События
Блестящие маски-шлемы зловеще мерцали со сцены, меж зеркал бродил странный карлик, переживая за поступки героев, на заднике крутились загадочные геометрические символы – постановка Филиппа Разенкова заставляла зрителей быть в постоянном напряжении, разгадывая психологические задачки.
Как известно, Верди писал свою оперу про шведского короля Густава, застреленного на балу заговорщиками. По цензурным соображениям действие перенесли затем в Бостон, главного героя переименовали в Ричарда и сделали губернатором. Далеко не всегда постановщиков интересует реальное место действия, но у Разенкова возникла ассоциация с другим известным убийством – Джона Кеннеди, и поэтому реалии Дикого Запада то и дело проступали в костюмах (автор Татьяна Ногинова) и повадках персонажей. Что же касается лаконичной сценографии Эрнста Гейдебрехта, то она скорее давала намек на место действия, чем этнографически его иллюстрировала.
«Для меня Ричард – отрицательный герой», – говорит режиссер. – «Его чувства к Амелии поверхностны, как и у Ренато, который относится к жене, как к собственности, и мстит из злобы и ревности. Именно Амелия для меня достойна сочувствия, она жертва двух эгоистичных мужчин». Исходя из этой концепции, Разенков выстраивает драматический рисунок ролей. Ричард легкомыслен, стремится очаровывать, и этот характер легко удается «примерить» на себя Ивану Гынгазову, тенору из московского театра «Геликон-опера». Вокруг него вьется паж Оскар, превращенный в эффектную любовницу а-ля Мэрилин Монро. Правда, имя осталось прежним, мужским – Оскар, «но тут уж ничего не поделаешь», – улыбается режиссер. Платиновая блондинка в исполнении Ирины Янцевой всем бы хороша: пластична, убедительно играет роль преданной и заботливой секретарши, «смахивающей» пылинки и подающей галстуки. Музыку для Оскара Верди написал почти опереточную, забористую, и артистка явно пережимает, отчего острота и пикантность подменяет звонкость и звучность голоса.
Первое действие оперы движется близко к тексту Верди, и зритель даже не подозревает, какой подвох готовят ему постановщики. Лишь в конце сцены в пещере у колдуньи, когда Ричард получает предсказанье о смерти от руки друга, Ульрика (солистка Большого театра Агунда Кулаева) надевает на него то ли маску, то ли очки для геймера, намекая на необходимость вглядеться в себя, в свои поступки со стороны. Именно эта тема становится центральной в двух следующих актах, оказываясь визуальным контрапунктом основному сюжету. Лилипут, карлик или, как в программке, «Альтер эго Ричарда» (мимическая роль в исполнении фотографа Виталия Нуштаева) – нужен режиссеру для того, чтобы разоблачить суть натуры главного героя и в то же время намекнуть, что он морально не безнадежен. В принципе, с этим и так справляется Иван Гынгазов: поддавшись минутному любовному опьянению от признания Амелии, он в конце спектакля предстает вполне раскаявшимся и осознавшим, что долг и честь превыше всего. Певец не только актерски, но и вокально справляется со своей партией легко, получая удовольствие от ощущения полной свободы владения материалом.
Украшением спектакля стал солист Мариинского театра Владислав Сулимский, спевший Ренато – военачальника и наперсника губернатора. Очевидно, что Верди интересовала трансформация отношений между героями: от безусловного поклонения Ренато до мгновенно вспыхнувшей в нем ненависти к другу, вторгнувшемуся в его личную жизнь. Для его центрального монолога в третьем действии Разенков находит удачный ход: в кабинете висит портрет губернатора, который, как у Оскара Уайльда, на наших глазах утрачивает благообразный облик, покрывается трещинами (все это эффектно воплощается с помощью видеотехнологий). Мощный баритон Сулимского вошел в хороший резонанс с оркестром, вместе с главным дирижером Евгением Хохловым они нашли интересные краски в разыгравшейся драме. Боль, отчаяние, угрозы в дуэте с опозорившей его супругой, наигранное безразличие в диалоге с Оскаром на балу – все это ясно читалось в интонациях певца. Говоря о точности ансамбля и взаимодействия оркестра с певцами, хочется отметить само качество игры: было много по-настоящему красивых моментов, например, выразительные соло виолончельной группы или здорово сделанный внезапный динамический всплеск в конце, когда Ричард умирает и прощает убийцу.
Главную женскую роль на первом спектакле воплотила солистка Самарского театра Татьяна Ларина. Обладательница такого «говорящего» оперного имени оправдала это вполне и певчески достойно выступила в ансамбле с гостями из столиц. Рисунок роли у Амелии не столь разнообразен – так уж поступил композитор, сфокусировав все ее мысли на жестоком выборе: семья, долг или запретная любовь. Ларина вполне справилась с этой психологической задачей, акцентировав внутреннюю надломленность своего персонажа.
А что же Альтер эго Ричарда? Откровенно говоря, введение его в эту историю не добавило особой глубины концепции, то же можно сказать и о появлении во втором и третьем актах молчаливой фигуры Ульрики – то ли ворожащей, то ли сопереживающей запутавшимся в своих проблемах людям. Эти приемы, неоднократно используемые в режиссуре, вызывали больше вопросов и даже отчасти мешали отдаться эмоциям, которыми столь богата музыка «Бала-маскарада». Казалось, что режиссер немножко стеснялся того, что ничего «не переиначил» у Верди, не перенес действие в клинику, отель или в инопланетные сферы, и поэтому решил как-то «оживить» действие. На самом деле ему вполне удалось и без «посторонних элементов» внятно и интересно развернуть перед нами всю эту драму и дать возможность певцам создать яркие образы. Хороши были и некоторые массовые сцены, например, в момент, когда заговорщики обнаруживают на кладбище лже-Ричарда с прекрасной незнакомкой и разоблачают их. Воспользовавшись лексикой мюзикла, он вместе с хореографом Алиной Мустаевой придумал колоритную мизансцену с зонтиками, с которыми хор вьется вокруг жертв. Эффектно поставлен и финал: гости на балу надевают маски из осколков стекла – не те, что мы носим сейчас в метро, а традиционные – на глаза. Чтобы отзеркалить все наносное и «затянуть» зрителя в параллельное измерение, призвать вглядеться внутрь своей души.
