События
Лев Николаевич Власенко… Имя этого выдающегося пианиста второй половины XX века уже вошло в историю русской музыкальной культуры. Ее лучшие качества: глубочайшая преданность своему делу, непрерывное совершенствование мастерства, страстная любовь к музыке, стремление проникнуть в самую суть исполняемого произведения и желание поделиться своими открытиями со слушателями – соединились в творчестве Л.Н.Власенко. Те же качества он воспитывал и в своих учениках, помогая им найти собственные пути в жизни и в искусстве.
Лев Николаевич был воплощением гармонии человека, музыканта и педагога. В этих ипостасях, как в сообщающихся сосудах, рождались свет и доброта, которыми лучился весь его облик – артиста, сына, благодарного ученика, супруга, отца и деда, педагога и воспитателя, просветителя, друга, гостеприимного хозяина. Интерес к жизни, разным странам и людям, языкам, литературе, истории, постоянно расширявшийся круг друзей обогащали и самого Льва Николаевича, и всех, кто его окружал. Поэтому смерть не стерла его образа в памяти родных, близких, учеников, друзей.
24 декабря Льву Николаевичу, ушедшему из жизни в расцвете творческих сил (1928–1996), исполнилось бы 90 лет. Именно в этот день в Большом зале Московской консерватории, с которой была связана почти вся творческая жизнь пианиста (студент, аспирант, ассистент Якова Владимировича Флиера, затем преподаватель, профессор), состоялся концерт, посвященный его памяти. Он стал достойным приношением Мастеру от его друзей, учеников и их учеников. Все выступления солистов сопровождал Российский национальный оркестр под управлением М.В.Плетнева.
Программа концерта сразу воскресила в моей памяти вечер 1986 года, посвященный столетию со дня смерти Ференца Листа, когда в том же Большом зале Лев Николаевич блистательно исполнил два его фортепианных концерта и Фантазию на венгерские темы. Лист был композитором, чья музыка сыграла особую роль в его творческой судьбе. Ведь первый большой успех и известность за рубежом еще совсем молодому пианисту принесла победа на Международном конкурсе имени Ф.Листа в Будапеште (1956), а его исполнение Сонаты си минор на первом Международном конкурсе имени П.И.Чайковского в Москве, где он уступил только Вану Клиберну, было признано выдающимся многими крупными музыкантами. Огромный успех выступления 1986 года Лев Николаевич разделил со своим учеником и подлинным соратником и другом Михаилом Плетневым (Плетнев занимался в его классе – после смерти Я.В.Флиера – во время подготовки к шестому Конкурсу имени П.И.Чайковского и в аспирантуре), который впервые выступил в тот вечер в Большом зале в качестве дирижера. Тогда под его управлением играл БСО Гостелерадио, а теперь – созданный им РНО.
Два концерта Листа обрамляли программу, прозвучавшую 24 декабря. Напомню, что в этих сочинениях Лист продолжил в новых условиях романтического пианизма линию интенсивного взаимодействия и взаимообогащения фортепиано и оркестра (линию, идущую от Бетховена) и создал тот особый тип фортепианного концерта, который достиг своей кульминации в произведениях Рахманинова. Именно эти композиторы образовали внутренний стержень исполнительского искусства Л.Н.Власенко. Три сочинения, составившие основную часть программы, развернули перед нами картину мира со своими особыми акцентами: героическим (Первый концерт Листа), трагическим (Рапсодия Рахманинова), лирическим (Второй Листа). Такое единство концепции возникло, конечно, во многом благодаря искусству дирижера, проявившему здесь и свои режиссерские качества.
Особое место в программе занял Концерт ми-бемоль мажор Моцарта для двух фортепиано с оркестром – воплощение красоты и гармонии мира, ставший своего рода символом ансамбля, того самого «согласья струн в концерте», о котором так прекрасно сказал Шекспир. Ведь все участники вечера (исполнители разных возрастов и рангов) были объединены причастностью к жизни и творчеству Льва Николаевича. Так, Элисо Вирсаладзе, чья игра была драгоценным подарком для слушателей, училась у своей бабушки, замечательного педагога Анастасии Давидовны Вирсаладзе – у нее же занимался в Тбилисской Центральной музыкальной школе имени Захария Палиашвили и Лёва Власенко. Элисо выступила в дуэте с Натальей Власенко, дочерью и ученицей Льва Николаевича, прекрасной пианисткой и педагогом. Они впервые играли вместе, но превосходное чувство ансамбля и моцартовского стиля объединило их стремления.
Другие солисты – это уже «внуки» Л.Н.Власенко, ученики его учеников, живущие в разных точках планеты. Москвичка Марина Яхлакова закончила в 2014 году Московскую консерваторию по классу Александра Струкова, «прямого наследника» Льва Николаевича: он одержал победу на Международном конкурсе имени Ф.Листа в Будапеште в 1991 году, а сейчас является профессором Московской консерватории. Марина продолжила «листовскую» традицию, став в 2011 году лауреатом 1-й премии на другом международном конкурсе имени великого композитора, проходившем в Германии (Веймар и Байройт). Ее артистическая энергия и мощный пианизм органично вписались в трагедийную концепцию «Рапсодии на тему Паганини», раскрытой в интерпретации РНО и его дирижера. Замечу, что трагическое в музыке всегда особенно волновало, по его собственному признанию, и Льва Николаевича.
Имя самой молодой пианистки, Аиши Гофф, связано с последними полутора годами жизни Л.Н.Власенко, проведенными в Австралии, в городе Брисбен, где с 1992 года работали Наталья Власенко и ее муж Олег Степанов – тоже ученик Льва Николаевича. Уже тяжело больной, он занимался с группой студентов Квинслендской консерватории Гриффитского университета, собирался поехать на конкурс в Сидней (в качестве члена жюри), за прослушиваниями на котором смог следить уже только по радиотрансляции. В 1999 году Н.Власенко и О.Степанов основали в Брисбене самый крупный в стране национальный конкурс пианистов имени Льва Власенко, привлекающий многих молодых исполнителей Австралии и Новой Зеландии. В 2015 году воспитанница О.Степанова Аиша Гофф стала победительницей этого конкурса. Ее выступление 24 декабря с Первым концертом Листа оставило приятное впечатление основательной пианистической школы, хорошего баланса виртуозного размаха и внимания к кантилене, чуткости к намерениям дирижера и необходимой уверенности в игре с оркестром.
Скоро уже исполнится четыре года, как Люка Дебарг стал любимцем московской публики. Как мне кажется, это произошло не только потому, что многие сразу почувствовали его яркую индивидуальность, способность заставлять вслушиваться в исполняемую им музыку. Российская публика восприняла его не как усердно рекламируемые французские духи, а как что-то свое, очень близкое. И так же, как когда-то все вспоминали, что Клиберн учился у Розины Левиной, так и теперь слушатели со своего рода удовлетворением узнавали, что фактически единственным педагогом Дебарга является Рена Шерешевская, выпускница класса Льва Власенко, и что именно она посоветовала ему попробовать свои силы на Конкурсе имени П.И.Чайковского, где его открыла для себя и публика, и многие музыканты, и продюсеры.
Конечно, прямые параллели между молодым французским пианистом и его «дедушкой» проводить необязательно, но нельзя не заметить некоторых общих черт. Это прежде всего постоянное глубокое изучение авторского текста, приводящее, в конце концов, к свободе на эстраде, к новому художественному открытию, которое может возникнуть спонтанно, в минуту вдохновения. «Соединить ум, сердце и пальцы» – мне кажется, что с этими словами из интервью с Дебаргом, вынесенными на обложку октябрьского номера «Музыкальной жизни» за 2018 год, Лев Николаевич мог бы согласиться.
Второй, ля-мажорный концерт Листа играют реже, чем Первый – вероятно, он менее эффектен для солиста, а то качество полного равенства в соревновании фортепиано и оркестра, о котором уже говорилось, выражено в нем исключительно ярко, может быть, даже с некоторым перевесом оркестра. Роль последнего особенно важна для создания целого, что затрудняется абсолютно нетрадиционной формой. Если выступление Дебарга с этим концертом на третьем туре конкурса в Москве несколько уступало его достижениям на первых двух турах, то 24 декабря оно оказалось на должной высоте. Сам пианист говорит о том, что именно после конкурса он понял, что для игры с оркестром необходимо столь же доскональное знание партитуры, как и собственной партии, и стал работать в этом направлении. Результат привел к тому полному слиянию с оркестром (при свободе и естественности в использовании богатейшей палитры фортепианных красок), которое необходимо для листовского сочинения. Для меня глубинной кульминацией всего вечера явился лирический эпизод, где солирующую виолончель поддерживает фортепиано, принимая от нее импульс к последующему развитию своего высказывания. Дуэт Александра Готгельфа (бессменного концертмейстера виолончелей со дня основания РНО!) и Люки Дебарга с чутким участием других музыкантов оркестра под управлением Плетнева стал еще одним примером «согласья струн в концерте», счастливым прикосновением к внутренней сущности музыки.
В одной из своих последних бесед (1992) Л.Н.Власенко говорил об особых мгновеньях, когда в зале наступает глубокая тишина, означающая, что его «ощущение музыки и непосредственный отклик публики совпадают». Он переживал такие мгновенья и в качестве исполнителя, и в качестве слушателя, испытывая, по его словам, огромную радость. Как мне показалось, публика уходила с концерта 24 декабря тоже с чувством радости и благодарности Льву Николаевичу, его потомкам, Моцарту, Листу, Рахманинову, всем участникам вечера и его организаторам.
