Виктор Авиат:
Любому театру в ­какой-то момент необходим «чужестранец»

О своем опыте работы над «Сказками Гофмана», а также о возможности возвращения в столицу Виктор Авиат (ВА) рассказал в интервью Роману Королеву (РК).

РК Вы дебютируете на российской театральной сцене в качестве дирижера оперы. Скажите, как возникла идея продирижировать «Сказки Гофмана» и что определило ваше согласие на участие в спектакле?

ВА К­акое-то время назад мне повезло познакомиться с Андреем Борисовым (генеральный директор МАМТ. – Р. К.). В нашем разговоре идея продирижировать именно оперой «Сказки Гофмана» возникла совершенно естественным образом, грубо говоря: французскому дирижеру – французская опера. Что касается самих «Сказок Гофмана», то эта опера – своеобразный синтез, взаимопроникновение драматического и комического на уровне сюжетном, а на уровне музыкальном – такой же ничуть не уступающий в сложности материал, нуждающийся в точном, стилистически выверенном подходе музыкантов, певцов и, конечно, дирижера.

РК Насколько сложно было влиться в спектакль, который идет уже больше десяти лет? В чем для вас заключался этот опыт конкретно: он был ценен сам по себе или все же у вас присутствовало желание привнести в постановку свое музыкальное видение?

ВА Вой­ти в уже состоявшийся спектакль было и просто, и сложно одновременно. Просто, потому что я работал с опытными музыкантами и артистами, которые знают этот спектакль и которых эта сцена объединяет далеко не один год. Сложно, поскольку новое лицо, а особенно если этим лицом является дирижер, – всегда «чужестранец», представитель инородной культуры. Приглашенному дирижеру по силам разрушить существующее, но по силам и обновить. Мне определенно было необходимо вносить корректировки в игру оркестра, в вокал, но делал я это прежде всего для того, чтобы, сохранив художественную целостность «Сказок Гофмана», оживить спектакль музыкально. Моей главной задачей как приглашенного дирижера было вернуть естественность звучания музыке Оффенбаха.

РК Вы уже работали над оперной музыкой Оффенбаха: реконструировали партитуру оперы «Король-­морковь», поставленной, если мне не изменяет память, в Лионской опере. Эта работа вызвала большой резонанс. Насколько вам близок стиль этого композитора?

ВА Действительно, «Король-­морковь» стала важным событием в моей карьере. Тогда я многое узнал о жизни и творчестве Оффенбаха. Он вложил всю свою душу, чтобы принести разнообразие и яркость на парижскую сцену того времени. Мне кажется, что его талант и способности были серьезно недооценены теми, кто говорил, что его работы недостаточно «глубокие». Вот, например, «Сказки Гофмана» – на мой взгляд, шедевр, и они как раз обладают той самой глубиной. Если же копнуть еще глубже, можно послушать его оперу «Фантазия», написанную в 1872 году, – очень поэтичную, вдохновленную шубертовскими мотивами. Один из главных мотивов увертюры «Фантазии» был позже использован в последнем акте «Сказок Гофмана», в теме, сопровождающей мать Антонии. Я люблю комичность в музыке Оффенбаха, но как дирижер также никогда не забываю и о том, что за этой комичностью стоит.

РК Если я правильно понимаю, вас нечасто можно увидеть дирижирующим из оркестровой ямы театра. Насколько вам важен оперный аспект дирижерской профессии? Каким вы видите свое развитие в этом направлении?

ВА Опера – это квинтэссенция всех видов искусств. Оперному дирижеру гораздо сложнее добиться успеха, чем, скажем, дирижеру симфоническому. «Отягощением», в частности, является зависимость от других участников постановочного процесса: режиссера, оперных артистов. Тем не менее нет ничего более вдохновляющего, чем тот момент, когда команде удается сблизиться на почве общих идей и целей. И если опера – это квинтэссенция всех видов искусств, то дирижирование оперой – синергия, сложение и усиление энергии дирижера, оркестра, певцов. Хотя бы по этой причине мне интересно продолжать работать в этом направлении.

РК Значит ли это, что вы вскоре вернетесь в МАМТ?

ВА Такие решения принимают художественные руководители и менеджмент театра. В любом случае, я крайне признателен генеральному директору театра за приглашение и буду рад снова встретиться с этим коллективом, если будет такая возможность. Мне кажется, любому театру, какой бы славной историей и традициями он ни обладал, в ­какой-то момент становится необходим тот самый «чужестранец», который может увидеть его жизнь «со стороны», привнести новое дыхание, поработать над стилем, помочь избавиться от исполнительских привычек и автоматизмов. Ни в коем случае не подразумеваю при этом, что таким человеком обязательно буду я.

РК И все же вы очень много работаете с оркестрами – в вашей биографии значатся сотрудничества с ведущими коллективами мира. Чувствуете ли вы себя приверженцем ­какого-либо определенного симфонического репертуара? Или вы еще находитесь на стадии его формирования?

ВА Я приверженец скорее разнообразия в симфоническом репертуаре и сейчас не хотел бы уходить в конкретику. В целом я чувствую близость с той музыкой, которая нуждается в определенном типе звучания, которая обладает своим уникальным языком. Такая музыка, например, у Моцарта или Брамса. Я люблю выходить из зоны комфорта и, конечно, пробовать себя в ­чем-то новом. Недавно я выпустил серию записей произведений современного композитора Кристофа Бертранда для одного немецкого лейбла (bastille musique. – Р. К.). Это плодотворное сотрудничество принесло нам престижную премию Preis der deutschen Schallplattenkritik – 2021.

РК Не раз вы говорили о том, что желание посвятить себя дирижированию было продиктовано личностью Франца Вельзер-­Мёста, который является для вас кумиром. Чем он так вдохновляет вас?

ВА Франц Вельзер-­Мёст поддержал меня после моего дебютного выступления в 2009 году. Он человек, которого я глубоко уважаю и с кем делю теплые воспоминания о совместных концертах. Он увидел во мне потенциал, и это придало мне сил. Но все же чаще я работал с Клаудио Аббадо и Иваном Фишером. Они очень разные, но одинаково вдохновили меня и внесли большой вклад в то, каким музыкантом я стал. Нельзя также не отметить моего отчима Эммануэля Кривина, известного в Европе дирижера, благодаря которому я открыл для себя музыку на высоком для моего тогда юного возраста уровне.

РК Я знаю, что вы стремитесь к возрождению подлинной роли дирижера, а именно – роли медиатора между оркестром и слушателями. Не кажется ли вам, что в таком случае вы умаляете его роль, ведь дирижер – это прежде всего харизматичный лидер?

ВА Я считаю, что дирижер прежде всего должен быть человеком, тонко чувствующим музыкальные контекст и подтекст и умеющим правильно их транслировать вовне. Он должен четко понимать, что и как он делает. Именно это я имею в виду, когда говорю о возрождении роли дирижера. Лидерство, безусловно, важный аспект, но лидерские качества проявляются по-разному в зависимости от того, с кем ты работаешь. К тому же, если переусердствовать с указаниями и повторами, можно навредить процессу работы: оркестранты ценят прежде всего доверие. Конечно, зачастую, особенно в опере, необходимо уметь строго доносить свои идеи и оставаться авторитетом, но, когда дело доходит до выступления, в эпицентре внимания должны быть все, не только дирижер.

Недавно скончался великий маэстро Бернард Хайтинк, с которым мне довелось не только играть вместе, но и учиться у него мастерству дирижирования. Его стиль – быть скромным. Он стоял перед оркестром и добивался превосходного звучания, благодаря своей кротости и харизме. Он не стремился к эффектности, он стремился к правде. Он ­как-то сказал мне, что любит «исчезать», когда дирижирует. В опере так «исчезнуть», к сожалению, не всегда получается. Все же я придерживаюсь мнения, что музыка – это форма религии. В современном мире, где преобладают индивидуализм и нарциссизм, Хайтинк преподал нам отличный урок экуменизма.

РК Пока что у вас нет своего оркестра, где бы вы могли устанавливать свои правила, выстраивать репертуар, заниматься концертной практикой. Если бы у вас в ближайшем будущем появилась такая возможность, с чего бы вы начали?

ВА На самом деле, собственный коллектив – очень принципиальная вещь для любого дирижера. Лично мне лучших результатов удается достичь тогда, когда я взаимодействую с оркестром продолжительный период времени. Я вижу себя в роли прежде всего тренера, когда речь идет об управлении оркестром. Мне уже доводилось готовить к выступлениям Молодежный оркестр Европейского союза и Молодежный оркестр в рамках Музыкального фестиваля Шлезвиг-­Гольштейна. Поскольку я сам музыкант-­инструменталист, я стремлюсь не только к качественной игре, но к высоким художественным, интеллектуальным, если хотите, результатам. Как приглашенные дирижеры, мы не всегда находим время (на самом деле – никогда), чтобы начинать работу с основ, с самого начала, а ведь именно этого во многом ожидают музыканты. Возвращаясь к вопросу, я признаюсь, что в последние годы мне приходило несколько предложений возглавить ансамбли, но, видимо, пока еще не наступило подходящее для этого время.