События
Русская и западная музыка эпохи барокко в аутентичном исполнении – главное содержание, изюминка и даже больше – религия фестиваля. Ибо его руководитель скрипач Андрей Решетин – это настоящий фанатик, бескорыстно, истово, совсем не по-современному служащий своему делу. И все эти двадцать с лишним лет он собирает вокруг себя таких же преданных соратников с горящими глазами – музыкантов, артистов и публику. Все они, кажется, озарены общей устремленностью в «горние выси», страстным желанием узнать и исполнить/услышать доселе незнаемое и неслыханное.
Фестивальные программы просто концертами никак не назовешь. Это какой-то другой жанр в духе той самой «эпохи Просвещения», которой более всего касается фестиваль: перед каждым концертом Андрей обязательно что-то рассказывает, настраивает публику, акцентируя ее внимание на чем-то очень важном, ключевом для него. И делает это так искренне, запросто, как будто находится не в битком набитом зале (а аншлаги на фестивале постоянны, где бы ни происходили его события – в Капелле, Эрмитажном театре или зале общества «Пальма»), а у себя дома на кухне, а все собравшиеся – это просто его гости. И это почти так и есть, причем «гости» не случайны – люди годами ходят на Earlymusic, зная, что здесь все будет по-честному и по-настоящему. При этом это часто люди молодые – идут, потому что интересно.
Да, правда: здесь интересно, необычно, но при этом не заумно – все, о чем идет речь, имеет отношение к нам, лично к каждому. Сделать далекую историю своей/нашей – такую задачу ставит Решетин и блестяще ее решает.
Все вышесказанное попробую проиллюстрировать на примере марафона «Женщины барокко» – это серия из пять концертов с лекциями-презентациями, которые в течение одного дня 22 сентября шли нон-стоп в дивном, недавно отреставрированном петербургском особняке «Пальма» (в конце XIX века он принадлежал одноименному обществу немецких ремесленников).
Женский сериал Андрей Решетин предварил поразившим меня (и думаю, всех собравшихся) вступительным словом: «Давно хотелось сделать программу на эту тему. Толчком явилось размышление о том, что женщины успешно справляются с мужской стороной жизни, порой гораздо успешнее самих мужчин (а вот мужчины как раз неспособны справиться с женской стороной мира). Особенно это ощутимо в нашей стране, тем более в Петербурге: сразу вспоминается, кто в блокаду стоял у станков, кто рыл окопы, оборонительные сооружения… Это все женщины. И когда женщины становятся как мужчины – значит, пришла большая беда.
Нам только кажется, что мир мужской, но это не так. На самом деле все самое удивительное исходит от женщин. Женщина – это самое главное, что направляет жизнь, направляет нас всех на какой-то путь очеловечивания. Когда мы смотрим на историю, на эпоху барокко, на женщин барокко – то если мы на этом остановимся, это неполно. Полно – если это повод вспомнить о женщинах наших семей, которые растили, помогали, спасали. В жизни все не идеалистично, но есть вещи, которые “держат”. Это одна из них».
Слова Андрея Решетина заставили думать, вспоминать, мысленно благодарить – тех, кого уже нет, кого успели забыть. Заставили удивиться: ну никак я не ожидала, что перед таким концертом мы будем вспоминать блокаду. Но оказалось, что это правильно, даже органично. Этим и силен Решетин: прошлое – вот оно, рукой подать, и оно наше, наше настоящее, наше будущее.
Первую программу под названием «Брат и сестра» открыла профессор кафедры небесной механики математико-механического факультета Санкт-Петербургского университета Наталья Сотникова (уже интересно, правда?) захватывающим рассказом об Уильяме и Каролине Гершель, брате и сестре, музыкантах и астрономах. Уильям открыл планету Уран, инфракрасное излучение, с ним связано изучение дальнего космоса, он считается основоположником звездной астрономии. А при этом – такой яркий композитор, написавший, помимо всего прочего, двадцать четыре симфонии. Рядом с ним была женщина – но не жена, не возлюбленная, а сестра Каролина – по сути, инвалид с детства: еще в нежном возрасте пережила тиф, оспу и перестала расти – была ростом 1,45 м. И вместе с тем это более чем реализовавшаяся женская судьба: Каролина преуспела как музыкант – Наталья Сотникова показала афишу «Мессии» Генделя, и там первое имя – ее, певицы Каролины Гершель. Но потом она стала великим астрономом, первой женщиной, которая вошла в Лондонское Королевское астрономическое общество.
Поразительные люди, удивительные истории жизни. И какая-то невероятная музыка – «Каприччио» Уильяма Гершеля, его исполнил Андрей Пенюгин. Казалось, в этой сольной скрипичной пьесе поместился целый космос – так выразительно, объемно она прозвучала в великолепной акустике театрального зала особняка «Пальма». Будто и не скрипка вовсе, а целый оркестр.
Вторая история – еще интереснее, эта часть программы называется «Воспитание чувств: салон Мадлен де Скюдери». Опять же, предваряя музыкальную программу, профессор кафедры истории зарубежных литератур Санкт-Петербургского университета, доктор филологии Вероника Алташина поведала о французских женских салонах – «подлинных центрах интеллектуальной жизни, игравших важную роль в истории Франции». В исторически первом салоне маркизы де Рамбуйе (1624–1648), который посещали Корнель и Ларошфуко, говорили о науке, политике, морали, воспитании, писали поэмы, играли в литературные игры. Завсегдатай этого салона Мадлен де Скюдери (1607–1701) вскоре открыла свой, прививая в нем «вежество», изысканный стиль общения. Кроме того, она прославилась как писательница, автор галантно-героических романов. На концерте сначала по-русски, а потом и по-французски (в исполнении барочного актера Данилы Ведерникова) прочитали так называемую «Карту Страны Нежности» из любовного романа де Скюдери «Клелия» (1654–1660). Это описание некой выдуманной «местности» с такими пунктами, как «Ласка», «Блестящий ум», «Заботливость», «Верная дружба», с селениями вроде «Милых стихов», «Галантных посланий», «Нежных записок». И даже с «Озером равнодушия» и «Морем враждебности». Сюжет о салонах иллюстрировали, с одной стороны, изображение на экране самой этой «карты», а с другой – пьесы для скрипки и бассо континуо французского автора Луи Оделинна (1680–1705) в исполнении Андрея Пенюгина (скрипка), Анны Бурцевой (виолончель) и Ирины Шнееровой (клавесин). И тут я уже окончательно утвердилась во мнении, что зал «Пальмы» создан для камерного музицирования, особенно аутентичного: звук, напитываясь, обогащаясь его воздухом, обнимает собой все пространство зала, становясь объемным и глубоким.
После концерта Андрей Решетин неожиданно сказал мне: «Эта история гораздо ближе к нам, чем кажется. Потому что в России тоже было нечто подобное – фантастическая школа, основанная императрицей Анной Иоанновной – Первый шляхетский кадетский корпус (1731). У нас было на тот момент великолепное военное обучение, мы уже победили шведов. А ей хотелось, чтобы ее подданные были не только умными и мужественными, но еще и галантными. Поэтому она там вводит музыку, балет (не бальные танцы, а именно балет), театр. А чтобы поднять на высокий уровень искусство, она берет из Придворной капеллы самых лучших мальчиков и переводит туда. Жан-Батист Ланде начинает вначале преподавать там, а потом уже создает знаменитую Академию балета (в то время: Придворная танцевальная школа. – Прим. ред.), которую потом назвали именем Вагановой».
Третья часть марафона «Женщины барокко» называлась «Больше, чем смерть: Никита и Александра Демидовы, Иоганн Себастьян и Барбара Бах»… Снова необычные люди и судьбы. Этот концерт открыли Вариации на русскую песню «То теряю, что люблю» Ивана Хандошкина в исполнении двух скрипачей – Андрея Решетина и Андрея Пенюгина. Удивительная щемящая музыка, ее в свое время играли дуэтом даже Мстислав Ростропович и Леонид Коган. Посвящены уральскому промышленнику и меценату Никите Демидову и его третьей жене Александре Евтихиевне, с которой он был счастлив. Они много путешествовали по Европе, в этом путешествии родились их дети, а по приезде в Россию Никита Демидов даже начал строить для жены дворец. Но внезапно 33-летняя супруга умирает, и его горю нет конца. «То теряю, что люблю» – как точно назван этот музыкальный памятник любимой жене.
Вслед за этим Андрей Решетин сыграл знаменитую баховскую Чакону – пронзительно, сокровенно. И при этом – поразительное дело – ему пришлось играть как бы «под ногу»: в данном случае Чакону танцевал «Санкт-Петербургский барочный балет Анджолини».
«Идея концерта в том, что любовь сильнее смерти, – поясняет Андрей Решетин. – Чакона Баха, как и вариации Хандошкина, – это произведение, которое он сочинил как “гробницу” на смерть своей первой жены Барбары Бах. 1720 год. Он приехал с гастролей, счастливый, у него был огромный успех, деньги, ангажемент на будущее. И вдруг узнает, что его дом осиротел, дети одни, а любимая жена уже похоронена. Его жизнь не дожита, она оборвалась – его собственная жизнь. И он пишет Чакону – как способ дожить эту жизнь, он словно хочет станцевать с ней чакону, прожить жизнь в этом танце, потому что жизнь – это в каком-то смысле и есть чакона».
Конечно, всем известно, что изначально чакона – это танец, но все же мы не привыкли так думать о баховской Чаконе из Второй партиты. Невозможно было представить, что ее можно танцевать. Хотя, между прочим, Гардинер в книге «Музыка в Небесном Граде» тоже пишет о том, что «Баха надо танцевать». А вот «Санкт-Петербургский балет Анджолини» взял и станцевал – деликатно, по-барочному. Опыт, несомненно, любопытный, но лично мне, признаюсь, шарканье ног мешало слушать эту великую музыку.
Ну и две заключительные программы марафона «Женщины барокко» были посвящены двум императрицам – Анне Иоанновне и Елизавете Петровне. Первая из них называется «Оклеветанное достоинство» – своего рода оправдание, реабилитация Анны Иоанновны, про которую и по сей день трудно прочесть добрые слова. Между тем это была просвещенная монархиня, которая много сделала для образования и культуры в России: создала Шляхетский кадетский корпус, открыла Академию балета, привечала при дворе итальянские оперные труппы, музыкантов, пригласила, в частности, Франческо Арайю. И, по сути, заложила основы для развития оперы и балета в стране. А еще при ней в Петербурге были достроены Кунсткамера, Петропавловский собор, театр…
«Отвсюду бессмертная хвала и велика тебе слава пристоит, о Анна»… – это из «Оды к императрице Анне» Антиоха Кантемира, которую продекламировал на концерте Данила Ведерников, тем самым расставив по отношению к этой императрице все точки над i. Музыкальная программа вполне рифмовалась со стихотворной – это был сплошной оммаж государыне и ее людям: сыграли Скрипичную сонату Доменико Далольо (1700–1764), посвященную гофмаршалу Анны Иоанновны Рейнгольду Лёвенвольде, затем – Andante из Сонаты его друга Луиджи Мадониса (1690 или 1700 – после 1767), посвященной Анне Иоанновне. Оба композитора – личности примечательные. Далольо был замечательным скрипачом, учеником Тартини, он приехал в Петербург при Анне Иоанновне, а уезжал уже в эпоху Екатерины Второй. Как и Мадонис, он был одним из учителей Петра Третьего, а также скрипичным мастером (Андрей Пенюгин, кстати, играл на его скрипке). Что до Луиджи Мадониса, то он прожил в России еще больше, чем Далольо: приехал в 1731-м и остался навсегда. Под его сонату, сыгранную на скрипке и клавесине, танцевал Балет Анджолини, номер назвали «Павлин».
И наконец, заключительный концерт марафона «Женщины барокко» посвятили музыкальному Петербургу Елизаветы Петровны. Исполнили второй акт первой оперы на русском языке «Цефал и Прокрис» Франческо Арайи (1755, либретто А. Сумарокова по «Метаморфозам» Овидия), это проект Елизаветы Петровны. Сама она была профессиональной певицей, сопрано, очень образованной, внесшей колоссальный вклад в развитие культуры России (вспомним открытие Московского университета, Академии художеств, первых гимназий в Москве и Петербурге…). Ну и первая опера на русском языке, давшая, несомненно, толчок развитию жанра, была заказана лично императрицей. Реконструкцию оперы фестиваль Earlymusic впервые представил в 2016 году, и возвращение этого артефакта в концертную практику стало огромным событием – культурным и образовательным. Изучать подлинник XVIII века интересно – и музыку, и текст, весьма причудливый, кстати: «О Прокрис, так ли ты стонаешь обо мне, Как в отдаленной сей стонаю я стране? Увы! И ты стонаешь; я знаю, что и ты о мне воспоминаешь»… «Человек, посетивший хотя бы три фестивальных концерта, становится немного другим», – уверен Андрей Решетин. И он прав: ленивые и нелюбопытные превращаются в полную свою противоположность, жаждут новых знаний. Собственно, именно поэтому публика и ходит на Earlymusic из года в год.
