Персона
Уроженец Зальцбурга, живущий сегодня в Берлине скрипач и дирижер Томас Цетмайр (ТЦ) впервые побывал в Екатеринбурге благодаря фестивалю Be@thoven, где выступил в обоих амплуа. Владимир Дудин (ВД) расспросил известного музыканта о том, чем ему интересен Бетховен.
ВД На протяжении своей долгой карьеры вы, полагаю, наигрались Бетховена. Есть желание исполнить его немного по-другому, открыть новые грани?
ТЦ Впервые я исполнил его Скрипичный концерт в шестнадцать лет и не оставляю на протяжении всей жизни. Переиграл и все симфонии. И должен сказать, что каждый раз, встречаясь с этой музыкой, я убеждаюсь, что нахожу в ней что-то новое. Но новые интерпретации – не приведи Господь! Я всего лишь хочу сделать достоянием общества то, что написано композитором. Мой великолепный друг Хайнц Холлигер, с которым я играл Скрипичный концерт, сказал мне однажды, что композитор записывает лишь десять процентов от того, что потом прозвучит. Я этому, конечно, не верю. Мне кажется, я представляю звуковой образ произведения. Но прекрасно понимаю, что каждая нота в нем – это бесконечное количество возможностей. Задача исполнителя – найти то, что ему подходит. Меня всегда интересовали бетховенские темпы. В наше время каждый пытается их понять у Бетховена, а лет тридцать или даже больше назад его музыку играли более стандартно. Когда я готовил Скрипичный концерт, мне очень помогли комментарии Карла Черни, ученика Бетховена, исполнявшего его фортепианную музыку. Он записывал указания темпов, о которых ему говорил его учитель. Это были бесценные свидетельства. Я сделал для себя много открытий, сотрудничая с дирижером Франсом Брюггеном, моим любимым дирижером, возглавлявшим Оркестр XVIII века. Его звучание восхищало меня, давая понять, как это могло звучать в бетховенское время.
ВД Что Бетховен хотел сказать человечеству?
ТЦ Знаете, его мама все время говорила: «Ты должен стать таким, как Моцарт!» А что происходит, когда ребенку говорят об одном и том же? Человек восстает и делает что-то наперекор. И это невероятная драма, которая отчетливо слышна в каждой симфонии. Бетховен бесконечно восхищался Моцартом. Но когда говорят об одном и том же, это сравнимо с желанием разорвать оковы навязанного мнения, вырваться из них. К счастью, Бетховен смог выразить свою индивидуальность, не дал подавить ее.
ВД Для меня идеальными объектами для дискуссии о встрече двух стилей являются Двадцатый ре-минорный клавирный концерт Моцарта и Третий до-минорный Бетховена.
ТЦ А для меня – последняя часть Симфонии № 39 Моцарта, которая написана так, будто он предчувствовал, что скоро придет Бетховен. В ней многое звучит как у Бетховена. Когда я слушаю их музыку, возникает впечатление, что оба просто не могли не сочинять. Музыка была продолжением фанатичных порывов их души. Современники их, с одной стороны, ценили, с другой – совершенно не понимали, позволяли критику в их адрес. Во время Моцарта кто-то написал, что да, он одарен, он гений, но у него обнаруживаются ошибки в драматургии. Если это ошибки, то ошибки гения!
