Интервью
В 1989 году, когда пали последние бастионы «холодной войны», мир преобразился. Идея свободы оказалась сильнее искусственного политического разграничения: рухнула берлинская стена, настало время перемен – в укладе жизни, во взаимоотношениях, в культуре. Тогда же в Берлине собрались музыканты во главе со скрипачом Андреасом Бройтигамом, чтобы вместе играть сочинения современных композиторов.
Сегодня у этого объединения, получившего название unitedBerlin, совсем другие, молодые лица, но выбранный в конце 80-х курс остался неизменным. За тридцать лет карьеры ансамблю удалось добиться определенного статуса и популярности в музыкальной среде. Важную роль в этом сыграло сотворчество с Владимиром Юровским.
Накануне юбилея unitedBerlin Владимир Юровский рассказал Юлии Чечиковой о том, как сложилась дружба с ансамблем Андреаса Бройтигама, и как исполнение новой музыки стало делом всей его жизни.
ЮЧ Владимир Михайлович, в какой момент пересеклись ваши пути с unitedBerlin?
ВЮ Мне был 21 год, когда произошло наше знакомство. Андреас Бройтигам увидел меня в берлинской Комише опер – в то время я ассистировал своему отцу, а потом мне, еще толком не состоявшемуся в профессии молодому музыканту, доверили продирижировать один спектакль балета «Три мушкетера» – конечно, не слишком удачное сочинение для демонстрации навыков управления оркестром, но Бройтигаму оказалось этого достаточно, чтобы пригласить меня выступить с unitedBerlin. Сохранилась программка, из которой можно узнать, что пьеса «Szene für Kammerensemble» Георга Катцера (в текущем сезоне мы привозили ее на «Другое пространство» в Москву) стала одной из первых, исполненных вместе. Можно сказать, что все началось с Катцера, но были и другие сочинения – например, очень интересный концерт для трех солирующих инструментов и ансамбля «Drei kehren zurück» Луца Гландина.
Важно, что в ту пору для ансамблей новой музыки считалось нормой выступать в помещениях, зачастую предназначенных для совершенно иных целей.
ЮЧ Классическая картина для героев андеграунда?
ВЮ Да, но андеграундное движение в большей степени характерно для культуры ГДР. Первые шаги ансамбля относятся к периоду разделенного на части Берлина, но окончательно unitedBerlin сформировался после падения стены – отсюда и название, отсылающее к воссоединению, возрождению германской столицы. По большому счету, новой музыке в те годы отводилось не самое завидное место – ее играли в кабаках, полутеатрах-полукабаре… В этом плане ситуация в Германии немногим отличалась от российской 70-х годов: тогда сочинения современных авторов исполнялись на альтернативных площадках, так как в привычных залах этого часто не позволяли делать.
Наши ранние концерты с unitedBerlin укладывались в час – начинались поздно, шли без перерыва; программы были компактные, хотя попадались и довольно объемные (как-то довелось продирижировать в одном концерте пять или шесть премьер разных авторов). Гибкие репертуарные рамки позволяли включать сочинения начала XX века.
Наше взаимодействие продолжалось до 2000 года. На заре нового столетия моя занятость в Берлине сократилась, но мы продолжали время от времени видеться с Андреасом и поздравлять друг друга с праздниками. Когда же наши творческие пути вновь пересеклись, это совпало с получением unitedBerlin статуса резидента Концертхауса. Так наше сотрудничество перешло в самую активную фазу.
ЮЧ Означает ли это, что Werner-Otto-Saal – теперь основная сцена ансамбля?
ВЮ Не основная, но самая престижная. Зная о нашей совместной работе, менеджмент Концертхауса сделал предложение unitedBerlin, оговорив в качестве обязательного условия мое участие в концертах. Эта инициатива, как мне кажется, с одной стороны, имеет четкую просветительскую направленность – оказать поддержку новой музыке, с другой, обусловлена очевидной выгодой – в Берлине нас достаточно хорошо знают (один из майских концертов, с «Семью смертными грехами» Курта Вайля и «Фасадом» Уильяма Уолтона, был полностью распродан!). По сравнению с 90-ми годами сейчас можно говорить уже не только о более высоком мастерстве unitedBerlin, но об определенной степени известности и этаблированности ансамбля в современном музыкальном мире Берлина, Германии и за ее пределами.
ЮЧ Какова степень вашей вовлеченности в жизнь unitedBerlin как художественного руководителя?
ВЮ Прежде в ансамбле не было даже главного дирижера; никаких аналогичных должностей изначально не предусматривалось, да и в перспективе не предвидится. Андреас попросил меня занять символический пост. Но не надо смешивать нас в единое целое, мы таковым не являемся, просто между нами очень много общего. Наш союз благотворен для обеих сторон: unitedBerlin рад иметь меня в качестве постоянного партнера, а ансамбль в свою очередь дает мне возможность беспрепятственно реализовывать творческие замыслы, на которые филармоническая среда пока откликается неохотно. Организаторы концертов предпочитают занимать оборонительную позицию по отношению к новой музыке, и если и решаются инсталлировать ее в программу, то в строго дозированных количествах. Даже мне не всегда удается на это повлиять.
Кроме того, в филармонических концертах в основном появляются произведения для больших составов. Так уж повелось, что в послевоенной музыке, и особенно в музыке последних двадцати лет, преобладает интерес к малым составам, малым формам.
Новая музыка – не что-то сухое, умозрительное и предназначенное исключительно для студийных упражнений. в ней – такое же удовольствие, как и в исполнении Малера, Дебюсси или Рахманинова…
ЮЧ И нет перспектив выйти на большую сцену?
ВЮ Наверное, есть. Но зачем это нужно? Мне никогда не доставляло удовольствия слушать в больших залах, скажем, струнные квартеты или фортепианные речитали. Теряется ощущение интима. Здесь имеет значение адекватная соразмерность – для малых форм есть малые сцены, для больших – соответствующие масштабу. Признаться, выступая с unitedBerlin и London Sinfonietta, я неловко чувствовал себя в Зале Чайковского, чьи габариты многократно превышают тот же Werner-Otto-Saal. Но, что поделать – в Московской филармонии фактически нет подходящего помещения для исполнения камерной музыки, существующий Камерный – чересчур мал. И это наша ахиллесова пята. Концерты фестивалей мирового уровня нельзя унифицировать единым сценическим пространством.
ЮЧ Берлин толерантен к современному искусству. Есть ли связь между этой спецификой города и вашей активностью в нем?
ВЮ В любом другом месте постоянного проживания параллельно с симфоническим оркестром или театром я бы обязательно нашел ансамбль, чтобы исполнять современных авторов. Ни в Москве, ни в Лондоне у меня не было возможности и времени погружаться в эту сферу. Вообще, мои отношения с новой музыкой начали складываться задолго до того, как я стал симфоническим и оперным дирижером. Первым шагом в этом направлении можно считать студенческое баловство 1989 года – «Жалобную книгу» Андрея Семёнова. Это отправная точка всей моей последующей дирижерской деятельности.
Решение частично посвятить себя исполнению новых или неизвестных сочинений связано также с историей моей семьи. Я бы не сказал, что мой дед, композитор Владимир Юровский (1915–1972), не получил признания, но все же к его творчеству было проявлено недостаточно внимания при жизни. Да, он умер за несколько месяцев до того, как я родился, и, тем не менее, у меня осталось внутреннее чувство долга не только перед ним лично, но также перед всеми авторами действительно стоящей музыки, чьи имена по тем или иным причинам оказались в тени. Эту цель я намерен преследовать всю жизнь. Конечно, просто выполняя суровый долг, при отсутствии любви и большого желания заниматься этим, рискуешь недолго продержаться. Но это не мой случай.
ЮЧ Изменился ли состав unitedBerlin начиная с 90-х годов?
ВЮ Ансамбль сильно помолодел за счет свежих сил, в том числе и из других стран. Интернациональные черты были свойственны ему давно, но проявлялись не так явно. Сейчас в unitedBerlin играют представители разных культур, школ и поколений. Можно с уверенностью сказать, что оснащенность ансамбля открыла путь к музыке разных периодов, направлений и стилистических устремлений. Каждое из них требует от исполнителей технической подкованности, и в этом нынешняя команда Бройтигама превосходит то поколение unitedBerlin, с которым я начинал работать в 90-е (из первого состава остались только сам Андреас и скрипач Штефан Кальбе). Мы можем брать любые актуальные пьесы, для unitedBerlin нет ограничений ни в стилистике, ни в реализации творческих задач, поставленных автором. Это ансамбль мирового класса, один из ведущих в своей нише на территории Германии, поскольку способен практически на все. Есть, конечно, и другие замечательные ансамбли, но unitedBerlin вне конкуренции. Это достижение в том числе и молодых талантливых исполнителей, таких как первая скрипка Биляна Вучкова, которая училась в Америке, сербский трубач Дамир Бочикин, контрабасист Маттиас Бауэр, виолончелистка Леа-Рахель Бадер – инструменталистов такого класса жаждут заполучить в любом коллективе.
ЮЧ А как unitedBerlin составляет свои программы? Не может же, условно говоря, любой композитор зайти с улицы и попросить сыграть его опус?
ВЮ Почему не может? Вполне может. 19 июня на концерте к 30-летию ансамбля прозвучит пьеса, написанная практически неизвестным автором Штефаном Байером. Присланная им партитура показалась нам с Андреасом интересной, и мы сошлись во мнении, что стоит дать ему заказ на новое произведение. Подобные ситуации случаются время от времени. Ежедневно Андреас получает десятки партитур, а также миди-файлов, позволяющих создать предварительное впечатление о музыке (чаще всего она сложна по своим звуковым параметрам, и порой даже специалисту с огромным исполнительским опытом затруднительно представить просто глядя в партитуру, как она будет звучать, так что миди-файлы – хорошее подспорье).
На репертуар ансамбля также влияют заказы Концертхауса, где проводятся тематические фестивали – например, «Неделя Балтики», «Неделя американской музыки» etc. Задача unitedBerlin – вписаться в них, предложить пьесы из своего репертуара, связанные с той или иной национальной культурой.
ЮЧ Но попадаются такие программы, по которым с легкостью можно безошибочно определить, кому принадлежала идея концерта. Ваши я почти всегда угадываю.
ВЮ Да, случается, что программы предлагают сами дирижеры. Так, с моей подачи мы сыграли «Quatre chants pour franchir le seuil» Жерара Гризе; русскую программу, где классику – музыку из одноактного балета Прокофьева «Трапеция» и «Байку про Лису, Петуха, Кота да Барана» Стравинского – окружали сочинения напрямую или опосредованно связанные с Россией (там же среди других была пьеса «Lava – Entropia» Антона Сафронова); программу английских композиторов, полностью придуманную мной… Можно перечислять и дальше, но, как правило, в этот творческий процесс вовлечены двое – благодаря Андреасу я узнаю что-то, чего не знал ранее. Главное – непрерывно настраивать себя на постижение неизведанного, чтобы не притуплялась восприимчивость к новым знаниям. Как говорил Геннадий Рождественский, «ни дня без новой партитуры». Так что дружба с unitedBerlin для меня – залог интеллектуального музыкального здоровья. Дополнительный мощный стимул, который я получаю от ансамбля, очень полезен, так как уменьшает риск погрузиться в рутину, чего я, конечно, и так себе не позволяю.
ЮЧ Актуальная музыка подчас внешне очень эффектна. Какие программы unitedBerlin вы бы назвали наиболее экстравагантными?
ВЮ Пожалуй, под это определение подходит программа, посвященная канадскому композитору Клоду Вивье. Одно его короткое сочинение – «Bouchara» – мы привозили в Москву, но в Берлине удалось сделать полноформатный монографический концерт, и он оставил неизгладимый след в моем сердце. В одном из произведений – «Hiérophanie», которое Вивье написал в качестве дипломной работы в Монреальской консерватории, – музыканты и дирижер выступают не только в своем традиционном качестве, но также как актеры в мистериальном действе о духовных учениях и поиске себя (см. интервью с Владимиром Юровским в № 6/2018). Мы отталкивались от эскизов Вивье без уверенности, что в точности следуем его идее. Опираясь на его странный, расплывчато зафиксированный замысел, приходилось многое логически додумывать, почти на ощупь выстраивать этот церемониальный акт.
Владимир Юровский: Те, кого мы ждем, продолжают сочинять для двух гобоев, губной гармошки и пылесоса
Важно упомянуть также другой проект: 19 мая мы сыграли берлинскую премьеру «Les espaces acoustiques» Гризе. В данном случае, в отличие от концерта на «Другом пространстве», здесь меньше задействованных лиц: я выступил единственным дирижером, а unitedBerlin – единственным ансамблем, исполнявшим все части сочинения. К симфоническим частям был подтянут оркестр Берлинского радио (RSB). Кстати, начиная с прошлого года, я постепенно стал привлекать отдельных музыкантов RSB к программам unitedBerlin. Таким образом, у Бройтигама появился дополнительный источник музыкантских сил.
«Les espaces acoustiques» для unitedBerlin – новая глава в их истории. До настоящего времени им еще не доводилось вносить свою лепту в проекты такого рода. Дело не только в том, что музыканты ансамбля играют внутри симфонического оркестра. Как концертмейстеры они встают во главе тех или иных групп инструментов и не просто качественно исполняют свою партию, но во время репетиций транслируют экспертный опыт в сфере новой музыки. Так что в каком-то отношении этот проект можно назвать и просветительско-образовательным. В Москве сложилась идентичная картина, но с МАСМ и Госоркестром.
ЮЧ С вашей подачи в программах ГАСО регулярно появляется самая разная современная музыка. А как насчет RSB?
ВЮ Она не исчезала из жизни этого оркестра и до падения стены, хотя появлялась очень эпизодически. С незапамятных времен RSB – приглашенный коллектив ежегодного фестиваля новой музыки Ultraschall («Ультразвук»), и каждый раз играет мировые премьеры. Так что нет надобности прививать им умение и навыки работы с современными партитурами. Единственное, что мне пришлось кардинально поменять в их сознании, – отношение. Новая музыка – не нечто сухое, умозрительное и предназначенное исключительно для студийных упражнений или спецфестивалей. Ее вполне можно играть в рядовых симфонических концертах наравне с классикой и находить в ней такое же удовольствие, как и в исполнении Малера, Дебюсси или Рахманинова… Пожалуй, это новый шаг в их развитии.
RSB долго следовал установке – разделять по критериям репертуар, предназначенный для студийных записей, узко направленных фестивалей, абонементных концертов. С моим приходом процентное соотношение традиционной и новой музыки в филармонических программах RSB изменилось. Сейчас повсеместно наблюдается положительная тенденция к увеличению количества современных сочинений в афишах академических площадок: на новую музыку появилась мода, дирижеры и концертные организации стали фаворизировать ее. И Москва – не исключение: год назад филармония инициировала очень нужный композиторский конкурс в рамках «Другого пространства» и довольно много сделала для продвижения финалистов. Так что некоторые тренды стоят того, чтобы рассматривать их в позитивном ключе.
ЮЧ Возглавляемый вами Лондонский филармонический оркестр (LPO) анонсировал в сезоне 2019/20 проект 2020 Vision. Как я поняла, концепция состоит в том, чтобы посмотреть на классиков сквозь призму той музыки, которая создается в наши дни.
ВЮ Точный замысел 2020 Vision можно кратко сформулировать так: первые двадцать лет XXI века сопоставляются с первыми двадцатью годами XIX и XVIII веков. К классике мы подбираем сочинение, принадлежащее нашему времени, но уже прошедшее испытание публикой. В ситуации с новой музыкой существует опасность разового исполнения: после премьеры многие опусы кладутся на полку, что, безусловно, лучше, чем если бы они никогда не добрались до концертных залов, но не менее прискорбно, так как музыка не получает продолжительной жизни, особенно, если она того заслуживает. 2020 Vision дает возможность посмотреть на сочинение современного автора чуть издали, с расстояния нескольких лет. Установив же вековую дистанцию с предшественниками, можно обнаружить очень интересные аспекты в развитии европейского музыкального искусства и его традиций.
Из классической, исторической музыки будем играть не только всемирно известные хиты. В некоторых программах LPO в сезоне 2019/20 встречаются малознакомые имена, такие как Этьенн Мегюль. Его произведения не вошли в золотой фонд музыки начала XIX века, а между тем этот композитор времен французской революции был не последним симфонистом у себя на родине. В апреле 2020-го я хочу сыграть с LPO его Первую симфонию. В это трудно поверить, но в разных эпохах можно обнаружить бесплодные, мертвые периоды, не родившие на свет ни одного шедевра. Как оказалось, в 1808 году, когда Мегюль принялся за написание своей Первой симфонии, не было создано ни одного выдающегося произведения – ни в Германии, ни в Австрии, ни в России. И все же композиторы не сидели без дела… В разных периодах исторической, классической музыки – тьма незаслуженно забытых сочинений. Есть, конечно, и справедливо забытые вещи. Но я придерживаюсь той точки зрения, что музыке надо сначала дать возможность прозвучать, а потом ее судьба решится путем естественного отбора.
ЮЧ Хочу вернуться к unitedBerlin. Как выяснилось, у вас выходили общие записи, но мне они никогда не попадались на глаза ни на одном ресурсе…
ВЮ Выпуск дисков для ансамбля – непозволительная роскошь, так как необходимы средства. Тем не менее мы неоднократно осуществляли записи локальных проектов, связанных с творчеством того или иного композитора. Мы сами можем предлагать лейблам наши записи live, но инициатива издания музыки чаще принадлежит авторам, готовым вложить в это собственные деньги. Предложение на рынке новой музыки сильно превышает спрос. Главная сила unitedBerlin, на мой взгляд, – именно в живых исполнениях. Никто не запрещает документировать концерты, однако в тех условиях практически недостижим технический уровень, желательный при издании на CD. А студийная работа, в свою очередь, подразумевает, во‑первых, наличие времени, во‑вторых, финансовую поддержку. Разумеется, если представится шанс выпустить антологию unitedBerlin по примеру амстердамского ансамбля Asko|Schönberg, то мы постараемся это осуществить, но предварительно изучим массив уже имеющихся записей: надо попытаться объективно оценить их, выявить среди них высококлассные исполнения. Надеюсь, что со временем мы к этому придем.
Бывают и исключения, конечно. Благодаря берлинскому певцу Дитриху Хеншелю мы записали проект из двенадцати композиций, заказанных соответственно дюжине композиторов. Все пьесы объединены темой Рождества – можно сказать, это новые колядки для разных составов ансамбля и голоса. Мы записали их в студийных условиях в течение нескольких дней, а ближе к дате релиза, в декабре этого года, представим берлинской публике итог трудов. Такая запись – хороший подарок для любителей новой музыки, но мы также надеемся, что эта творческая идея получит жизнь и как концертный проект.
