Страсти в Зарядье

Екатерина Бирюкова, музыкальный критик, шеф-редактор раздела «Академическая музыка» портала Colta.ru

Мне не хватало хорового наполнения, духовые инструменты заглушали голоса вокалистов. При этом пластичность и неброскость инструментальной части совершенно очаровывала. Я не уверена, что получившийся акустический результат – именно то, что имел в виду Пэррот. И в данном случае нужно говорить не о «подходе», а о неудачном саундчеке. Возможно, зал «Зарядья» великоват для такой музыки. Или музыкантов надо было по-другому расставить. В Москве это событие оставило много вопросов. Но я слышала, что в питерской Капелле оно же прошло на ура.

Наталья Зимянина, музыкальный критик

«Страсти по Иоанну» Баха под управлением британца Эндрю Пэррота (почти мой ровесник, а показалось, ему за девяносто) исполнялись со всеми особенностями аутентичного исполнения. Никаких грандиозных хоров; певцов было девять, музыкантов в оркестре – около дюжины (скрипачи и флейтисты – изумительные).

Казалось, словно присутствуешь в храме на службе, и, иногда заглядывая в текст, в который раз проходишь с исполнителями весь сюжет. Не скажу, что приехавшие с Пэрротом солисты – гениальные артисты, но предпочту сильным и драматичным голосам вот эту почти имитацию музыкальных инструментов: нет большего удовольствия, когда не замечаешь, где заканчивает флейта и вступает певица.

Были места, которые особенно тронули, несмотря на свою ненапористость. Например, когда бас в № 24 поет «Бегите к Голгофе!», хор на протяжении всей его арии повторяет «Wohin?» («Куда?»), но не слаженно; это тихо «восклицают» разные голоса, и особенно страшно, когда, словно однократный первый слог, это поет высокое, тишайшее, ангельское сопрано.

Что касается акустики, то для меня было идеально. Такой концерт – хороший старт, так как своего рода экзамен и для зала, и для его новых слушателей.

Майя Крылова, музыкальный и балетный критик

Впечатление не совсем удачной работы. С солистами, которых не всегда хотелось слушать. С трактовкой, которая местами подменяла деликатность – монотонностью все-таки. С невнятными струнными. С «кричащим» (на фоне остальных инструментов) органом. Но и с детальной отделкой фактуры и ясно выраженной концепцией, подразумевающей прозрачность звучания и отформатированную сдержанность богатых эмоций.

Все же Пэррот есть Пэррот. От него не отмахнешься. Против самого принципа не возразишь. Пассион – так, как он написан – по-моему, допускает подобное, независимо от того, насколько исторически точны выкладки сторонников этой теории (они для многих музыковедов спорны, но для многих достаточно убедительны). Да и внемузыкальные соображения говорят, что страсти, тем более – на темы религии, можно переживать по-разному. Можно – на высокой эмоциональной волне, открыто, а можно – с деликатностью, почти интимно, как вещь в себе. Другое дело, что практика именно московского исполнения могла бы вызвать сомнения в теории – не будь прежних прекрасных записей Пэррота.

Акустика должна быть привязана. Но этого не случилось. Акустика в зале хорошая, и с ней нужно уметь работать. Мне кажется, дирижер не учел особенности зала, в частности, не рассчитав соотношения подачи оркестровых групп на этой сцене и неправильно расставив певцов (вторая их группа – часть девяти солистов) «пропадала» со звуком и как бы пела себе под нос, находясь позади оркестра.

Событие – сам факт приезда Пэррота и его оркестра в Москву, за что спасибо организаторской команде «Зарядья». А что касается «заметности», то каждый художник имеет право на неудачу. И Пэррот тоже.

Илья Овчинников, эксперт Московской филармонии и «Золотой Маски»

Версия «Страстей по Иоанну», сыгранная по принципу «один голос – одна партия», произвела умеренное впечатление. Подобное исполнение имело бы шанс стать сенсацией, случись оно у нас двадцать или тридцать лет назад. Сейчас же, когда к нам приезжают лучшие ансамбли старинной музыки, когда буквально неделей раньше со своим ансамблем выступал Джованни Антонини, такой концерт напоминает старую пластинку – милую сердцу, но отложенную на дальнюю полку. Думаю, такой подход возможен при более сильной команде певцов, при большей готовности ансамбля соответствовать особенностям зала. Вероятно, этот состав лучше звучал бы в Малом зале консерватории, да и в Большом, возможно; однако от музыкантов, присутствовавших на репетициях, известно, что ансамбль пренебрег работой над балансом, необходимой на любой новой площадке.

Стало ли это событием? Безусловно – уже хотя бы только потому, сколько пришло на концерт специалистов и просто любителей, завсегдатаев БЗК и КЗЧ, для многих из которых именно этот концерт стал поводом впервые посетить новый зал. Другое дело, что из десятков людей с самыми разными вкусами, с которыми мы обсуждали концерт, нашелся ровно один собеседник, которому он понравился, остальные, не сговариваясь, твердили примерно одно и то же – об ожиданиях, которые не оправдались, о громком имени дирижера и ансамбля, не соответствующим реальным заслугам сегодняшнего дня. Да могли и не говорить – у большинства впечатление было написано на лицах.

Ольга Русанова, музыкальный обозреватель «Радио России»

Впечатление неоднозначное. Интересно, но скорее в чисто познавательном смысле. В музыкальном плане версия не особо убедила. Бесспорно, могут быть разные переложения, но… Если, скажем, «Ночь на Лысой горе» написана для симфонического оркестра, а ее исполняет брасс-ансамбль, то очевидно, что партитура от этого много теряет, и я знаю это не понаслышке. Точно так же и в данном случае «Страсти», на мой взгляд, немало потеряли, звуковая палитра оказалась обедненной. Не могу сказать наверняка, что эта версия акустически не подходит большому залу. Возможно, причина неубедительного звучания и разбалансированности – в конкретных кондициях вокалистов, на которых лег большой «хоровой» груз (далеко не все с этим справились), и неудачной рассадке (область ответственности дирижера). Однако событие, безусловно, заметное, коль скоро на него пришли многие музыканты, критики, эксперты. В любом случае мы получили новую информацию, в профессиональном смысле весьма полезную.

Сергей Ходнев, редактор отдела культуры газеты «Коммерсантъ»

Если говорить о качестве ансамбля, тонкости работы, красоте и одухотворенности получавшегося звучания, то впечатление превосходное. Хотя все-таки его не поставишь в ряд с впечатлением от пэрротовской записи тех же «Страстей» – во‑первых, из-за того, что часть арий вышла откровенно неудовлетворительно, во‑вторых, из-за сложностей акустического толка.

«Один голос на партию» – все-таки не просто исполнительская концепция, у нее фундаментальные научно-исследовательские обоснования, по поводу которых с Пэрротом спорить было бы как минимум странно. Я склонен доверять ему, когда он описывает распределение юных певцов из Томасшуле по лейпцигским храмам и градации богослужебной вокальной музыки, которая естественным образом подразумевала участие когда более искушенных певцов, а когда менее. И склонен соглашаться с ним, когда он вписывает баховский «хор» в большую традицию предельно камерных ансамблей артистов-виртуозов, восходящую еще к Ренессансу.

Другое дело, что мы оказываемся в затруднении, когда пытаемся из этого исследовательского материала делать однозначные исполнительские выводы сегодня. Кто должны быть эти «хористы»-ансамблисты: певцы с яркими и индивидуальными тембрами и крупным сольным опытом? Или это должны быть маленькие, деликатные, «смиренные» голоса? В первом случае мы рискуем потерять в слитности и гладкости хоровых эпизодов, во втором – и это показал концерт в «Зарядье» – в качественной подаче арий. И в пассионах эти риски, конечно, более очевидны, чем в кантатах.

Акустика современного концертного зала по определению не будет воспроизводить условия большого готического храма – реверберация не та. Что до «Зарядья», то такому компактному звучанию в зале в целом вроде бы комфортно в том смысле, что зал не кажется для него подавляюще большим. Но в частностях было кое-что странное – и в том, как неравномерно воспринимались инструментальные тембры (духовым повезло гораздо больше, чем струнным), и в том, что «рипьенистов» было подчас практически не слышно.

Концерт, безусловно, стал событийным. Страшно жалею, что не имел возможности послушать, как все это звучало в санкт-пе тербургской Капелле.

Виктор Александров, музыкальный журналист

Впечатление от концерта неоднозначное. Тем не менее, такая трактовка баховского пассиона может быть сохранена сегодня в исполнительской практике. Но особого откровения не произошло и событием не стало. Одобряю ли такой подход к партитуре? Скорее нет, все же ожидаешь какой-то объемности, полновесного и сакрального звучания. На мой взгляд, с точки зрения неоднозначной акустики Большого зала «Зарядья», подобная интерпретация «Страстей» Баха временами оказывалась сложной, отнюдь не камерной.