События
Первый вопрос, который задает себе любой режиссер, ставящий «Риголетто», – стоит ли? Вопрос не риторический: в этой опере не получится схалтурить, укрыться за вычурными изысками фантазии, так как фактура предельно прозрачная и все на виду. От исполнителей «Риголетто» требуется высочайший класс мастерства и артистичность. Астраханцы приняли на себя серьезный вызов и достойно показались на фестивале «Видеть музыку», проходящем при поддержке Президентского фонда культурных инициатив и Министерства культуры РФ. По качеству продукции этот спектакль более чем достоин внимания.
В версии Михаила Панджавидзе действие разворачивается в живописных ландшафтах Венеции, а не в Мантуе, но в целом его видение «Риголетто» остается верным оригиналу и сугубо историческим, без осовременивания и опошления сюжета. Спектакль роскошно оформлен под руководством немецкого художника-постановщика Гарри Гуммеля. Сценография словно погружает нас в мир классических живописных полотен. Блестят яркими красками интерьеры дворца герцога, а по ночным улицам Венеции разливается бледный свет луны. Приятно увидеть соединение модерновых задников через видеопроекцию и декораций-трансформеров, которые из дома Риголетто легким движением рабочих сцены превращаются в улицу. И отдельно выделим живых музыкантов в первом действии, играющих для герцога, – как свежо смотрится это исторически оправданное решение, хотя и не предписанное композитором.
На высоте и световая партитура московского художника по свету Сергея Шевченко, которая на редкость удачно гармонирует с ходом музыки. Драматические моменты вроде проклятия графа Монтероне или бури в конце усилены резкими вспышками, а многочисленные сумеречные сцены оперы умело подсвечены, чтобы рельефно выделить силуэты героев.
Учитывая, насколько мир «Риголетто» жестокий и грязный, удивляешься, как Панджавидзе удалось сохранить и возвысить человечность героев. Кажется, что его работа с мимикой, жестами и в целом рисунки ролей идеально совпали с талантами певцов. Не поражая разум шокирующими идейными концепциями, «Риголетто» берет за душу проникновенным и технически совершенным исполнением. Даже в условиях суматохи гастролей и ограниченного времени на репетиции оркестровая работа была на высоте. Под управлением Валерия Воронина музыканты сыграли не просто слаженно, но и увлекательно, с удовольствием.
Эта постановка с таким же успехом могла называться «Джильда» – настолько публику увлекли ее сцены с Герцогом, с Риголетто и, конечно, ее сольная каватина. Под предельно скромный вердиевский аккомпанемент чистый, мягкий голос Яны Павловой то трепетно замирал наверху, то переливался волнами фиоритур в дуэте со столько же нежно звучащей флейтой. Рядом с Джильдой по яркости образа, безусловно, стоит заглавный герой оперы, Риголетто, в исполнении Сергея Тараненко. На фоне общего реализма постановки высокий рост певца немного выбивался из образа горбуна, но Тараненко как мог склонял спину и сурово сдвигал брови. В целом трагизм придворного шута и страстные волнения любящего отца у него вышли убедительно. Как и положено, Риголетто тут психологически сложный персонаж. Когда он издевается над знатными особами, его презираешь; когда он переоблачается в казуальную одежду и общается с Джильдой и служанкой, за него хочется переживать и сочувствовать
Добротные, крепкие певческие и актерские работы солиста Мариинского театра Антона Перминова (Спарафучиле) и Ксении Григорьевой (Маддалена) дополнили картину, хотя возникает ощущение, что в знаменитом квартете в последнем действии можно было бы лучше расставить героев по сцене – Джильду с Риголетто оказалось совершенно не видно. Солисту Большого театра Беларуси Алексею Микутелю, возможно, не повезло с акустикой, так как его голос не смог прорваться сквозь просторы сцены – казалось, что солист звучал слабо. «Сердце красавицы», которое старшее поколение публики знает наизусть, прозвучало нормально, в той части, где его было слышно, пока певец не ушел в глубину декораций. Но для одного из главных персонажей оперы его образ получился слишком вялым, не соответствующим традиционному образу герцога-вертопраха; а возможно, режиссер так и задумывал, чтобы показать, как Джильда «почти обратила его на путь добродетели».
В современном театре принято потрясать зрителя, удивлять и ужасать его. Астраханский спектакль просто рассказывает нам историю, нейтрально и объективно, и тем сильнее в сознании откладывается общее депрессивное уныние сюжета. Когда Джильда умирает, под финальные аккорды Риголетто вновь облачается в костюм шута и танцует перед придворными под одобрительные возгласы и всеобщие аплодисменты. Самоуничижение на грани мазохизма? По воле режиссера, не только придворные, но и мы, публика, в этот момент становимся свидетелями безмерных страданий человеческой души.
