Тема номера
Вчера, 2 ноября, ушел из жизни Юрий Темирканов. «Музыкальная жизнь» предлагает вспомнить самые острые и яркие высказывания мастера, опубликованные в разных изданиях в последние десятилетия.
О детстве
У меня было то детство, которое особенно не располагало к мечтанию. Военное. Послевоенное. Каких-то особенных желаний не приходило в голову, наверное, никому. Мы просто жили как жили.
Мне было двенадцать лет, а интернат при музыкальной школе был только в Ленинграде. Такая же школа есть и в столице, но интерната там не было. А так, вполне возможно, что я поехал бы в Москву. Я вынужденно выбрал город, но теперь считаю, что, хотя и не родился в Петербурге, я петербуржец.
Если бы я не стал музыкантом, то стал бы, вероятно, художником. Это было самое первое и, может быть, наиболее серьезное увлечение помимо музыки.
О профессии
Дирижер должен понимать, почему музыка написана так или иначе, как будто читает детектив. Нужно угадать, почему композитор сделал то, что сделал.
Настоящим дирижером становятся во второй половине жизни. Опыт и мудрость – составляющие дирижерского искусства. Одаренность специфическая должна быть в каждой профессии. Для скрипачей одни данные должны быть, для пианиста другие, для дирижера тоже должны быть данные от природы. А просто выйти и махать вниз-вверх руками – это не имеет отношения к дирижированию совсем. Нужно уметь работать с людьми – те, кто сидят перед тобой, должны быть уверены, что ты имеешь право стоять перед ними и делать им замечания. Без этого не получится ничего.
Музыкантам нет необходимости постоянно смотреть на дирижера: тут гораздо важнее атмосфера, смысл данной пьесы, которые должен передать музыкантам дирижер. А постоянное «отмахивание» сетки и оркестранты, непрерывно таращащиеся на дирижера, – это уже прошлое.
Оркестр – главное мое детище. Потому что за тридцать лет, мне кажется, я научил музыкантов не играть ноты и все, что там написано, – субито, акценты, крещендо, диминуэндо, а я их научил, по-моему, играть музыку, играть то, что спрятано за нотами. А ноты – это египетские иероглифы. Пока их не прочтешь, они ничего не значат.
О высоком
Музыка – единственное искусство, которое приподнимает человека над обыденностью. Музыка одухотворяет. Может быть, я наивен, но я верю, что человек, который побывал на хорошем концерте, не готов (по крайней мере, сразу не готов) к какому-то дурному поступку. Наивно, конечно. Но почему-то мне так кажется.
Музыка не имеет национальности, все достижения величайших композиторов – это история, и это принадлежность всего народа. Мы Брамса любим так же, как Чайковского. Баха любим, потому что это Библия для музыкантов. Уметь играть только русскую музыку – это как флюс, который только с одной стороны раздувает.
О преемственности
Мне очень повезло в жизни, я встречался с величайшими музыкантами ХХ века, со многими дружил, и каждый из этих людей выдающихся оказал на меня влияние. В их числе – Дмитрий Шостакович, Игорь Стравинский, Иосиф Бродский. Мне очень не хватает Ростроповича. Хочется с ним поговорить о чем-то, о каких-то проблемах…
О подмене понятий
Культура никогда в истории не окупалась. Просто раньше, в старину, князья, царьки, принцы, короли относились к ней как к чему-то очень важному. И они субсидировали культуру. А сейчас, когда государствами руководят технократы, атеисты, люди не очень близкие к культуре, они не очень понимают, что значит культура для страны, для народа. Они не понимают, что без культуры государство не имеет будущего.
Сегодня культура – и не только у нас в России, но и во всем мире – в катастрофическом состоянии. Прогресс приносит столько же вреда, сколько и пользы. Спросите на улице прохожего, как по имени-отчеству звали Достоевского? Не всякий ответит. Зато всем нравятся небоскребы.
Искусство во все времена принадлежало элите. Однако ее, эту элиту, определяют не деньги, а духовность. Помните лозунг «Искусство принадлежит народу»? Но какому народу? Если всем и каждому, то это – прекрасная мечта человечества. Преградой к ней служит масскультура, часто близкая к подворотне.
Когда общество дичает, страна деградирует. Это относится не только к музыке – к литературе, живописи, вообще, к культуре. Сейчас засилье массовой культуры. Она зря называется культурой. Это подмена настоящей культуры. Такая культура не поднимает человека над обыденностью, а будит в нем самые древние инстинкты. Это к настоящей культуре не имеет никакого отношения. Противостоять этому – наша задача.
Азиатские страны учатся европейской культуре, я бы даже сказал, научились европейской культуре. А все, кто учится, больше ценят наследие прошлого, классику. Больше, чем мы.
О ключе к саморазвитию
Самое опасное для человека – стараться быть умнее; когда ты говоришь не то, что думаешь. Вот, например, я не люблю пьесы Чехова. Но вслух сказать это как-то неудобно. А когда я нашел у Бунина подтверждение моих мыслей на этот счет, я так обрадовался!
Может ли диктатор быть интеллигентом? Вряд ли. Интеллигент диктатором – да. Хотя истинная интеллигентность – не ставить себя над другими, кем бы ты ни был. Человек должен помнить, что на кладбище его понесут так же, как и любого бездомного…
Я ни с кем не боролся. Просто старался жить по законам морали. Не более того.
По материалам интервью, опубликованных в разные годы
