Зал, музей, храм

В России в последние годы открывается все больше концертных залов и музыкальных театров, и этим уже трудно удивить. Но Владимир Спиваков удивить сумел – ведь он предложил принципиально новый формат объединения музыки и визуального искусства в современном пространстве. Оно необычное – не музейное, не формальное: узкие коридоры-фойе и одна небольшая комната («Артистическая Альфреда Шнитке»). Здесь почти по-домашнему уютно и комфортно: высокие потолки, много воздуха и света. Но главное – особая атмосфера, созданная инициатором площадки нового типа Владимира Спивакова. Музыканта, президента ММДМ и страстного коллекционера. Это его подарок публике, очень точно рассчитанный на небольшую аудиторию (Новый зал вмещает максимально 286 зрителей). Значит, люди не будут толпиться, будут смотреть наслаждаясь.

Какой во всех отношениях широкий, щедрый жест! Хотя на самом деле картинами и скульптурами из личной коллекции маэстро уже давно увешаны и уставлены все коридоры и кабинеты служебной части Дома музыки, закрытой от посторонних глаз, – эти вещи видят только сотрудники. А тут – настоящее общественное пространство. Даже мы, первые зрители-­журналисты, были поражены, один из коллег не выдержал: «Неужели вам не жаль расставаться с этими работами?» Владимир Спиваков не раздумывал: «Когда вы дарите – это, наоборот, радость. Я знаю, что искусство приносит радость людям. Для меня это значительно важнее, чем сохранить работы дома. С собой вы все равно ничего не возьмете. А мне хотелось сделать не просто помещение, а место, где соединяются искусства, где “одно искусство питает другое”». И добавил, что он перед концертами часто приходит в музеи, чтобы «дух возвысился».

Нам повезло, что хозяин картин и скульптур сам провел экскурсию по Новому залу. Можно было в полной мере оценить художественную ценность и личный вкус маэстро, который собирает искусство уже более тридцати лет и разбирается в нем до тонкостей. Это целый мир, даже космос – его космос, в который он пустил нас. Стили разные, художники тоже, но в целом создано эстетское пространство изыска, красоты, избранности, штучности. В ­каком-то смысле Спиваков добровольно взял на себя и просветительскую функцию, открывая новые имена, развивая публику. Ведь в основном здесь работы авторов XX–XXI веков, причем разных поколений и направлений: неопримитивистские картины Евгения Расторгуева, столетие со дня рождения которого в этом году отмечается по всему миру; геометрические композиции Бориса Бича, недавно ушедшего из жизни… И наших современников – «Тени» Оксаны Мась, абстракции Ольги Кройтор и Александра Ворохоба, «конструктивистские» скульптуры Сергея Сергеева, текстильные куклы «без лиц» Натальи Вельчинской. В «Артистической Шнитке» – театральные эскизы Владимира Арефьева и Роберта Элибекяна, антикварная мебель. Смысловой акцент комнаты – выразительный фотопортрет работы Виктора Бреля: два ракурса, два лика композитора, мучительно думающего о ­чем-то очень важном, возможно, о вечном…

«Мне хотелось сделать мемориальную комнату Альфреда Шнитке – гениального музыканта, с которым меня связывали долгие отношения, – рассказал Владимир Спиваков. – После одного из наших концертов в Германии, на фестивале в Шлезвиг- Гольштейне, будучи уже тяжело больным (после, по-моему, второго инсульта), он позвонил в антракте – была открытая трансляция тогда – и сказал: “То, что я услышал, – это воплощенная мечта композитора”. Кроме того, он посвятил мне сочинение, которое называется “Пять фрагментов по картинам Иеронима Босха”. Мне хотелось, чтобы та атмосфера, в которой он жил и работал, продолжала здесь как бы “звучать” и нести отпечаток души хозяина».

Владимир Спиваков порой проявлял удивительное упорство в «добывании» вещей. Например, мебель из «Артистической Шнитке» появилась так: узнав о ее продаже, маэстро отправился к его вдове Ирине Шнитке в Гамбург, где она живет, и сказал, что мебель должна быть не ­где-нибудь на Рублевке, а непременно в Доме музыки в Москве. Мебель эта антикварная, начала XX века (примерно 1910–1915 гг.), и пребывала она в плачевном состоянии. Спиваков переобил ее тем материалом, который оказался на занавесках у семьи Шнитке дома, привез из Парижа средство, которое освежает старинную мебель, словом, реставрировал, и теперь она выглядит просто роскошно.

Некоторые экспонаты Спиваков представлял быстро, как бы через запятую, на других задерживался подробнее. При этом знаете, что интересно? Он говорил не столько о работах, сколько об их авторах. Все они для него живые люди, со своими биографиями, особенностями, порой и причудами. Давайте послушаем:

«Вот художница Гаянэ Хачатурян – я мало встречал таких людей. Она всегда занималась только чистым искусством, жила в бедности и очень любила музыку, слушала на стареньком проигрывателе с иголками пластинки – еще те, на 78 оборотов. Конечно, они трещали-­скрипели. Когда я это увидел, то передал в Тбилиси для нее настоящую звуковую аппаратуру – целый комбайн, чтобы Гаянэ могла творить, ведь работает она только под музыку. Она была счастлива, и дома у меня находится ее подарок – картина “Театр”. А эта вещь, которую вы видите, называется по-французски Pas de vagues (“Не поднимай волны”) – иными словами, “Не суетитесь” или “Суетитесь медленно”. И в этом глубокий смысл».

Ну а теперь, собственно, о зале. Возник он в пустовавшем ранее помещении, которое представляло собой просто бетонную коробку. И то, что мы увидели, – плод многолетних усилий по фактической постройке новой площадки (работы, по словам заместителя генерального директора ММДМ Евгения Черникова, велись с 2017 года). Главное ее предназначение – репетиционное. Впервые ММДМ получил достойный репетиционный зал, ибо тот, что использовался в этом качестве раньше, был тесным, с низкими потолками, «настоящая душегубка», как назвал его Владимир Спиваков. И не без гордости отметил, что теперь Дом музыки может конкурировать с Avery Fisher Hall в Нью-­Йорке или с Кеннеди-­центром в Вашингтоне, в каждом из которых находятся потрясающие помещения для репетиций оркестра и хора. Конечно, в Новом зале планируется кое-что интересное и помимо репетиций. К примеру, кинопоказы: первый состоится уже 24 апреля – это фильм ко Дню Победы и одновременно к 100-летию выдающегося башкирского поэта Мустая Карима – с интервью Никиты Михалкова, стихами в исполнении Чулпан Хаматовой и Сергея Безрукова, а озвучил его сам Владимир Спиваков. «Это срез эпохи и напоминание нам о чистоте человеческих отношений, о вой­не, которая унесла столько жизней, принесла много горя».

Ну и, разумеется, в афише Нового зала планируются концерты – первый состоялся уже в день его открытия 9 марта, с участием солистки Большого театра Анны Аглатовой и оркестра «Виртуозы Москвы» под руководством самого Владимира Спивакова. Таким образом, Новый зал будет многофункциональным, уточнил Евгений Черников. «Здесь установлена новейшая система коррекции звука. Необычна и сцена: она поделена на сегменты, каждый может опускаться и подниматься отдельно от других, что позволяет приспосабливать зал для звукозаписи и интернет-трансляций концертов. Например, хоры могут вставать на эту сцену как на станки. Ну и зал-трансформер: кресла в нем не установлены раз и навсегда, а в зависимости от формата мероприятия их можно переставлять или убрать совсем. Кроме того, зал был задуман и уже готов для проведения звукозаписи: здесь установлена самая современная аппаратура фирмы “Ямаха”. Более того, отсюда можно вести запись и интернет-­трансляции концертов и спектаклей из трех других залов Дома музыки».

Во время импровизированной экскурсии по залу и фойе Владимир Спиваков все время подчеркивал, что все здесь сделано со смыслом. И когда в конце подвел к внушительных размеров картине Александра Мочалова «Да будет воля Твоя» в служебном фойе Нового зала, мы поняли, что так и есть.

«Ее мне принесли на концерт в Нижнем Новгороде. Вначале я не отважился купить эту картину, потому что не знал, куда ее повесить. Так бывает, думаю, у многих людей: ­какую-то вещь вы увидите, не покупаете, а она не выходит из головы. Я все время думал: какая потрясающая работа: прежде всего это очень духовное произведение, близкое нам всем. “Да будет воля твоя” – собственно говоря, я и сам так думаю – и о творчестве, и о том, что я делаю. Великий русский художник Кузьма Петров-­Водкин сказал: “Искусство – это не забава, не развлечение, а способ ясновидения”. Мне захотелось, чтобы эта вещь была здесь. В конце концов я позвонил и сказал, чтобы ее оставили за мной, собрал деньги и купил. И вот нашел это место – как раз при входе в зал, чтобы люди приходили сюда как в храм – с душой, уже очищенной от всяких невзгод, от тяжести бытия».

Концертный зал, музей, храм… Такого точно еще не было. Но у Владимира Спивакова получилось.