«ВАЛЛИ»:
черно-белый калейдоскоп эмоций

В центре насыщенного, согласно канонам романтической мелодрамы, повествования (любовный треугольник, семейная вражда, покушение на убийство, самоубийство) – нетривиальный образ главной героини – отважной и независимой жительницы тирольской деревушки, прозванной «коршун Валли» за беспрецедентный подвиг. Девушка спустилась по веревке с отвесной скалы, чтобы разорить гнездо коршуна и защитить, таким образом, стада от нападений хищника – раньше такое было по силам только мужчинам.

Специально, чтобы познакомиться с пейзажами долины Оэтц и самобытной музыкальной культурой ее обитателей, композитор вместе со сценографом Адольфом Хохенштайном посетил Тироль. Впечатления от услышанного и увиденного нашли отражение в ткани произведения и не только в стилизациях, таких как имитация йодля в песне Вальтера «Эдельвейс» или лендлер в сцене танцев, но и в оркестровых эпизодах. Многие исследователи творчества Каталани пишут о значительной роли пейзажа в партитуре, в частности, Р. Фаваро считает, что альпийский ландшафт в опере занимает едва ли не главенствующее место, отодвигая человека и его переживания на второй план. Несомненно, симфонические страницы оперы, наряду с известной меломанам арией «Ebben?.. Ne andrò lontana», принадлежат к наиболее удачным.

Премьера оперы с успехом прошла в Ла Скала в 1892 году. Композитор написал музыку без заказа от какого-либо театра или издателя, из собственного кармана оплатив услуги Луиджи Иллики. Надо сказать, что начинающий автор либретто помимо модификаций, касающихся второстепенных персонажей, полностью пересмотрел финал, введя смертоносную лавину вместо хэппи-энда. По мнению постановщиц спектакля в Больцано, эти изменения не пошли на пользу опере. По словам режиссера Николы Рааб, «героиня, описанная автором-женщиной в романе последней трети XIX века, выглядит гораздо более современной и эмансипированной, чем оперная Валли, изображенная двумя мужчинами в конце этого же периода». Иллика и Каталани представляют ее «капризной женщиной, которая действует под влиянием эмоций, чьи решения продиктованы мгновенным порывом… Валли приобретает черты femme fatale, что в конце века было неизбежно», – продолжает Рааб.

Действительно, после знакомства с партитурой приходишь к выводу, что основная линия оперы – история любви главной героини – словно прочерчена пунктиром, она не получает последовательного развития, вдруг сама по себе оказываясь в точке кульминации, за которой сразу же следует трагический финал, многие сцены выглядят «плоскими», лишенными глубины, второстепенные персонажи, по сути, служат лишь голосами для ансамблей, да и сам противоречивый образ Валли с трудом располагает к сочувствию и сопереживанию.

Идея постановщиц – вернуться к трактовке героини автором первоисточника – на первый взгляд может показаться отголоском феминистских лозунгов, и если бы мое знакомство с их интервью предшествовало просмотру спектакля, я бы непременно сочла, что попала под влияние складно изложенной концепции. Но на самом деле и интерпретация титульной роли выглядела значительно интереснее чем, например, в спектакле Н. Берлоффы двухлетней давности, ознаменовавшем возвращение «Валли» из небытия, и драма как целое казалась менее раздробленной.

История Валли на сцене Teatro Comunale в Больцано разворачивается вне определенного пространства и, по сути, вне времени. Единственная отсылка к конкретике – костюмы начала XX века Юлии Мюэр, декорации – белые стены-панели с встроенной лестницей. Вместо сил природы и пейзажа как действующего лица – общество с черно-белым менталитетом, осуждающим любую попытку противопоставления или свободного выбора.

До начала спектакля хор уже размещен на сцене: справа на скамьях сидят женщины, слева – мужчины. Они внимательно следят за происходящим. Солисты, находящиеся среди артистов хора, поднимаются, чтобы спеть свои партии, и затем вновь исчезают в плотных рядах обывателей. Из-за кулис появляются лишь Хагенбах вместе с охотниками, а затем и Валли. В первом действии хор так и останется неподвижен. Далее из наблюдателя хоровая масса постепенно превратится в действующее лицо драмы, которому под силу передвинуть тяжелые панели-декорации, моделируя пространство, которое то становится узким и тесным, то открытым, приобретает форму помещения или площади.

Даже в сцене лендлера монолит социума с трудом и не сразу делится на пары: все танцуют, выстроившись в шеренги, а смельчаки кружатся спиной к спине. С черно-белой игрой света и тени контрастирует один яркий элемент – красная веревка, по которой девушка спустится в обрыв, чтобы спасти возлюбленного. В финале панели, «склонившись» одна к другой, образуют подобие очертаний горных склонов, на их вершинах – две человеческие фигуры. Валли в длинной белой рубахе готовится стать частью холодного метафорического пейзажа. Кажется, что неожиданное появление Хагенбаха не способно вывести ее из состояния легкого транса. Под звуки арии тенора она медленно кружится, все время находясь от него на расстоянии. Второй и последний поцелуй влюбленных – единственный момент, когда они ненадолго приближаются друг к другу. Лавина, унесшая жизнь Джузеппе и принявшая в свои объятия его возлюбленную, сценически никак не обозначена. Героиня остается неподвижно стоять на сцене в лучах неонового света.

Со сложной титульной ролью, изобилующей высокими нотами, исполняемыми на piano, часто вторгающимися эпизодами parlato, требующими быстрого перехода от пения к декламации и наоборот, великолепно справилась английское сопрано Шарлотт-Энн Шипли. Кроме того, ей удалось создать интересный образ, не столько внутренне конфликтный, сколько полный и живой. В знаменитой арии конца первого акта «Ebben?.. Ne andrò lontana», где многие исполнительницы предпочитают подчеркнуть свободный дух юной мятежницы, как следует «поставив» заключительную верхнюю ноту, она нашла мягкое звучание на pianissimo и меланхолические краски, которые уже наметились в Песне об эдельвейсе – косвенной характеристике Валли, вложенной в уста Вальтера. Эта развернутая партия en travesti пришлась впору Франческе Сортени, у которой прекрасно получились и колоратуры, имитирующие йодль, и более лирические моменты. Роль Гельнера с некоторым трудом, но без серьезных потерь поддалась Эшли Дэвиду Прюитту.

К сожалению, нельзя назвать удачным выбор тенора (Фердинанд фон Ботмер – Хагенбах), голос которого, даже усиленный микрофоном, был значительно слабее голосов партнеров, да и красотой тембра не отличался. Лучшим среди второстепенных персонажей был Энрико Маркезини (Педоне), достойно выглядели Франческа Сарторато (Афра) и Алессандро Гуерцони (Штроммингер или в итальянской версии произношения – Строммингер). Великолепно выполнил все сценические и певческие задачи хор – Вокальный ансамбль «Континуум» (хормейстер Луиджи Аццолини). Профессионально аккомпанировал и корректно, и, к сожалению, не более того, звучал оркестр под управлением Арво Вольмера.