“Я всего лишь пишу песни”:
к 80-летию со дня рождения Джона Леннона

9 октября Джону Леннону исполнилось бы 80 лет. Личность легендарного музыканта была окутана тайной при жизни и остается загадкой для новых поколений. Ливерпульская четверка Beatles не стремилась раскрывать души перед представителями прессы, зачастую сочиняя о себе небылицы, поэтому действительно искренних бесед не так много. Вот несколько высказываний Джона Леннона из поздних интервью.

1. • Когда-то, в детстве, меня озарило: я должен стать артистом, чтобы быть свободным. Но неожиданно все вышло прямо наоборот. Я должен что-то фирме грамзаписи, должен прессе, должен публике, должен американской иммиграционной службе, должен идти в суд каждый раз, когда какой-нибудь подонок атакует меня на улице. И я сказал себе: «Что за чертовщина? Какая же это свобода?»
   • Один человек как-то сказал, что карикатуристы – это творчески одаренные люди, которые боятся провалиться как художники и потому превращают все в шутку. Для меня мои карикатуры сродни японской живописи – если вы не способны нарисовать что-то одной линией, порвите рисунок.
   • Если для того, чтобы что-то написать, вам надо продумать это, то значит, что вам пришлось потрудиться. Если же вы просто говорите это «что-то» и знаете, что вы говорите это, то все это – непрерывный поток сознания. То же самое происходит, когда вы записываете или просто играете: вы «выходите из вещи» и знаете, что «вы были в ней», и все это было ничто, это было «чистым ничем». Как раз к этому мы постоянно стремимся.
   • Мне не нужны маленькие элитарные группки последователей или знатоков моего творчества. Мне интересно рассказывать обо всем, чем я занимаюсь, максимально широко, и рок-н-ролл – это именно то, что нужно, насколько я могу судить. Так что неважно, работаю я с Полом, или с Йоко, или с Дэвидом Боуи, или с Элтоном Джоном – все имеет одну цель: самовыражение и общение. Надо быть как дерево, цветущее, увядающее и снова цветущее. Поэтому я никогда не смог бы биться на тему «этот альбом хуже того, эта песня хуже той, эта роза не такая, как тюльпан, который не такой, как маргаритка». Это все не имеет значения.
   • Когда я был битлом, я считал, что мы – лучшая группа в мире. Мы все так считали, и именно вера в это сделала нас теми, кем мы были – называйте это лучшей рок-н-ролльной группой, поп-группой или чем угодно. Но проиграй мне сегодня все эти записи, и я скажу: хочу переделать все до одной, черт возьми. Нет ни одной… Вот вчера я слышал по радио Lucy in the sky with diamonds. Это ужасно. Запись просто страшная. То есть песня-то отличная, но сделана плохо. Но таков художнический тип, не правда ли? Художник всегда собой недоволен, иначе он не может творить. Но, возвращаясь к тому вопросу о музыке Beatles, отвечу так: мы делали и хорошие вещи и плохие.

1. • Чем вам сейчас могут помочь «Битлз»: закончить колледж? Найти работу? «Битлз» слеплены из того же теста, что 60-е годы, и они неотделимы друг от друга.
   • Я никогда не ходил на встречи одноклассников. Мой девиз: с глаз долой – из сердца вон. Вот моя жизненная позиция. Поэтому, я без всякой романтики смотрю на свое прошлое. Прошлое я оцениваю только с двух точек зрения: что там было приятного и что помогло психическому росту. Это единственное, что меня интересует из прошлого. Я не верю во вчера (I don’t believe in yesterday). Меня интересует только то, что я делаю сейчас.
   • Меня не интересуют работы моих коллег. Я имею честь никогда не посещать модные дискоклубы и ни разу не был ни в одном рок клубе. В Soho News писали, что я ходил смотреть на Джерри Ли Льюиса в Ritz. На самом деле я не бывал и там. Забавно, как образ артиста существует независимо от него самого, живет своей жизнью… Это как спрашивать у Пикассо, ходил ли он давеча в музей… Пикассо не ходил смотреть чужие картины. Он жил в своем доме, и люди приходили смотреть на него. Так же и я. Все эти «соперники» меня совершенно не интересуют, если это только не нечто феноменальное. Кстати, все исполнители, которых я когда-либо видел на концерте, разочаровывали меня. Пластинки были лучше.
   • От мальчишеских стихов и картинок до смерти – все это часть одного большого труда.

• Идея всеобщего братства сама по себе хороша, и, проникшись ею, ты говоришь себе: «Пусть приходят и посидят на моей лужайке». В жизни же получается совсем не так. Люди проникают в твой дом и твою жизнь, причиняя не­удобства, и ты думаешь: «Нет, так дело не пойдет». Поэтому в действительности ты вынужден повторять: «Don`t talk to me» («Не приставайте ко мне»). Мы все стараемся говорить приятные вещи, но большую часть времени – девяносто процентов – мы просто лишены такой возможности. Это можно выразить строками песни: «Видите ли, когда я в тот день предложил вам убраться из моего сада, это говорила только часть моего “я”; на самом деле, глубоко в душе, я бы хотел, чтобы вы остались, чтобы мы с вами беседовали, чтобы мы с вами общались». К несчастью, все мы – люди и ничто человеческое нам не чуждо, поэтому часто так и получается.
• Я не говорю о божественном, я никогда не рассуждал о чистоте души, никогда не утверждал, что знаю ответы на жизненные вопросы. Я всего лишь пишу песни и отвечаю на вопросы так честно, как только могу, и только так, ни больше и ни меньше.
• Мы все – эгоисты, но мне кажется, что так называемые художники – эгоисты абсолютные: заставить себя подумать о Йоко, или Шоне, или кошке, или вообще о ком-то другом, кроме меня самого – моего настроения, моих маленьких глупых проблем, – очень тяжело. Разумеется, если сделать это, чувствуешь радость, понимаешь, что все не зря, но тем не менее.
• Это вовсе не весело – быть гением. Это пытка.