События
Один из самых значимых фильмов в истории кино – «Броненосец “Потемкин”» – вот уже больше 90 лет показывают не с оригинальным музыкальным сопровождением. Партитура композитора Эдмунда Майзеля 1925 года писалась для европейского проката, а в СССР подверглась цензуре: тогда под запрет попадало все немецкое. Лента Эйзенштейна с тех времен идет под симфонии Шостаковича, причем не только в нашей стране, но и по всему миру. Интерес к оригинальной версии «Броненосца» появился только в XXI веке. Реставрацией руководил немецкий кинофонд, а музыкальной составляющей занимался дирижер Хельмут Имиг. Его аранжировку партитуры Майзеля для симфонического оркестра исполняли на показе в Мариинском театре чуть больше десяти лет назад.
Примерно в это же время участники Персимфанса (Первого симфонического ансамбля без дирижера) узнали о реставрированной копии и обратились к киноведу и специалисту по творчеству Эйзенштейна Науму Клейману. В архиве режиссера сохранилась партитура Майзеля, в РГАЛИ контрабасист Григорий Кротенко нашел голоса. По предположению музыканта, изначально партитуры не существовало: «Фортепианная партия напечатана как дирекцион: в ней выписаны петитом все вступления, соло, титры, события на экране. Состав ансамбля не был большим симфоническим. В кино играл небольшой оркестр. Музыка организована специально таким образом, чтобы отсутствие какого-либо инструмента в ансамбле не наносило непоправимого вреда звучанию».
Реконструкция сочинения Майзеля у Персимфанса получилась очень бережной, авторы стремились к максимальной аутентичности. Потерянные партии, например, трех валторн или альтов, музыканты придумывать не стали, ведь дырок в этой партитуре нет: многие голоса дублировались. Заменить пришлось только фисгармонию, потому что существующие инструменты (рубежа XIX–XX вв.) звучат в более низком строе, альтернативой им стал баян.
Известно, что Майзель активно использовал и шумовые инструменты. Никаких ремарок в нотах «Броненосца» об этом не сохранилось. В «Зарядье», помимо классических, были также введены уникальные театральные инструменты из коллекции Петра Айду.
Перед началом показа «Броненосца» Айду и специалист по кинотехнике Александр Зенин представили небольшой киножурнал. Три ленты братьев Люмьер демонстрировались с помощью механического трескучего аппарата. Музыку к немым фильмам Айду написал сам, она была перенесена на перфоленты и исполнена Зениным на пианоле.
На показе фильма Эйзенштейна не обошлось и без дирижеров. Главному дирижеру Шотландского камерного оркестра Максиму Емельянычеву и худруку Questa Musica Филиппу Чижевскому, а также кларнетисту Евгению Бархатову в ансамбле поручили шумовые партии. Редкие театральные инструменты в «Зарядье» привезли из Школы драматического искусства, там уже несколько сезонов они задействованы в спектакле Айду «Звуковые ландшафты». Бархатов уверенно крутил ручки барабана с бумагой (изображая морской ветер), мотора и пулемета; дирижеры виртуозно управлялись с перекатами (длинными ящиками с горохом, которые имитировали шум волн), гремели по металлическим листам и шуршали щетками. Процесс игры был настолько увлекательным, что иногда внимание непроизвольно переключалось с фильма на музыкантов.
Там, где у Шостаковича было что-то вязкое и тягучее, в оригинальной версии – незамысловатое и динамичное. Немецкий композитор уловил темпоритм визуального ряда, его музыкальное решение почти что синхронизировано с картинкой, что работает эффектнее, чем несколько отвлеченный философский коллаж из музыки Шостаковича. К тому же, простота средств у Майзеля действует приблизительно так же, как игра непрофессиональных актеров у Эйзенштейна: все очень натурально и естественно.
Картина большую часть времени сопровождается колким и залихватским маршем. Видимо, о нем упоминал немецкий писатель Лион Фейхтвангер в своем романе «Успех», музыку он характеризовал как «резкую и очень громкую». Отдельные интонации темы напоминали песню более позднего времени – «Вечер на рейде» Соловьева-Седого. Подвижность марша как будто бы иллюстрировала бодрый ход броненосца. Совершенно по-другому воспринималась и сцена с плывущими парусниками: в версии с музыкой Шостаковича там введена немного помпезная тема с валторнами, у Майзеля в этом фрагменте легкая пастораль и, словно бегущее по волнам, соло флейты.
Эйзенштейну музыка немецкого автора очень нравилась. Майзель продолжил сотрудничество с режиссером в «Октябре» – следующей картине кинотрилогии. Успеха «Броненосца» новый фильм не получил, да и серьезно пострадал от цензуры, оригинальную музыку запретили сразу же.
Персимфанс готовил и показ «Октября» с музыкой Майзеля. В Новой Третьяковке обе ленты были представлены в прошлом году с подачи Александра Зенина. Ноты тоже нашли в РГАЛИ. По словам Кротенко: «“Октябрь” оказался настолько перемолотым цензурой, что с нотами Майзеля монтаж не совпадал абсолютно. Поскольку ленту из Госфильмофонда привезли прямо на концерт, порепетировать нам тогда совсем не удалось. Я бегал с контрабасом вокруг ансамбля и говорил, с какой цифры повторяем: музыка уже кончилась, а Ленин еще даже и не начинал революцию».
Впрочем, это уже совсем другая история.
