Экзотика и не только

ОР Самое ценное в Зимнем фестивале Юрия Башмета в Сочи, как мне кажется, – это его перманентное развитие: ввысь, вширь, вбок, вглубь. Все время появляется что-то новое. Нынешний, тринадцатый по счету, порадовал многим. Сохранив мультижанровость, он усилил премьерную составляющую: были в том числе премьеры и весьма экзотические, о чем мы поговорим чуть позже. В целом диапазон афиши изрядно расширен. Скажем, драматические спектакли появлялись в программе и раньше, но в этом году возникло нечто новое – verbatim, такой teatr.doc из жизни жительниц Сочи (спектакль «Сочи. Не курортный роман»). Еще более глобальное новшество этого года – появление у сочинского фестиваля старшего брата (или, может быть, наоборот, младшего?). Я имею в виду московский Зимний фестиваль искусств, такой немножко клон, потому что там показали в том числе программы, которые в прошлые годы готовились именно для Сочи. К тому же он непосредственно предшествует сочинскому, и получается, что Москва у Сочи как бы «на разогреве». Мне кажется, это интересный поворот сюжета, потому что какие-то московские проекты, которые доехали до Сочи, оказались представленными там даже круче, ведь в Москве они были показаны впервые, а там, уже отрепетированные, предстали во всей красе…

ЕК Имеется в виду опера Александра Чайковского «Сказ о Борисе и Глебе»?

ОР Да, в первую очередь, но не только. Была еще новая пьеса Кузьмы Бодрова для альта и камерного оркестра «Иллюзия», допустим.

ЕК И все же из крупных проектов с Москвой пересекался только «Сказ о Борисе и Глебе». А в целом эти проекты самостоятельны, как подчеркивает исполнительный директор обоих фестивалей Дмитрий Гринченко.

ОР Пусть так, хотя в концепции все же много общего. А вот если говорить о местах проведения обоих фестивалей, то тут подходы, действительно, диаметрально противоположны. В Москве это действо, распыленное по многим залам (филармония, «Зарядье», консерватория, ММДМ и т. д.). В Сочи же главным штабом и центральной площадкой остается Зимний театр, и тут «зарыта» одна из главных проблем, на мой взгляд. Именно теперь я особенно остро почувствовала какие-то ножницы между достаточно передовым фестивальным контентом и этим во многом морально устаревшим местом, напоминающим Дворец культуры. Прямо когнитивный диссонанс: мировые имена, конкурентные программы, с одной стороны, и весьма условный комфорт для публики и артистов (туалеты-буфеты-гардероб советского уровня; то же можно сказать и о неудобной закулисной части). И не похоже, что кто-то всерьез там этим озабочен. Понятно, почему: ведь если мы посмотрим на обычную афишу Зимнего театра, то увидим в основном антрепризные спектакли с участием медийных московских или петербургских артистов. Вот и получается: Зимний театр до акустического зала явно не дотягивает, но это и не совсем театр (не хватает гримерок, карманов сцены, оснащения – полноценный спектакль там не поставить). Зато, конечно, у него потрясающее расположение – в самом центре Сочи, почти на берегу моря, есть приличная по размерам парковка. Однако пора уже что-то с этим сделать, хотя бы потому, что за эти тринадцать лет фестиваль Башмета (а это, как ни крути, визитная карточка Зимнего театра) сильно шагнул вперед: начавшись как коллекция классических концертов, он превратился в «выставку достижений» современной композиторской и исполнительской школ, панораму актуального искусства: театра, хореографии и много чего еще.

ЕК Согласна, фестиваль достоин самого современного концертного пространства. Но, с другой стороны: он проходит в течение двух недель, а что в этом зале будет происходить в остальное время года? В городе, естественно, преобладает курортность и развлекательность. И в то же время мы знаем, что в Сочи живут музыканты, которые готовы играть самую высокую классику на очень достойном уровне. Поэтому, мне кажется, нужно апеллировать к новому руководству города, чтобы больше внимания уделили культуре. Возможно ли сделать «апгрейд» Зимнего театра? Думаю, при желании возможно все. Но предлагаю вернуться к самой программе и чуть-чуть пробежаться по первой половине фестиваля, на которой мы обе присутствовали.

Начнем с концерта-открытия. Меня всегда он интересовал многоформатностью задач: с одной стороны, здесь были вполне классические номера – как, скажем, Ария Царевны-лебедь в прекрасном исполнении Ольги Кульчинской, а с другой, – такой экзотический проект, как Вокальная сюита из четырех частей, посвященная китайской тематике. Написана она нашим Кузьмой Бодровым и китайским композитором Жии Вангом для струнного оркестра (это были «Солисты Москвы») и контратенора, который заменил сопрано (как я понимаю, в целом это было неважно, потому что вокалист представил манеру традиционной китайской оперы). Получилось что-то совершенно необычное для нашего европейского уха: иногда казалось, что певец фальшивил, но на самом деле ему приходилось петь четвертитоны. И «шокировал» особый способ звукоизвлечения – нарочито сдавленным, утрированным голосом.

ОР На самом деле «Джексон оказался женщиной», то есть солист, действительно, должен был быть солисткой, недаром он и вышел в женском платье. Просто китайская певица, на которую надеялся фестиваль, не смогла приехать. Как рассказал мне Кузьма Бодров, ей просто не выдали выездную китайскую визу. Пришлось срочно искать кого-то, кто смог бы ее заменить, и нашли певца-­китайца по имени Ксиангпинг Ксиао… в Швеции, откуда он и приехал в Сочи. При этом Ксиангпинг создал интригу – ведь до последнего никто не знал точно: мужчина будет или женщина, в афише даже не успели исправить имя. Насколько его можно назвать контратенором? Трудно сказать – просто это высокий китайский голос, который звучал в весьма своеобразной традиционной манере, который местами немного напоминает кошачье мяуканье. Я спросила Кузьму, как он записывал нотами эти бесконечные глиссандирующие пассажи? Оказалось, записывал обычно, нотами. Другой вопрос: то, что пел Ксиангпинг, оказалось довольно далеко от первоисточника. Певец «накручивал» звуки вокруг нот – справа-слева, сверху-снизу. Итоговое нетемперированное звучание вряд ли поддается четкой нотной расшифровке, потому что это некая импровизация на тему. Ну очень китайская.

Кстати, композиторы разделили части так: Кузьма написал первую и третью части, а Ванг – вторую и четвертую. Сначала они собирались кооперироваться иначе: не по «горизонтали», а по «вертикали», то есть китайский композитор должен был писать вокальную строку, а Кузьма – аккомпанемент, но потом поняли, что у них совершенно разные стили. И вот, мы услышали эту сюиту – несколько пеструю, неоднородную, контрастную, потому что Ванг все-таки больше, как мне кажется, делал акцент на вокал, оркестровая партитура у него легкая и прозрачная. У Кузьмы Бодрова другой тип оркестровой ткани – она более плотная и нервная, и вокал присутствует не в таком количестве, как у китайского коллеги. В итоге получился яркий и интригующий акцент вечера.

Кроме того, на открытии прозвучали и другие премьеры: например, Концерт для флейты Майкла Наймана…

ЕК «Это минимализм, – сказал Юрий Абрамович потом за сценой, – типичный Майкл Найман». Тем не менее в Сочи подобная музыка редко звучит в вне рамок башметовских фестивалей. Поэтому для людей, которые здесь собрались, – а это в основном не московские слушатели, а местная публика либо отдыхающие со всей России, – флейтовый концерт американского классика тоже оказался экзотикой.

ОР Но было много и привычной классики: Сен-Санс, Шоссон, Чайковский, Римский-Корсаков и Бах экзотикой, конечно, не были. В том-то и дело, что в программе все было намешано, она была приправлена этими премьерами, в том числе упомянутой «Иллюзией» Кузьмы Бодрова для альта (где солировал Юрий Башмет) с оркестром.

ЕК Кстати, получилась красивая атмосферная пьеса – по сравнению с сумрачным Альтовым концертом, который здесь же, в Сочи, презентовался пару лет назад. Интересно, что этот инструмент, а скорее – исполнитель в лице Юрия Башмета, вдохновляет композитора на такие совершенно разные сочинения. В Концерте была трагедия, царил беспросветный пессимизм. А в «Иллюзии» – просветленный нежный взгляд на бытие. При этом альт везде раскрывается очень ярко, и уже ясно, что Кузьма вносит весомый вклад в развитие репертуара для этого инструмента, теперь все более популярного, но все равно страдающего от отсутствия оригинальных сочинений.

ОР И Кузьма, и его учитель Александр Чайковский, кажется, стали талисманами фестиваля. В данном случае мэтр проявил максимум своих талантов, сочинив мощную и вместе с тем легкую для восприятия хоровую оперу «Сказ о Борисе и Глебе». Яркая, оригинальная, изобретательная музыка проняла самую разную публику. Все были, что называется, «в диком восторге» – и не только от музыки, но и от театрализованного воплощения, потому что сделано в широком смысле слова «богато», скажем так. Свет, декорации, костюмы, безумное количество людей на сцене – пять хоров и танцевальная группа, не считая не считая оркестра и солистов, создают сильное впечатление.

ЕК Мне кажется, автор нашел золотую середину между погруженностью в историю и современным языком. Вроде бы и костюмы условно исторические, но все-таки мы понимаем, что это люди того времени – не наши современники. С другой стороны, пластика танцевальной группы Алишера Хасанова ориентировалась явно на динамику и стилистику современного танца. Свет – красивый, эффектный, лаконичная условная сценография – лестница и амфитеатр, на котором расположены хоровые группы. Но главное – сама музыка, где нашлось место всему – и философской лирике (соло альта), и тревожным остинато, и молитве, и даже рэпу.

ОР За тринадцать лет фестиваль в Сочи обзавелся своими традициями. Одна из них – спектакль «Не покидай свою планету», с которой теперь всегда начинается фестиваль. Другая, мне лично очень близкая, – этнические концерты. За эти годы много было разнообразных африканских и не только групп – экзотика, которую и в Москве не поймать. На сей раз мы услышали Сону Йобартех, певицу из Гамбии, исполнительницу на традиционной африканской арфе под названием «кора».

ЕК Это даже не совсем арфа, а переносной щипковый инструмент, чем-то напоминающий теорбу или ситар, только держала она его струнами к себе.

ОР Кора висела у артистки на лямках, потому что инструмент массивный и, видимо, тяжелый. Сона даже напоминала такелажника, переносящего пианино. Кстати, она – единственная женщина, играющая на нем, причем играет она стоя (обычно исполнители сидят). Ее стиль – симпатичный микст из джаза, этники, европейской поп-­музыки. В YouTube есть много ее концертов, по мнению крупного фестиваля африканского искусства в Вюрц­бурге, она стала в 2018 году «Артистом года».

ЕК Она обаятельна, коммуникабельна, постоянно находится в диалоге с публикой, комментирует каждый номер (правда, по-английски, но общий смысл понятен). Импонирует и ее манера – милая, домашняя. В Сочи она говорила и о своих партнерах по сцене, и был трогательный момент, когда на сцену вышел мальчик лет 13–14, Сона его представила как ученика, но «зажег» парень «не по-детски» – лихо играл на чем-то типа ксилофона и сорвал овации, исполнив соло. Сона все время просила зал подпевать, вовлекая в интерактивное общение, и публика «велась»: передо мной, например, сидел молодой человек с неплохими вокальными данными, который активно включался в эту «игру» и готов был выскочить на сцену.

ОР Так на самом деле проходят практически все фольк­лорные фестивали и концерты на Западе – это тренд. Там не бывает, чтобы артисты были «застегнуты на все пуговицы» и просто отыгрывали программу. Они всегда разговаривают, представляют свои номера и делают это не по бумажке. Да одеты часто, как обычная публика, – джинсы, майки, рубашки. Конечно, Зимний театр не особо ассоциируется с подобным форматом – тут хотелось бы более современной площадки, где нет барьера между залом и сценой.

ЕК Как всегда, фестиваль включает большую off-программу: «Школу молодых журналистов», различные мастер-классы, конкурс молодых композиторов, поэтов…

ОР А еще уже традиционно проходит большая конференция с участием руководителей филармоний, музейных объединений, менеджеров оркестров, журналистов.

ЕК Многие руководители ждут этих встреч, так как эта конференция отличается от их заседаний в рамках Союза концертных организаций, где обсуждаются более узко профессиональные и внутрицеховые темы. В Сочи можно поговорить и про интеллектуальные права, и про взаимоотношения СМИ и концертных организаций – эта часть дискуссии вызвала темпераментный спор вплоть до предъявления претензий журналистам. Это хорошо, что тут встречаются профессионалы, обычно находящиеся по разные стороны баррикад.

ОР Действительно, прозвучала реплика от представителей Ярославля, что столичные журналисты не уделяют должного внимания их событиям. Но если нет информации, обратной связи, как СМИ может охватить все, что делается в регионах? Да и нужно ли это на федеральном уровне? В итоге сошлись во мнениях, что на местах надо самим проявлять инициативу, стараться достучаться до центральных СМИ, а параллельно «растить» свои журналистские кадры.

ЕК Я рада, что Дмитрий Гринченко, директор фестиваля и инициатор этих конференций, поддержал проект Ассоциации музыкальных журналистов и критиков Российского музыкального союза «Журналистские читки» – такой краткосрочный семинар-практикум для молодых авторов. И мы при поддержке Российского музыкального союза планируем их теперь провести в рамках Фестиваля Юрия Башмета в Ярославле.

ЕК Возвращаясь к событиям фестиваля: еще одна давняя традиция – балетные программы или даже целые спектакли. В этот раз показали балет «Мать» с участием примы Натальи Осиповой.

ОР Хореограф – Артур Пита – ставил именно на эту балерину. Он оказался опять-таки уроженцем Африки (ЮАР), обучался танцу в Йоханнесбурге. Выходцы из Африки, Индии, арабских стран сейчас очень активны и востребованы – назову хотя бы Акрама Хана (британского танцовщика бангладешского происхождения) или Сиди Лярби Шеркауи (бельгийца с марокканскими корнями)… Что касается балета «Мать» – то это скорее драматический спектакль с танцем. Героиня Осиповой – страдающая мать, которая боится за своего больного ребенка. При том, что у артистки своих детей нет, ей, по ее собственному признанию, была интересна роль, дающая возможность почувствовать себя в этой ипостаси. Спектакль жесткий, пронзительный, и Наталья Осипова проявила себя здесь как актриса, обладающая невероятным драматическим потенциалом. Большой плюс, что спектакль шел не под фонограмму, а играл живой ансамбль, разделенный на две части – музыканты сидели в левом и правом углах сцены.

ЕК Из театральных программ еще удалось посмотреть «Ван Гог. Письма к брату», премьера которой состоялась в 2018 году. Спектакль стоит в афише московского Театра Наций, так как в роли Винсента Ван Гога, пишущего брату Тео, выступает Евгений Миронов, композиция сделана для него и камерного оркестра «Солисты Москвы» под управлением Юрия Башмета. Я не случайно избегаю определения «спектакль», поскольку фактически это музыкально-литературная композиция. Но, к сожалению, в анонсах писали о режиссере Марине Брусникиной, о мизансценах… А на деле мы увидели лаконичную сценографию: багетная рама, сквозь которую Евгений Миронов читал фрагменты писем Ван Гога. Во время звучания музыки артист пересаживался на стульчик, и этим все мизансцены исчерпывались. На заднике шли в своем алгоритме проекции картин Ван Гога, организованные блоками, внутри которых одни и те же полотна с помощью техники виджеинга раз десять плавно сменяли друг друга. Немножко упрощенный подход, намеренно не соотносимый с текстом. Можно, разумеется, декларировать, что это три параллельных мира. Но гораздо сложнее увязать разные компоненты в единое целое, создав тонкие внутрен­ние связи.

ОР Музыка, правда, подобрана великолепно: Малер, Брамс (играл ансамбль «Солисты Москвы»), текст интересный, картины красивые, но все-таки это, действительно, еще не спектакль. Однако был аншлаг: как мне показалось, публика пришла, чтобы увидеть медийных лиц (Миронова, Башмета). Тоже неплохо!