Релизы
Девять лет назад в Брегенце состоялась мировая сценическая премьера оперы «Пассажирка» Вайнберга – в той самой постановке Дэвида Паунтни, что до сих пор продолжает триумфальный путь по сценам мира. Вскоре музыку Вайнберга включил в репертуар Гидон Кремер, окончательно посрамив скептиков, предсказывавших «вайнберговскому буму» быстрый спад: все эти годы Кремер активно исполняет и записывает Вайнберга, привлекая Марту Аргерих, Даниила Трифонова и других звезд. Без Кремера не обошелся и этот диск – первая запись Вайнберга на крупнейшем мировом лейбле Deutsche Grammophon, событие по-своему не менее этапное, чем премьера «Пассажирки».
Дирижер Мирга Гражините-Тила уже записывала с Кремером и его ансамблем «Кремерата Балтика» одну из камерных симфоний Вайнберга, здесь они исполняют вместе Симфонию № 2; в Симфонии № 21 («Кадиш») скрипичные соло играет Кремер, но главный герой – Симфонический оркестр Бирмингема, к которому присоединяются солисты «Кремераты». Обе симфонии превосходно исполнены и записаны, пресса оценивает альбом высоко: «диском месяца» назвали его журналы BBC Music Magazine и Gramophone, Дэвид Фэннинг (один из крупнейших специалистов по творчеству Вайнберга) считает его одной из важнейших оркестровых записей года. С ним согласен и «мастер злословия» Норман Лебрехт, отметивший релиз на своем сайте в рубрике «диск недели». Алекс Росс в New Yorker говорит об альбоме как об откровении, такого же мнения другие рецензенты, и лишь автор издания The Classic Review осторожно замечает, что Симфония № 21 в известной степени страдает отсутствием цельности.
Грустно соглашаться, но он, похоже, прав: диск открывает ранняя Симфония № 2 для струнных, однако и статья в буклете, и большинство рецензий начинаются с Симфонии № 21 и посвящены в основном ей. Да, про нее есть что рассказать: последняя законченная симфония Вайнберга, его творческое завещание, она посвящена памяти погибших в Варшавском гетто и завершает ряд его сочинений, связанных с темой Холокоста, включая «Пассажирку». Рецензенты также отмечают скрипичные соло Кремера – действительно великолепные – и вокализ в финале, с которым не менее блестяще справляется дирижер. Эти обстоятельства как бы исключают возможность критического разговора собственно о симфонии, куда вошел ряд страниц музыки Вайнберга к фильму «Отче наш» о матери и сыне, идущих в гетто и замерзающих по дороге.
Неудивительно, что структура почти часовой симфонии местами ближе к сюите из киномузыки, а само полотно написано порой слишком широкими мазками и чересчур яркими красками. Когда Кремер говорит, что открытие Двадцать первой можно сравнить с тем, «как если бы сегодня нашлась Одиннадцатая симфония Малера», это кажется явным преувеличением, зато тут же вспоминается другая Одиннадцатая – Шостаковича: барабанная дробь в Allegro Molto, явно изображающая выстрелы, пришла прямо оттуда, как и многое другое. Между тем, во Второй симфонии пафоса и плакатности нет, а глубоко индивидуальная интонация Вайнберга не заглушена ничем, напоминая о его квартетах: в последних он постепенно вышел из-под влияния Шостаковича, заговорив абсолютно самостоятельным языком, с поздними симфониями же этого не случилось. Тем лучше – особенно для первого знакомства с композитором, – что альбом открывает все же Вторая, с ее явной отсылкой к Баху в начале и чисто вайнберговской томительностью.
