Персона
Кто успешнее – мужчины или женщины? В современной композиторской практике такой вопрос кажется неуместным. Веками у женщин и мужчин не было равных возможностей в профессиональном образовании и дальнейшей композиторской активности. Но сегодня все иначе. Женщины добились высот в академической композиции – опусы Хаи Черновин, Каролы Баукхольт, Бригитты Мунтендорф звучат на престижных музыкальных фестивалях, европейские театры заказывают новые оперные партитуры Ольге Нойвирт и Саре Немцов, звуковые миры Полины Оливерос и Элиан Радиг все чаще становятся объектом исследований.
А что же в России? Пока ни один государственный театр или крупная институция не решаются заказать большую театральную или концертную партитуру женщине. Безусловно, есть определенные сдвиги – заказ музыки «Путеводителя по балету» от Пермского оперного Настасье Хрущевой, отдельные имена женщин представлены в числе лауреатов творческих программ «Ноты и квоты» и «Русская музыка 2.0». Появляются успешные театральные и перформативные работы с музыкой Анны Поспеловой, новые музыкальные произведения Алины Подзоровой и Натальи Прокопенко, мультидисциплинарные проекты Ольги Бочихиной – мировая премьера ее пьесы «Акустико-пространственные миражи. Сад» стала одним из самых ярких моментов мультимедийного фестиваля «Биомеханика».
Женщины успешны в исследовании новых граней современной композиции – работают с видеоартом и электроакустикой, соединяют хип-хоп и ресурсы симфонического оркестра, создают проекты на стыке поп-музыки и переосмысления послевоенного авангарда. Для эссе я выбрал три имени – трех женщин, творчество которых в нашей стране практически не известно. Их звуковые опыты расширяют слушательское восприятие и ломают привычные стереотипы.
Между диджеингом и хонтологией: Николь Лизе
В единственной русскоязычной статье о творчестве канадской артистки и композитора Николь Лизе (р. 1973) исследователь Денис Щевелёв пишет, что она принадлежит к тому поколению, которое «не противопоставляет себя поп-культуре, не дистанцируется от нее, не пытается теоретически обосновать элитарность современной академической музыки и ее якобы естественную “недоступность” сознанию простого слушателя». Во многом это связано с творческой биографией: сначала Николь сильно увлекалась рок-музыкой, созданием саундтреков, диджеингом, эстетикой музыкальных видеоклипов MTV и только потом открыла для себя Баха, Скарлатти и Бетховена. Первыми партитурами из музыки XX века, которые «взломали ее музыкальный мир изнутри», по ее собственным воспоминаниям, стали «Весна священная» Стравинского и «Атмосферы» Лигети.
Создавая композиторские опусы, Лизе активно обращается к технологиям из сферы хип-хоп-культуры и диджеинга. Скретчинг и звуковые петли, так называемые лупы (loop), можно услышать и в оркестровой пьесе Sepulchre (2018–2019), и в Dystopia Suite (2009) для четырех перкуссионистов. Еще один важный атрибут хип-хоп-культуры – семплы. В RPM (1999) для оркестра и электроники Николь собирает настоящий звуковой витраж. Композитор сочиняет оригинальные оркестровые семплы, а также обращается к хитам из киномюзикла «Звуки музыки», песням Перри Комо и группы Sandpipers – «лаунж музыке», по мнению Лизе. Посмотрите, как выглядят оркестровые семплы в нотной партитуре – очевидно, Николь ценит авангардную музыку Ноно, Берио и Лахенмана, знакома со звуковыми петлями из партитур Бернхарда Ланга.
Пастиччо из семплов в RPM обусловлено концепцией диалога между хип-хоп-культурой и академической музыкой, воображаемой дуэлью диджея и оркестра. Не случайно в 2005-м из пьесы для оркестра Лизе сделала версию для солиста-диджея и большого инструментального ансамбля.
Фишка Лизе – погружение привычного в новый контекст. В Zoetropes (2014) игра ансамбля деревянных духовых инструментов включена в поток глитчевых видео и звукового «вращения», создаваемого средствами многоканальной записи. В «Хичкок-этюдах» (2010) знаменитые фрагменты из фильмов Альфреда Хичкока подвергаются трансформации – растягиваются и зацикливаются. По аналогии с инсталляцией Дугласа Гордона 24 Hours Psycho (в этой работе «Психо» Хичкока лишено звука и замедлено настолько, что продолжительность составила ровно двадцать четыре часа), пьеса Лизе подвергает сомнению то, что видят наши глаза. Композитор играет с человеческой памятью, отказывается от линейности повествования и саспенса. Идея преображения артефактов киноискусства увлекла Лизе – спустя несколько лет после «Хичкок-этюдов» в творческом багаже появились «Кубрик-этюды» (2013) и «Тарантино-этюды» (2015, 2017).
Николь Лизе. Zoetropes (2014)
Николь Лизе. Хичкок-этюды (2010)
Для многих проектов Николь Лизе характерны ирония и концепция интеллектуальной игры – Йохан Хёйзинга, философ и автор бестселлера Homo Ludens, пришел бы в восторг. Обратите внимание на опус под названием Black MIDI. Патч и музыкальные секвенсоры в этой мультимедийной пьесе пытаются подавить и акустическое звучание, и живых музыкантов. Видеоарт решен здесь как псевдодокументальные комедийные вставки. Название композиции – отсылка к ироничному жанру видео на YouTube, которое, по мнению многих интернет-пользователей, «просто взрывает ваш мозг». Комментируя название пьесы, Лизе добавляет отсылку к знаменитому сериалу Black Mirror с его сарказмом, злой иронией, критикой трансгуманизма и тотальной диджитализации.
Николь Лизе. Black MIDI (2017)
Несмотря на кажущуюся прогрессивность и технологичность партитур, Николь Лизе вряд ли можно назвать автором, тяготеющим к современной массовой культуре. Артистка обращается скорее к «призракам» массовой культуры 1960-х и 1970-х. В этом контексте ее творчество вполне вписывается в русло хонтологии (hauntology). Термин, введенный философом Жаком Деррида, сегодня прижился в качестве названия одного из направлений современной электронной музыки, но также его применяют и к современному искусству.
Для Николь Лизе важны «фантомы памяти» – вещи и идеи, которые когда-то были популярными, но теперь отправлены на свалку истории. Так, винтажная электроника врывается в композицию Death to Kosmische (2011), ретро-видео и кадры из документальных видео подвергаются ироничному перемонтажу в The Filthy Fifteen (2015), а теплое и мягкое звучание виниловой пластинки становится фоном для солирующей виолончели в пьесе Bookburners (2012). Нередко атрибуты прошлого даже вписаны в сетап композиторских проектов Лизе – например, Family Sing-A-Long and Game Night (2015) для гитары, барабанной установки и настольных игр 1970-х годов.
Диджеинг и синтезаторы для Николь Лизе – не только ностальгия по юношеству, но и важнейший ресурс композиторского творчества. По мнению искусствоведа и художественного критика Николя Буррио, главный вопрос современного искусства «не в том, “что сделать нового”, а, скорее, в том, “что делать с имеющимся”». Иначе говоря, «как создать нечто самобытное, как выработать смысл среди хаотичной массы вещей, имен собственных и референций, каковую представляет собой наша повседневность?». Творчество Николь Лизе как раз об этом.
Поп-музыка in my life: Эмма О’Халлоран и Анна Мередит
Ирландка Эмма О’Халлоран (р. 1985), кажется, только начинает свою композиторскую карьеру – победитель конкурса The Hildegard Composer Competition, автор часовой оперы и оркестровой пьесы, заказанной американским Национальным симфоническим оркестром. Творчество Эммы, с одной стороны, наследует традиции медитативных композиций Джона Кейджа и моторику американских минималистов (послушайте, как звучат meditation for metal pipes (2021) для пяти перкуссионистов или Dying is a Wild Night (2017) для струнного квартета), с другой – активно использует достижения поп-искусства. Таковы ансамблевые композиции Still Life (2020), написанная во время пандемии COVID-19, а также Constellations (2018), отмеченная на конкурсе The Hildegard Composer Competition. В последнем произведении проявилась феминистская позиция артистки: «Будучи по большей части композитором-самоучкой, я провела много времени, размышляя о собственной идентичности по отношению к музыкальной традиции, созданной в основном белыми композиторами-мужчинами. Я писала текст для Constellations с оглядкой на этот опыт и черпала вдохновение в статье из National Geographic, где обсуждалось открытие того, что отпечатки ладоней в древних наскальных рисунках чаще всего принадлежали женщинам. Constellations – произведение о том, как найти собственный голос и создать искусство, которым хотите заниматься именно вы».
Эмма О’Халлоран Constellations (2018)
Если Эмма О’Халлоран только ищет собственный голос среди музыкальных идиом поп-музыки, то шотландский композитор Анна Мередит (р. 1978) успешно нашла себя в этом потоке. Автор поп-альбомов и резидент многих европейских симфонических оркестров, пишет музыку для модного бренда Prada и по заказу старейшего британского фестиваля BBC Proms, в ее творческом багаже – музыкальные инсталляции, киномузыка и Концерт для битбоксера с оркестром – стиль Мередит описывают как «не поддающийся классификации» и «бросающий вызов жанру как таковому».
Творческий путь Анна Мередит начала как enfant terrible современной классики. По заказу BBC Proms она написала экспериментальную пьесу для пяти оркестров Froms (2008). Музыканты находились в лондонских Альберт-холле и Гайд-парке, в Уэльсе, Шотландии и Северной Ирландии, а звучание целого координировалось при помощи интернет-технологий. Еще один эксперимент – HandsFree (2012), созданный для Национального молодежного оркестра. Композиция написана в эстетике body-percussion – в качестве музыкальных инструментов выступают голос и тело всех оркестрантов. Корни такого подхода можно обнаружить как в пластических опытах Эмиля Жак-Далькроза или дадаизме «Прасонаты» Курта Швиттерса, так и в эстетике британского коллектива Stomp. Однако для Анны важнее не авангардный жест, а удовольствие от коллективного музицирования, о чем она вдохновенно рассказывает в небольшом документальном фильме.
Анна Мередит. Handsfree (2012)
Эстетика Мередит – аттракцион и шоу. «Жига» (2014) построена на координации электроники и танца, напоминающего микст брейк-данса и игры в твистер. В опусе Axeman (2013) солирующий фагот усилен при помощи микрофонов и педали дисторшн – композитор исследует звуковые возможности получившегося гибридного инструмента. Поп-композиция Varmints (2018) в версии с оркестром превращается в красочное шоу со сложным светом и видеоартом. А сочинение Five Telegrams (2018), кажется, уже невозможно представить без видеомэппинга и грандиозного светового шоу. Партитура для хора и оркестра была написана к столетию окончания Первой мировой войны по заказу BBC Proms. Мировая премьера прошла в лондонском Альберт-холле при поддержке 59 Productions – шотландских кудесников света и 3D-проекций.
Анна Мередит. «Жига» (2014)
Анна Мередит. Five telegrams (2018)
Если современный композитор Александр Шуберт черпает вдохновение у таких модных поп-исполнителей, как Björk, Arca или FKA Twigs, то стилю Анны Мередит созвучны скорее электронный андеграунд британских дуэтов Mount Kimbie и B12, танцевальные идиомы IDM (Intelligent Dance Music), эстетика композиций Лори Андерсон и капелька минимал-техно. В академических опусах это влияние можно расслышать в Концерте для битбоксера с оркестром (2010) или пьесе для струнного квартета с электроникой Tuggemo (2017). Еще более очевидно преобразование названных ресурсов в поп-альбоме Fibs (2019). Издание Pitchfork отметили композиторскую работу Мередит с ритмом и звуковыми текстурами, а The Guardian охарактеризовали альбом как «смелый и своеобразный (idiosyncratic) интеллектуальный поп».
Как ни парадоксально, но основной доход Анне приносят вовсе не поп-альбомы или продажа пластинок и мерча, которые щедро представлены на ее композиторском сайте. Артистка рассказала, что возможность гастролировать с поп-группой и издавать альбомы ей гарантируют щедрые оркестровые композиторские заказы и отчисления от исполнения ее академической музыки на британском радио и телевидении. Российским авторам (в особенности российским женщинам-композиторам) о таком остается лишь грезить.
Анна Мередит. Paramour (альбом Fibs, 2019)
