Релизы
Новый диск, записанный на лейбле Pentatone, – настоящее «акустическое пиршество» для тех, кто исповедует идею синтеза искусств. Музыкальная импрессионистическая живопись во всем своем великолепии, богатстве и роскоши представлена такими мастерами-колористами фортепианной «палитры», как Тамара Стефанович и Пьер-Лоран Эмар. К вышесказанному остается только прибавить: «Оливье Мессиан» – и, как говорится, приятного аппетита!
Гвоздь программы – семичастный цикл «Образы слова “Аминь”» для двух фортепиано. Это произведение, рассказывать об истории создания которого – значит вредить непосредственному восприятию. Оно – вне времени. Можно даже сказать, и вне пространства. Оно само создает и время, и пространство. Оно – космогенез искусства.
Как точно замечает Тамара Стефанович, «в пальцах» которой широчайший репертуар от Баха до современных композиторов: «Мессиан – волшебник цвета, архитектор света, иллюзионист времени».
Что касается Эмара, то Мессиан – стопроцентно его композитор. И неудивительно: Эмар учился в Парижской консерватории у Ивонны Лорио, первой исполнительницы «Образов» и жены Мессиана, и знал его лично. Еще в 1973 году пианист завоевал первую премию на конкурсе Оливье Мессиана и является одним из лучших интерпретаторов его музыки. Кстати, Эмар признается, что играет «Образы» с пятнадцати лет.
Сам дуэт Эмар – Стефанович – это уже символический союз инь и ян. «Субстанция ян рождает, а субстанция инь взращивает». Согласно пояснению Мессиана, «Образы» демонстрируют максимум мощи и звукового разнообразия инструмента: «Я доверил первому фортепиано (партии, написанной для Ивонны Лорио; в данной записи исполняемой Стефанович. – М. З.) сложные ритмические построения, аккордовые грозди – все, что связано с движением, очарованием и качеством звука. Второму роялю (партию которого исполнял сам композитор, ныне – Эмар. – М. З.) отданы главные мелодические линии, тематические элементы – все, что требует эмоций и мощи». Итак, налицо женское начало и мужское. Союз, рождающий все сущее!
И еще одно авторское пояснение: «В моей музыке сочетается католическая вера, миф о Тристане и Изольде и весьма широкое использование пения птиц».
Все сказано! Дальше – только ваши сиюминутные впечатления, образы, ассоциации, настроения…
И при этом вы будете погружены во вселенную колокольного звона.
Так по ком же звонит колокол?
«Бесчисленные колокольные звоны очаровывают от Amen de la Création (“Аминь Творения”, первая часть “Образов”; в партии первого фортепиано – имитация звучания карильона, изображающая “звон колоколов, вибрирующий в Свете – источнике Жизни”. – М. З.) до Amen de la Consommation (“Аминь Завершения”, седьмая часть цикла; одно из лучших в мировой фортепианной литературе воспроизведений колокольного звона. – М. З.) и находят свое музыкальное продолжение у пророческого Энеску, поэтического Нассена и радикального Бёртуистла», – поясняет Эмар.
Программа составлена как единый цикл, отдельные части которого образно, музыкально и нерушимо связаны друг с другом.
Мессиана «продолжает» Карильон-ноктюрн из Сюиты № 3 («Импровизированные пьесы», ор. 18) Джордже Энеску в исполнении Эмара. Пьеса буквально гипнотизирует слушателя удивительно точной стилизацией колокольного звона – меланхолического, местами резко диссонирующего, размышляющего и затухающего вдали в нагретом солнцем небе мимолетным воспоминанием о прошедшем дне…
…в свою очередь, «рождающем» «Набросок молитвенного колокола» (соч. 29) Оливера Нассена в интерпретации Тамары Стефанович. Нассен сочинил это произведение в Токио в сентябре 1997 года в память о композиторе Тору Такэмицу. Он писал, что «воспоминания о нескольких простых звуках колокола резонируют для меня с воспоминаниями о дорогом друге и замечательном композиторе». Интересно, что сам Такэмицу, в свою очередь, признавался во влиянии на него Мессиана: «Среди многих вещей, которым я научился, слушая его музыку, наиболее важными являются концепция и понимание цвета, а также ощущение формы времени».
И вот теперь немножко об образе Времени. Эмар представляет удивительное, интригующее произведение «Часы IV» из цикла Харрисона Бёртуистла «Часы Харрисона» (с намеком на созвучие с собственным именем композитора). В отличие от «Образов», тут знание истории нам как раз понадобится! Свой цикл Бёртуистл написал в 1998 году, вдохновленный книгой Давы Собел «Долгота», вышедшей в 1995 году и повествующей о создании морского хронометра Джоном Харрисоном, английским изобретателем, часовщиком-самоучкой. В предисловии Бёртуистл отметил, что он «продолжает изыскания в области времени и музыкальных механизмов». Цикл состоит из пяти частей, но «Часы IV» играют в нем ключевую роль. Фортепиано здесь выступает во всем своем блеске, демонстрируя поразительные аккордовые построения и обилие колористических нюансов и драматических контрастов динамики от тончайших, почти неслышных pppp до мощнейших ffff.
Тревога, изломанный ритм, незавершенность и многозначительное многоточие… «Нет ничего окончательного, ибо нет конца как такового…»
