События
Перед летней паузой театр Ла Скала показал необычный диптих «Сначала музыка, потом слова» Сальери и «Джанни Скикки» Пуччини, практически целиком исполненный силами учащихся Академии при театре – как молодых певцов и инструменталистов, так и начинающих сценографов. Еще одна особенность этой премьеры – наличие двух режиссеров. Первую часть поставил Гриша Азагаров, а вторая – оперный дебют легендарного Вуди Аллена. Дирижировал Адам Фишер, в главных ролях – Амброджо Маэстри.
Дивертисмент «Сначала музыка, потом слова», заказанный композитору императором Иосифом II для представления в роскошном дворце Шёнбрунн вместе с зингшпилем «Директор театра» в феврале 1786 года, – едва ли не единственное музыкально-историческое свидетельство соперничества Сальери и Моцарта. Впрочем, оно имело место по воле самого императора, пожелавшего устроить своеобразную дуэль между итальянской и немецкой оперными труппами (почти как в «Ариадне на Наксосе» Штрауса), которые на тот момент функционировали в Вене параллельно. В двух противоположных концах оранжереи было устроено две сцены: одна – для зингшпиля, вторая – для оперы-буффа. Посмотрев «Директора театра», зрители должны были повернуться на 180 градусов, чтобы оказаться лицом к другим подмосткам. Победа тогда досталась итальянцу, его опера выдержала еще несколько представлений в одном из венских театров.
Оба произведения продолжают метатеатральную линию, набравшую популярность в начале XVIII века и не исчерпавшую себя и в XXI. Без сомнения, публике на премьере были яснее и ближе многочисленные аллюзии на современность, на известных персонажей и популярную музыку, которыми полна «Сначала музыка, потом слова». Кроме того, что авторы ввели пародию на саму ситуацию – заказ написать оперу Поэту и Композитору (Касти и Сальери) графом Опицио (император Иосиф) в короткий срок, облик поэта напоминал знаменитого Да Понте. Исполнитель этой роли Стефано Мандини был одет так же, как Да Понте, и удачно копировал походку и мимику моцартовского либреттиста. Еще одним предметом сатиры стал кастрат Луиджи Маркези – знаменитый исполнитель той самой оперы Сарти, арию из которой Сальери цитирует и поручает сопрано. Пению Маркези великолепно подражала Анна Селина (Нэнси) Стораче, которая, в свою очередь, уже имела опыт и основания публично подшутить над последним. Роль Тонины на премьере досталась Челесте Кольтеллини – известной капризами и экстравагантными выходками примадонне оперы-буффа, которая, по сути, сыграла самое себя.
Конечно, столь многочисленные детали, связывающие сочинение именно с Венским двором и событиями, хорошо известными лишь в узком кругу, не способствовали его распространению. За последние четверть века в Италии, учитывая очень немногочисленные обращения к музыке Сальери, «Сначала музыка, потом слова», пожалуй, одна из самых часто представляемых работ композитора. В основном, за нее берутся театры второго ряда, но, как часто бывает, за постановкой в одном крупном театре следует другая. Так, после Ла Скала в октябре 2020-го состоится ее премьера вместе с моцартовским «Директором театра» в Ла Фениче.
Режиссура Гриши Азагарова и сценография Луиджи Перего выдержаны в традиционном духе. Действие разворачивается в квартире Композитора, где вся мебель по форме напоминает гигантские музыкальные инструменты значительно большего размера, чем клавесин, за который периодически усаживается хозяин (книжный шкаф и бар в форме вертикально стоящих контрабасов, а также лежащий контрабас, гриф которого служит скамьей). Огромная раскрытая книга, расположенная у левой кулисы, олицетворяет единственный атрибут Поэта, оттесненный в сторону многочисленными музыкальными артефактами. Костюмы Луиджи Перего, подчеркнуто элегантные, не принадлежат определенной эпохе и могут быть отнесены и к нашему времени. Единственная, кто одета в соответствии с жанром, который представляет, это Тонина: платье с элементами костюма Арлекина, треуголка и карнавальная маска, напоминающие о Венеции и персонажах commedia dell’arte (в момент написания оперы в Вене были чрезвычайно популярны комедии Гольдони). Капельмейстер и в одежде подчеркивает принадлежность к профессии – застежки его сюртука сделаны в форме скрипичных ключей.
Вторая часть диптиха – первая работа в музыкальном театре всемирно известного американского актера и режиссера Вуди Аллена. Постановка увидела свет одиннадцать лет назад в Опере Лос-Анджелеса, в Италии ее уже показывали на Фестивале в Сполето в 2009 году (но с другим финалом), переносом на сцену Ла Скала руководила Кэтлин Смит Бэлчер. Знаток и любитель классической музыки, в 83 года Аллен представил на строгий суд миланской публики свое первое оперное детище (говорят, заслуга принадлежит Пласидо Доминго, который много лет уговаривал режиссера заняться оперой).
Черно-белое «кино» в стиле послевоенного неореализма 50-х годов – приношение Феллини и Де Сика, – по мнению многих рецензентов, грешит общими местами: «спагетти, мандолина, мафия». Сцена (художник Санто Локуасто) представляет дом покойного Донати, переполненный мебелью и самыми разными предметами: столики, тумбочки, зеркала, серебряная посуда, газовый баллон, светильники, полки с книгами, кухонная утварь, фотографии в рамках, конечно, кровать с балдахином в центре. Кованая лестница ведет на террасу, с которой открывается великолепная панорама Флоренции, «изрезанная» бельевыми веревками с висящими на них вещами.
Джанни Скикки и его дочка – гангстеры. Лауретта набрасывается на Дзиту с ножом, когда та отказывается дать согласие на свадьбу племянника. Вдохновленный присутствием молодых певцов, Аллен заменил трагический финал, в котором под заключительные титры героя закалывали, на более оптимистичный, где Джанни играет в карты с Герардино (опять же, цитата из Де Сика). В спектакле много смешных находок. Завещание Ринуччо обнаруживает в огромной кастрюле со спагетти. Тело покойного родственники усаживают у входа «просить» милостыню; и доктор, и нотариус ему подают. А в конце все те же обманутые и разгневанные Донати успевают прихватить и подаяние. Свидетели, приглашенные для оформления завещания, тщательно подобраны – один слепой, другой глухой.
Исполнители показали очень высокий уровень подготовки, абсолютно всех можно похвалить за членораздельную дикцию и осмысленную фразировку. Учащиеся Академии (куратор Эва Мэй) достойно выглядели в компании мэтра Амброджо Маэстри. Великолепный и признанный Фальстаф, он хорошо вписался и в стилистику позднебарочного дивертисмента Сальери. Нехитрые мизансцены, выполненные в соответствии с авторскими ремарками, оживляет его выразительная мимика, «реагирующая» на все происходящее. В партии Джанни Скикки Маэстри выступает регулярно, и мне было приятно отметить, что он не повторяет удачных актерских ходов из «прошлого», не переносит элементы рисунка роли из других спектаклей. Баритон живет на сцене – трудно вообразить более естественное поведение – блестяще отыгрывает один и с партнерами, непринужденно справляется с вокальными задачами.
Очень хорошие певческие и артистические данные продемонстрировал Магеррам Гусейнов (Поэт), сложнейшую вокальную партию с честью одолела Анна-Дорис Капителли (Донна Элеонора), великолепно сочетая драматические и комические элементы в игре. Эксцентричный персонаж получился у Энкеледы Камани (Тонина), которая все же была лучше актерски, чем вокально, что, в общем, соответствует исторической правде, известной о первой исполнительнице этой роли.
Слабым звеном в «Джанни Скикки» оказался тенор Хун Ким (Ринуччо): ему недоставало технической свободы, уверенности на верхних нотах, и тембр голоса не показался мне особенно интересным. Самых положительных отзывов заслуживают Франческа Мандзо (Лауретта), Валерия Джирарделло (Дзита), Чуан Ванг (Герардо), Франческа Пия Витале (Нелла), Лаша Сеситашвили (Бетто), Эудженио Ди Льето (Симоне).
Оркестр студентов Академии при Ла Скала под управлением Адама Фишера звучал неплохо, но по-ученически. Обеим операм не хватило «огонька» и задора, что юным музыкантам должно быть свойственно от природы. И даже яркая, зрелищная и в чем-то кинематографичная музыка Пуччини не вывела коллектив из состояния академической сдержанности и корректности.
