Тридевятое царство Теодора Курентзиса События

Тридевятое царство Теодора Курентзиса

Следующий, юбилейный год Дягилева (150) и Стравинского (140) начался с мощного затакта в Перми, а именно фестиваля «Дягилев +»

Он напоминал марш-бросок: нетривиальную разножанровую программу каким-то чудом умудрились провести за три дня.

Литера А

Со всех афиш и буклетов на нас смотрят два шикарных господина в шляпах: импозантный могучий Дягилев и щуплый невысокий Стравинский. Они явно радуются встрече – это знаменитая фотография в аэропорту Лондона в 1926 году. Важнейшие из их совместных работ – балеты «Петрушка» (в оркестровой редакции 1947 года) и «Жар-птица» (а точнее, сюита из балета, редакция 1945 года) и открыли зимнюю версию большого Дягилевского фестиваля.

Концерт-открытие проходил в «Литере А» – бывшем цехе «мотовозоремонтного» Завода Шпагина, который теперь (с 2018-го) превращен в новое «социокультурное арт-пространство», покруче столичных. Одним из инициаторов превращения как раз и был Теодор Курентзис: «Здесь, в “Литере А”, мы создаем штаб-квартиру образования. Связывая концерты, мастер-классы, лекции и творческие встречи… мы вместе с нашими зрителями проходим длинный путь внутренней эволюции. Это главное, что отличает Дягилевский фестиваль и ставит Пермь  в один ряд  с ведущими европейскими городами, определяющими направление развития искусства будущего», – написал он в приветствии фестивалю.

Нельзя не заметить, что за последние десять лет культурная Пермь преобразилась,  похорошела, и маэстро, который руководил местным оперным театром в 2011–2019 годах, проводил и продолжает Дягилевский фестиваль, тут очень даже при чем. Пример? Представьте себе: на  улице минус 25 мороза, с наступлением сумерек город практически вымирает. Люди, где вы? Похоже, только на фестивальных площадках: именно здесь настоящее столпотворение  и аншлаги. Длиннющая очередь на вход (из-за необходимости предъявить QR-коды) встретила меня и на самом первом концерте, тех самых «Петрушке» и «Жар-птице». Но люди знали, зачем пришли. Партитура в исполнении musicAeterna заиграла всеми своими богатыми оркестровыми красками, с восхитительными соло, ансамблями, tutti. Казалось, эту музыку оркестранты знают настолько хорошо, что могут отправиться «в полет», даже не заглядывая в ноты. Более того, создавалось ощущение присутствия не на концерте, а на спектакле. Или в кино. «Картинка» как будто стояла перед глазами – настолько зримыми получились образы, а дирижер, по своему обыкновению, еще и усилил контрасты между эпизодами и частями.  Любопытно было наблюдать, как музыканты переключаются с темпа на темп, с настроения на настроение, с шумной «масленицы» на камерные сцены, связанные с Петрушкой, Арапом, Балериной.

Единственная «петрушка» в «Петрушке» заключалась в специфической акустике зала – очевидно далекого от концертного. Без подзвучки не обошлось («иначе мы не слышим друг друга», – говорили в кулуарах музыканты), и хотя ее постарались сделать максимально аккуратной, деликатной,  подкорректированный звук в «Петрушке» несколько смазал впечатление, особенно в тех эпизодах, где звучит массив оркестра. «Жар-птица»  после антракта акустически прозвучала гораздо ровнее, казалось, и не было никакой подзвучки. Видимо, «тридевятое царство» с его изумительными неспешными красотами более форматно для огромного заводского зала. Но при всем при том именно на этом концерте отчетливо понимаешь: акустика в зале сегодня – еще не все. «Литера А» – удивительно атмосферное место, привлекательное для новой, свежей публики, в том числе неофитов, впервые оказавшихся на классическом концерте. Знакомлюсь с группой таких ньюкамеров – менеджеров лет тридцати.

«Понравилось?» – спрашиваю. – «Очень». – «Что именно?» – «Слаженность игры оркестра. Не представляем, как можно такого добиться в громадном коллективе» (на сцене почти 90 человек – специально посчитали)!

Пермские Афины

Завод Шпагина хоть и главная фестивальная площадка, но «Дягилев +» заглянул и в другие культурные локации города, как традиционные, так и новые. Например, мастер-класс танцтеатра Peeping Tom (Бельгия) прошел в «Триумфе» – пока   единственной в России частной филармонии. А Parma Voices – созданный в 2021 году хор Пермского оперного театра (худрук Евгений Воробьев) –  предпочел традиционный акустический Органный зал, где с блеском представил рождественскую музыку XVI-XVII веков: мотеты Палестрины, Моралеса, де Виктории и ораторию Шарпантье. Это один из важных трендов Дягилевских фестивалей – увязывать сегодняшний день с корнями, со старым, исконным, но делать и то, и другое живым. То есть, в противоположность мысли шекспировского Гамлета, не позволять «прерваться связи времен».

Прямо из Органного зала публике предложили отправиться в Дом Дягилева, в котором будущий создатель «Русских сезонов» провел свое пермское детство (теперь там музей). Дом в свое время слыл культурным центром города, именовался «Пермскими Афинами», в нем всегда звучала музыка. Звучит и теперь. В уютном концертном зале, между огромной скульптурой Сергея Дягилева работы Эрнста Неизвестного и гигантской елкой,расположился рояль. Поздневечерний клавирабенд давала пианистка Юлианна Авдеева, с которой Теодор Курентзис давно (с 2013-го) и много вместе выступает (осенью у них был большой совместный тур по Европе). Юлианна сыграла изысканную программу с явным польским акцентом, что неудивительно: она ведь победительница Конкурса Шопена (2010), кроме того, ее мама всю жизнь проработала в Польском отделе Иновещания, великолепно говорит по-польски. В программе, правда, было единственное непольское произведение – Восьмая соната Прокофьева (1944). Зато все остальное – это поздний Шопен (Полонез-фантазия op. 61, 1846), Вайнберг (Четвертая  соната, 1956) и Владислав Шпильман. Сюита Шпильмана – польско-еврейского композитора и пианиста – «Жизнь машин» (1933) стала главной интригой программы. Музыкант знаменит своими невероятными мемуарами, которые легли в основу фильма Романа Полански «Пианист». В них страшная правда: как во время Второй  мировой войны он жил в Варшавском гетто, чудом не попал в концлагерь, прятался на чердаках и подвалах в Варшаве, потерял много родных и сам едва уцелел. Ноты сюиты, казалось, были безвозвратно потеряны, но не так давно случайно нашлись, о чем публике поведала сама Юлианна (с недавних пор она стала практиковать ведение собственных концертов). А еще она рассказала, что родственники Шпильмана пригласили ее поиграть на его рояле, прежде чем продать его.

Юлиана Авдеева

Дышать вместе

А что же в Пермском оперном? И там «отметился» «Дягилев +», но не спектаклем или концертом, а мастер-классом по оперному дирижированию, который дал Теодор Курентзис. Тут все необычно: во-первых, он работал  сразу с парой «дирижер – певица», справедливо полагая, что они должны даже «дышать вместе». На сцене при этом находился оркестр musicAeterna в полном составе, и это для молодых музыкантов (среди участников – стажеры и ассистенты из Москвы, Петербурга и Перми) невероятный бонус. Обычно оперные мастер-классы сопровождает пианист, и уже один только выход к  оркестру, да еще такого уровня, – настоящий подарок. Публики набилось видимо-невидимо, будто это настоящее зрелище, а впрочем, так оно и было. Лично мне Курентзис открылся в новом свете: прежде всего, как талантливый и доброжелательный педагог, музыкант, досконально знающий предмет – партитуру. Он наизусть декламировал тексты, пел арии сопрано своим весьма низким голосом – не скрою, довольно забавно, но невероятно  выразительно, музыкально. Он брал руку молодого дирижера и дирижировал ею. Показывал, каким должен быть жест, а каким – нет. И мы тут же убеждались, что взависимости от движения рук оркестр играл одну и ту же музыку совершенно по-разному. Курентзис сидел в центре оркестра, между скрипками и виолончелями, и  был невероятно вовлечен в процесс. Работал с деталями, нюансами, подробностями. Был въедлив и скрупулезен, ничего не пропускал мимо ушей. Зато прямо на наших глазах из нот рождалась музыка. И он показал нам, какая между ними – нотами и музыкой – пропасть.

Посвящение Бодлеру

В тот момент я думала, что мастер-класс – мое самое сильное впечатление от фестиваля… Потому что не видела раньше Теодора в роли педагога, не ожидала, что его урок будет таким захватывающим и запоминающимся, какими в свое время для меня стали открытые уроки Галины Вишневской и Мстислава Ростроповича. Но на следующий день случилось еще кое-что: запредельно интеллектуальный и ни на что не похожий музыкально-поэтический перформанс «Посвящение Бодлеру». В нем худрук фестиваля выступил еще в одной, новой для публики, роли – композитора. Буквально на днях он вступил в Союз композиторов Санкт-Петербурга, а вообще, насколько я знаю,  музыку пишет давно, но публично ее почти не исполнял. Исключение – летний Дягилевский фестиваль – 2021, где были представлены его сочинения в проекте «Церемония памяти поэта Пауля Целана». И вот, новая музыкально-поэтическая акция, теперь в честь отца декаданса Шарля Бодлера, одного из любимых поэтов Курентзиса (в 2021-м исполнилось 200 лет со дня его рождения). Юбилей в России ожидаемо прошел почти незамеченным: поэт слишком элитарен и мрачен, недаром его называют «enfant terrible французской поэзии», так что всенародной любви не снискал. Зато музыканты всегда жаловали Бодлера вниманием: от Дебюсси, Форе и Танеева до Тухманова, Кинчева и Милен Фармер… «Музыка часто уносит меня, как море…» – одна из его цитат, ставших лейтмотивом действа. А вот еще одна:  «Куда угодно прочь из этого мира…» И вот эта тема ухода, смерти стала одной из главных в этом перформансе.

Музыку писала команда, не впервые работающая с musicAeterna: Алексей Сюмак, Владимир Раннев, Алексей Ретинский, а также  Вангелино и Теодор Курентзисы. Почти сплошь это  были мировые премьеры. Но отдельные номера, соединенные сквозной режиссурой (С.Ларионов) и стихами героя вечера, слились в единое целое. Стихи, кстати, звучали на французском в записи актрисы Валери Древиль и русском  в исполнении Елены Морозовой, а также были выведены в титрах. Звуковая партитура разнообразна:  композиторы оперируют  электроникой и акустическими звуками – традиционными (хор, инструментальный ансамбль musicAeterna,  а также колесная лира, колокольный звон, фортепиано – в том числе и расстроенное) и инновационными (шорохи, своеобразное завывание и шумные выдохи певицы, «хор» настоящих лающих собак etc.). Свет приглушенный, вплоть до полной темноты, но в конце яркий «свет в конце туннеля» все-таки появился. Здесь много театральных эффектов: девушка в кровавой ванне, те самые собаки, женщина с козленком, хор с жестовым «текстом» (собирательный «немой поэт»), черные бабочки… Все это повод поразмышлять над символикой, ассоциациями и смыслами зрелища, напоминающего своеобразную «раскраску»: каждый волен «раскрасить» и понять его по-своему. 25 декабря оно воспринималось как рождественская мистерия, но в другой день таинственное действо о жизни, смерти и жизни после смерти наверняка будет восприниматься по-другому. Важно то, что вновь мы кожей ощутили связь времен: вчерашняя поэзия, сегодняшняя музыка, завтрашняя публика, которая «запала» на фестиваль, хочет еще и обязательно снова придет.

«Дягилевский фестиваль – это не только представление публике новых явлений современного театра и музыки. Это что-то намного большее… Повод взглянуть на знакомое глазами чужестранца. Шанс забыть привычное и открыть себя». Т.Курентзис

Не радостно, не весело живется События

Не радостно, не весело живется

Центром программы Пасхального фестиваля этого года в Зальцбурге стала постановка оперы Мусоргского «Хованщина»

Крайне талантливы События

Крайне талантливы

Шестой Московский международный конкурс пианистов Владимира Крайнева назвал победителей

Дети страдают от войны больше взрослых События

Дети страдают от войны больше взрослых

В Московской филармонии отметили 80-летие Победы

Панибратская могила События

Панибратская могила

В «ГЭС-2» показали перформанс «Под землей»