In memoriam
В Петербурге после продолжительной болезни ушел из жизни выдающийся композитор Геннадий Банщиков. В ноябре ему исполнилось бы 82 года. Геннадий Иванович родился в Казани, в 1961–1964 годах учился в Московской консерватории у Сергея Баласаняна, затем в Ленинградской консерватории у Бориса Арапова, у него же в 1969-м окончил аспирантуру. В 1967 году был принят в Союз композиторов СССР. С 1974-го преподавал в Ленинградской консерватории. В 1991-м Геннадию Банщикову было присвоено звание заслуженного деятеля искусств Российской Федерации, в 2004-м композитор был награжден орденом Дружбы. Среди тех, кто оказал влияние на его творческую манеру, были Рихард Штраус, Дмитрий Шостакович, представители Новой венской школы. В 2025 году «Фирма Мелодия» издала все фортепианные сонаты Геннадия Банщикова в исполнении Юрия Фаворина.
Специально для «Музыкальной жизни» своими воспоминаниями об ушедшем композиторе делятся его коллеги.
 |
Светлана Лаврова, профессор Санкт-Петербургской консерватории |
Это был удивительный человек: скромный, но обладавший ярким композиторским дарованием. Мне определенно повезло: я училась у Геннадия Ивановича в классе инструментовки. Он был настоящий мастер, обладавший оригинальной авторской методикой функциональной оркестровки. На уроках мы пересочиняли для всех возможных составов «Детский альбом» Чайковского, который, как оказывалось всякий раз, буквально был рассчитан Чайковским то на один ансамбль или состав, то на другой. Причем логика была взаимообратной. Методическая универсальность этого цикла стала одной из центральных идей в курсе оркестровки Геннадия Ивановича. Он удивительно красочно представлял все мыслимые студентом ошибки: пропевал тот или иной подголосок. В результате не оставалось сомнений в том, что так, как ты сделал – будет звучать плохо. У Чайковского оказывалось лишь одно верное решение, и его нужно было угадать и творчески доказать как какую-то музыкальную теорему. Эти законы функциональной оркестровки научили меня буквально всему и, главное, – мыслить структурно и логически в инструментовке. Принимая во внимание, что в своем творчестве я использую прямо противоположный принцип афункциональности, эта школа послужила для меня мощным стимулом к саморазвитию и пониманию логики инструментальных трансформаций.
Геннадий Иванович был замечательным, добрым учителем и наставником. Он всегда умело подводил к тому, чтобы свои ошибки ты находил сам и понимал, над чем тебе работать. Светлая память талантливейшему композитору, чудесному человеку и потрясающему педагогу. Музыкальный мир без него стал намного меньше и потерял яркие краски.
 |
Александр Радвилович, профессор Санкт-Петербургской консерватории |
Геннадий Банщиков принадлежал поколению композиторов Александра Асламазова, Валерия Арзуманова, Александра Кнайфеля, Григория Корчмара. Он ярко заявил о себе еще в студенческие годы. Странно, но, кажется, с тех пор его музыкальный язык не менялся, а композиторское мастерство только оттачивалось. Каждое новое его произведение вызывало живой интерес и у слушателей, и у коллег. Сочинения были разными: полная юмора опера «Как поссорились Иван Иванович и Иван Никифорович», суровые по языку симфонии, кантата «Пепел в ладонях», пять виолончельных концертов, написанных для Бориса Пергаменщикова, ироничная «Телефонная книга» для камерного оркестра и автоответчика, лирическая и сдержанная по языку кантата «Петербургские гравюры». Концертное исполнение его камерной оперы «Горе от ума» в Доме композиторов навсегда отпечаталось в моей памяти.
Помню, как он приносил партитуры своих новых сочинений, написанные мелким убористым почерком. Ноты в них будто показывали, насколько композитор уверен в каждом звуке, штрихе. На обсуждениях произведений коллег, будучи председателем секции камерной музыки Ленинградского Союза композиторов, он был предельно доброжелателен, но в своих оценках всегда принципиален.
А потом композитор замолчал. Кому-то из друзей он откровенно признался: «Всю музыку я уже написал» – и поставил точку в 2002 году вскоре после окончания Четвертой сонаты для баяна. Не хотел повторяться, писать музыку ниже достигнутого уровня? Скорее всего, да. Наверное, в этом проявился его максимализм, как и тогда, в далеком 1967 году, когда он не пошел в филармонию на премьеру своей симфонии, поскольку в это время шел футбольный матч чемпионата мира.
За творческим молчанием последовали годы затворничества. Среди немногих, с кем Банщиков виделся дома, были его студенты-композиторы, которым он предъявлял самые высокие требования. Неудивительно, что многие из них стали лауреатами композиторских конкурсов. О скудных фактах его жизни мы – его коллеги – узнавали от его учеников и немногочисленных общих друзей. Но, даже не выходя из дома, Геннадий Иванович незримо присутствовал в жизни консерватории и Союза композиторов, возвышая свой голос в случае принципиальных ситуаций. Казалось, так будет всегда.
Уход композитора знаменует «конец прекрасной эпохи», которую мне посчастливилось застать. Светлая память.
