События
В октябре 2021 года по итогам зрительского голосования Театр «Ан-дер-Вин» принял решение возобновить постановку оперы Бриттена «Питер Граймс» – в 2015 году спектакль Кристофа Лоя получил в Лондоне международную оперную премию.
В этом сезоне венские оперные театры переживают настоящий ренессанс интереса к операм Бриттена: Новая и Народная оперы с разницей в полгода ставят «Смерть в Венеции», а Государственная опера и Ан-дер-Вин возобновляют прошлые постановки «Питера Граймса». При этом Штаатсопер обращается к постановке 1996 года, ставшей результатом яростной творческой борьбы между режиссером Кристиной Милитц и дирижером, а главное, другом композитора, Мстиславом Ростроповичем, а Ан-дер-Вин возвращает на сцену нашумевший спектакль Кристофа Лоя – одну из «легенд» эпохи интенданта театра Роланда Гайера. По признанию режиссера, до работы над спектаклем он не видел ни одной постановки этой оперы. Его восприятие сюжета и музыки абсолютно непосредственно и свободно от предыдущих интерпретаций, а потому куда более раскованно с точки зрения решения и понимания тех или иных сюжетных линий и музыкальной драматургии. «А что, – удивляется он, – кто-то видит это по-другому?» Что, возможно, и обеспечило огромный успех его предельно эмоционального спектакля, который разделили и публика, и профессиональная критика. В постановке этого сезона частично поменялся состав солистов, а за дирижерским пультом – восходящая звезда европейского музыкального театра, молодой немецкий дирижер Томас Гуггайс.
На краю авансцены, словно на краю пропасти, стоит накренившись деревянная кровать деревенского рыбака, мизантропа и изгоя Питера Граймса – его безопасный угол, единственное убежище, выставленное почему-то на всеобщее обозрение. Именно в этой кровати бесцеремонными лучами фонарика его будят в начале оперы представители деревенского суда. Здоровенный рыбак Питер Граймс (блестящая роль фактурного американского тенора Эрика Катлера) хмур, недружелюбен и порой агрессивен, но тем не менее он вызывает стойкое ощущение затравленности перед лицом лицемерно-циничной деревенской общины. Каждого из них он мог бы прихлопнуть одной левой, никто их них не превышает его своими моральными качествами – все они как на подбор распутники и пьяницы, трусы и жулики. И тем не менее своей мишенью они выбирают именно его – странного, неприятного и одновременно бесконечно потерянного. Одну из причин неприятия режиссер обнаруживает в скрытой гомосексуальности главного героя. Скрытой прежде всего для него самого, но безотчетно явной окружающим. В рамках этой концепции Кристоф Лой превращает парнишку-подручного Граймса из мальчика в молодого человека, благо партия Джона в этой опере только мимическая. И, качая в объятиях Джона, Граймс искренне мечтает о счастье с Эллен – другие варианты счастья ему просто не приходят в голову. По воспоминаниям Питера Пирса, линия гомосексуальности присутствовала в ранних эскизах оперы, однако позднее Бенджамин Бриттен от нее отказался, сделав главный акцент на отношениях общества и одиночки. Роль подручного Джона (в исполнении гуттаперчевого танцовщика Георгия Пухальского) в этой постановке заслуживает отдельного упоминания. Манерный юноша, у которого, очевидно, за плечами годы сиротства и нищеты, обладает, по сути, единственной собственностью – своим телом, которое с готовностью предлагает каждому на размен – и своему хозяину Граймсу, и сердобольной Эллен, и капитану Балстроуду. Бывший капитан более чем неравнодушен к своему другу – он, как никто, может оценить внутренний хаос Граймса, в свою очередь, маясь от дружеского сочувствия и одновременно влечения. Но даже выбранная режиссером трактовка оставляет большинство загадок этой оперы открытыми: случайно ли погибли помощники Граймса и какая таинственная сила заставляет кучку несчастных «маленьких человечков» объединяться в моральном превосходстве против одного, такого же. Подхватывая кабареточную стилистику музыкальных номеров хозяйки таверны тетушки Онти, Лой безжалостно представляет ее завсегдатаев во всей красе – минимализм сценического оформления с лихвой окупается карикатурными образами. Возможно, Граймс в этой постановке даже слишком мил и раним (стоит вспомнить мрачного и грубоватого Питера Пирса в этой роли), но так ли принципиально – лучше объект травли тех, кто его травит, или нет. Одна из главных музыкально-сценических кульминаций в опере – хор деревенской делегации в финале второго акта: жадными поисковыми огнями из темноты прямо на нас надвигается горящая истовым пламенем справедливости кровожадная толпа.
Кристоф Лой чутко следует за музыкальной драматургией Бриттена, визуализируя музыкальное развитие партитуры: оживает на глазах полифоническое противопоставление благочестивого хора жителей деревни и пронзительной арии Эллен, а финальная интерлюдия «Лунный свет» превращается в воображаемый нежный танец Граймса с погибшим Джоном.
Эмоциональная кульминация – финальный монолог помутившегося рассудком Граймса. Мягкий вердиевский тенор Эрика Катлера набирает по ходу оперы силу и объем, выходя в этой сцене на высокий уровень драматизма, этот монолог – большая исполнительская удача. Оба партнера Катлера – лирическое сопрано Агнета Айхенхольц из Швеции (одна из любимых исполнительниц режиссера Кристофа Лоя) в роли Эллен и английский бас-баритон Эндрю Фостер-Уильямс в роли Балстроуда – принимали участие еще в премьерной постановке 2015 года.
В интерпретации Лоя обе фигуры достигают поистине трагического масштаба – ослепленная любовью и одиночеством Эллен и тонущий в собственном смятении Балстроуд. Безусловная драматическая убедительность обоих солистов сочетается с некоторой облегченностью голосов, что особенно ощущается в лирических эпизодах оперы. Впрочем, эти недостатки вполне окупаются блестяще проведенными ансамблями (квартет о нелегкой женской доле и дуэт племянниц-вертихвосток) и хорами (Хор имени Арнольда Шёнберга), которых в этой опере не счесть.
В этом, несомненно, большая заслуга дирижера Томаса Гуггайса (всего несколько лет назад он был ассистентом Даниэля Баренбойма в Берлинской опере). Благодаря ему сохраняется тревожный саспиенс партитуры – Гуггайс насыщает исполнение острыми акцентами и характерностью, ясной фактурой и, главное, удерживает постоянное ее движение и темп.
Как и шесть лет назад, публика в полном восторге. Следуя за партитурой Бриттена, Кристоф Лой сочиняет очень эмоциональный спектакль. Встроенная любовная линия усиливает трагедию Граймса и делает ее более наглядной. Что, возможно, слегка упрощает замысел композитора – драмы противостояния личности и толпы.
