Исполнение концерта Бетховена, может быть, и не стало откровением, но продемонстрировало класс солиста. Вообще, как играть хрестоматийное сочинение, чем поразить публику, которая знает его чуть ли не наизусть? В данном случае – точностью, безупречностью исполнения, качеством звука, дополнительную красоту которому придавала великолепная скрипка Страдивари, на которой играет Гил. Не хочется лишний раз употреблять выражение «эталонное звучание», но, пожалуй, это было именно оно. Да и ГАСО тут проявил себя чутким партнером. Конечно, зал не хотел отпускать именитого скрипача, требовал бисов. Как известно, обычно солист играет на бис один, без оркестра, но не в этом случае. Скрипач с дирижером вышли вместе, и Владимир Юровский сказал: «По просьбе Гила мы поучаствуем в номере на бис. Это будет Хоральная прелюдия Баха “Я взываю к тебе, господи” (“Ich ruf zu Dir, Herr Jesu Christ”) в современной обработке композитора Андерса Хиллборга».
Хиллборг – шведский композитор старшего поколения (родился в 1954-м), резидент Филармонического оркестра Турку, автор музыки для симфонического и духового оркестров. А «Ich ruf zu Dir» – та самая «тема Земли», прозвучавшая в фильме Тарковского «Солярис» (1972) и ставшая настоящим хитом для наших соотечественников. Услышать знакомую мелодию в свежей и довольно-таки неожиданной аранжировке – с солирующей скрипкой вместо привычного органа – было необычайно любопытно. Небольшая по размеру, но космическая по масштабу, эта прелюдия вместе с еще одним – сольным и тоже баховским – бисом (Гавот из Третьей скрипичной партиты) не только поставила яркую точку в первом отделении, но и превратилась в осмысленную увертюру к Пятнадцатой симфонии Шостаковича. Более того, баховское «интермеццо» в какой-то степени перетянуло одеяло на себя, став важным акцентом вечера.
И вот Пятнадцатая симфония Шостаковича (1971). Последняя, предсмертная, она несет в себе какую-то особую тайну – как Шестая Чайковского, «Реквием» Моцарта или Альтовый концерт Шнитке… «Я заглянул туда, куда заглядывать нельзя», – сказал про свое гениальное произведение Альфред Гарриевич, и через 10 дней его сразил первый инсульт. Ну, а Шостакович вроде бы наоборот: хотел создать «веселенькую симфонию», как он сам говорил, подарок себе на 65-летие, но тоже «заглянул», и получился реквием – страшный, пугающий даже в самых простых на первый взгляд эпизодах. Первые три части промчались молниеносно. Я все ждала главного – финала, густо замешанного на Вагнере, на теме судьбы из «Кольца нибелунга». Финала, который, как мне кажется, похож на завещание или заветы нам великого мастера, который именно что «заглянул туда». Но ожидаемого катарсиса не случилось: первый же аккорд меди, взятый не вполне zusammen, как-то огорчил и отвлек от философских глубин. Я поневоле стала придирчиво вслушиваться в звучание многослойной партитуры и стала «ловить блох»: мне показалось, что суховато прозвучали столь важные здесь литавры («литавры судьбы»), чуть грубовато – контрабасы. Нет, все в целом было весьма достойно, не спорю, но я сидела и думала о том, что, работай Владимир Михайлович с Госоркестром больше и чаще, все могло бы быть еще лучше.
И все же, может быть, я неправа? Придя домой, решила проверить себя и послушать запись, которую весьма кстати повесили на сайте филармонии. И – о диво! – видео оказалось более впечатляющим, чем концерт (что, вообще-то, редкость, потому что обычно бывает наоборот). Все было отснято как настоящий и очень увлекательный фильм, крупные планы дирижера и музыкантов – мимика, движения рук – демонстрировали их вовлеченность в глубинное сочинение Дмитрия Дмитриевича, но главное – звук, он был великолепно сведен и сбалансирован. Как тут в очередной раз не похвалить службу интернет-трансляций и звукозаписи Московской филармонии во главе с Павлом Лаврененковым?
