События
Как же быстро заканчивается хорошее… Впрочем, заканчивается ли? Вторая осень проекта «Я – композитор!», проводимого Союзом композиторов России в Концертном зале «Зарядье», представила публике новую тройку сочинителей: москвича Кузьму Бодрова, петербурженку Настасью Хрущеву и… трудно было придумать для финального собрания сезона фигуру более эффектную, чем столичный мастер Владимир Мартынов. Человек, поработавший едва ли не во всех сферах и жанрах музыки от арт-рока до авангарда, от нью-вейва до канонической литургии, от большого кино до мультиков, от редактирования классических партитур для Большого театра до мультимедийных проектов с самыми крутыми поэтами наших дней… Исполнитель, изрядно поигравший других сочинителей в различных музыкальных ансамблях. Педагог. Музыкальный философ, главный труд которого парадоксальным образом называется «Конец времени композиторов».
Вообще-то, было в этой встрече нечто созвучное сегодняшнему моменту, когда не только музыкальная публика – все человечество теряется в догадках, что с ним будет дальше. И тут является человек, провозгласивший «конец времени» – пусть только композиторов, но, когда такое говорит сам композитор, воспринимается это практически констатацией близящегося конца света.
Удивительно, но реальная встреча с Владимиром Мартыновым совсем не оставила такого мрачного впечатления. Хотя, конечно, с первых же фраз, еще до вопросов публики, Владимиру Ивановичу пришлось объясняться: как сочетать его практическую и более чем активную профессиональную деятельность с его же собственной музыкальной эсхатологией?
Объяснение последовало, прямо скажу, сомнительное: «Я рудимент, карета с кучером в эпоху автомобилей и самолетов». А чего ж тогда в этой «карете» так нуждаются представители самых современных музыкальных направлений – фри-джаза, диджеинга, электроники? Почему зовут в свои проекты Лев Рубинштейн и другие поэты, чье творчество находится на переднем фронте духовной деятельности общества?
«Мы, композиторы, – курьез, объект для любопытства. Как и вся классическая культура в эпоху потребления». А не лукавите, Владимир Иванович? Пользуюсь правом реплики, имеющимся в этом концерте-беседе у всякого, кто сидит в зале: «Реальная история: садится пассажир в такси, а у водителя из магнитолы раздается Пятая симфония Бетховена. Пассажир удивлен: до сих пор не встречал таксистов, любящих Бетховена. Водитель признается: до недавнего времени этой музыки вовсе не знал, но, когда услышал, понял, что жить без нее невозможно… Это что, Владимир Иванович, тоже потребление?»
«Не надо брать экстремальные случаи, – непреклонен Мартынов. – Исключения лишь подтверждают правило. Слушатель в массе перестал глубоко воспринимать суть музыки. Смотрит с любопытством на внешнюю сторону. Как народ смотрел на пожар Нотр-Дам де Пари, снимая “шоу” на смартфоны».
Больше того, сейчас и публики, по Мартынову, нет. Нет того аристократического слоя знатоков, для которых писал, допустим, Моцарт. Даже нет тех советских интеллигентов 1950-1960-х годов, которые почти поголовно учились в музыкальных школах и знали, чем манера Рихтера отличается от манеры Юдиной, а на концерты ходили с нотами… Остался только его величество потребитель, для которого главный идеал – статусность мероприятия…
Ну ладно, оставим спор о консьюмеризме в стороне. Для нас важнее понять, откуда все-таки центральная идея Мартынова – о конце времени композиторов? А подумайте, кто такой композитор, говорит нам Владимир Иванович. Это человек, создающий и оставляющий после себя письменный музыкальный текст. Раньше Перотина Великого (примерно 800 лет назад) мы таких не знаем. А, допустим, в Африке и по сию пору шаманы в своих камланиях обходятся без нот. Мы-то думали: как они от нас отстали! Но вот в ХХ веке изобрели микрофон – и теперь даже человек, не знающий нот (сколько таких среди, допустим, рокеров), может создать произведение, подчас – шедевр. Так мы вернулись к ситуации, в которой громадная часть мира жила и продолжает жить – но имея в багаже все созданное западной музыкой за последнюю тысячу лет. Прекрасный шанс для развития музыки как всемирного искусства!
Вот тут соглашусь с Мартыновым: музыка с концом времени композиторов вовсе не заканчивается. Планета переживет еще многие музыкальные и прочие кризисы… Только стоило бы чуть подправить формулу Владимира Ивановича: не «конец ВРЕМЕНИ композиторов», а окончание их МОНОПОЛИИ! Звучит не так хлестко, но расставляет все по местам. Мысль, кстати, не моя – ее высказала известный культуролог Анна Генина, бессменная ведущая цикла «Я – композитор!». Жаль лишь, что Анна, боясь выйти из своей роли в проекте, не озвучила ее на сцене, а поделилась со мной приватно.
Тем не менее в концерте было самое убедительное доказательство того, что ни о каком «конце времен» речи нет, – это, собственно, музыкальная программа, подчеркнувшая жизнь именно композиторских традиций. Отличная, кстати, идея тех, кто задумывал цикл, чтобы в концерте звучала не только музыка героя встречи, но и классика, которую он любит. Любит Владимир Иванович многое, но особенно – Моцарта, Шуберта, позднего Бетховена… И потому в первом отделении прозвучал чудесный до-минорный струнный квинтет Вольфганга Амадея в исполнении многолетних соратников Мартынова – ансамбля Opus posth под руководством замечательной скрипачки Татьяны Гринденко.
Во втором же был исполнен «Шуберт-квинтет» самого Мартынова, созданный для еще одной компании его единомышленников – «Кронос-квартета» из Сан-Франциско. Так как из-за санитарных кордонов о приезде американцев мечтать не приходилось, сочинение сыграл все тот же Opus posth, усиленный известным виолончелистом Борисом Андриановым.
Направила композиторскую мысль, объяснил Владимир Иванович, одна из вечных тем искусства – «любовь и смерть», а отправными моментами стали два великих произведения романтизма: квартет «Девушка и смерть» (вкупе с одноименной песней) Шуберта и опера Вагнера «Валькирия» (где небесная дева Брунгильда, являясь вестницей смерти воину Зигмунду, вдруг сама понимает силу любви, и это меняет ее собственную судьбу). Развить эти два истока Мартынов решил не приемами авангарда, от которого давно отошел, а средствами минимализма и репетитивности, позволяющими бережно «собрать» ту россыпь интонаций, что «слишком щедро» разбрасывали в своих произведениях классики, и как следует расслышать, упиваясь ее красотой.
Не знаю, может, и замыслил Владимир Иванович здесь некий подтекст «умаления» композиторского звания: те великие два века назад – создавали, мы сегодняшние – лишь любуемся и трактуем… Но точно это не конец. Да и не все современные композиторы согласятся с ролью «трактователей». Не далее как две недели назад автору этой заметки довелось писать про совсем другой современный композиторский опыт – конкурс молодых сочинителей Avanti. Еще двумя неделями раньше – про проект «Русская музыка 2.0», давший интереснейшие музыкальные интерпретации чеховских «Трех сестер», знакового (в том числе для сегодняшних дней) стихотворения Бродского «Не выходи из комнаты»…
«Но сравнятся ли эти сочинения в востребованности с опусами тех же Шуберта, Вагнера, Чайковского, Шостаковича?..» спросит дотошный читатель. Не буду кривить душой: как правило, не сравнятся. Чайковского играют во всем мире от музыкальных школ до крупнейших театров и фестивалей. Но ведь и Пушкина тоже читают неизмеримо больше, чем даже самого знаменитого из куртуазных маньеристов.
А представьте, что мы остались без куртуазных маньеристов. Без композиторов, в сегодняшних интонациях рассказывающих жизнь «Трех сестер». Без артхаусного кино. Без экспериментальной живописи… У нас такое уже было лет 80-50 назад. И что, хорошо получилось?
Нет, время композиторов вовсе не прошло. И то, что это так, надеюсь, подтвердят хотя бы следующие встречи проекта «Я композитор!». Жаль, что в этом году проект прервал работу раньше срока – крепчающая пандемия заставила перенести оставшиеся две встречи на весну. Но и в самом этом «жаль» – залог продолжения, не так ли, господа организаторы, публика, композиторы?
