События
Нынче он выдался беспрецедентно масштабным. Как сказал хозяин фестиваля Денис Мацуев, город пережил семнадцать «безумных» дней (2–18 сентября). Двадцать шесть концертов на трех площадках и в регионе дали приглашенные гости-солисты и семь оркестров (ГАСО Татарстана, РНМСО, «Страдивари-ансамбль», Questa Musica, Губернаторский оркестр Иркутской филармонии, «Солисты Москвы», «Виртуозы Москвы») с дирижерами Александром Сладковским, Филиппом Чижевским, Юрием Башметом, Алексеем Рубиным, Дмитрием Юровским и Иваном Никифорчиным. В афише также могучий отряд солистов: Николай Луганский, Павел Милюков, Александр Рамм, Сергей Скороходов, Агунда Кулаева, Алексей Тихомиров, Алексей Татаринцев; лауреаты конкурсов имени Чайковского, Рахманинова, Grand Piano Competition и «Симфония Ямала»; Хоровая капелла имени Юрлова и не только. Всего почти шестьсот артистов. Начавшись, можно сказать, сразу с фортиссимо – а именно, с ударной программы из музыки Чайковского в исполнении Хиблы Герзмава, Дениса Мацуева и ГАСО РТ с Александром Сладковским, фестиваль тем не менее и дальше непрерывно шел на «крещендо», завершившись сонатным вечером Владимира Спивакова и Дениса Мацуева. И этот неожиданно камерный финал стал не просто кульминацией всех «безумств», но поистине историческим событием, и вот почему.
Прежде всего, Владимир Спиваков, отметивший недавно 80-летие, семь лет не давал сольных концертов. Как рассказал сам маэстро, он пережил операции на пальцах, на одном была киста. Думал, что играть больше не сможет. «Это, действительно, трудно, потому что во время игры палец начинает опухать. Правда, спасает такое русское средство, как бодяга. Играю, потом лечу палец». Получается, Денису Мацуеву удалось почти невозможное: «Это был мой проект, мой “коварный” план возвращения маэстро на сцену как скрипача с сольным концертом. Не скрою, пришлось приложить усилия».
Вообще, они вместе играют уже 25 лет, и далеко не только дуэтом: Денис-солист выступает также со Спиваковым-дирижером и его оркестрами. И более того, по словам Дениса, «музицирование переросло в крепкую дружбу, я горжусь ей и не чувствую никакой разницы в возрасте». Однако получив его предложение, Владимир Теодорович, по его признанию, «решился с трудом». Действительно, это уникальный случай в истории, чтобы в таком возрасте великие скрипачи давали сольные концерты. А тут в финальный день фестиваля прозвучали две скрипичные сонаты – Франка и Третья Брамса плюс двенадцать бисов, и все это подряд, на одном дыхании, без антракта, хотя порой одна только соната Франка занимает целое отделение!
Но был еще и «полуфинал» – предшествовавший, предпоследний фестивальный вечер (17 сентября) – с «Виртуозами Москвы», когда Владимир Спиваков не просто стоял за пультом, но и – ближе к концу – тоже взял скрипку в руки… Мне показалось, что он волновался, но это было волнение большого музыканта – наследника той знаменитой школы Янкелевича, в которой было принято все делать на сто процентов, или даже больше. Вот мы и увидели, точнее, услышали его фирменный звук, который не спутать ни с чем, оценили, в какой отличной форме находится Спиваков как скрипач. И не только как скрипач. «Молодой, подтянутый, но почему-то седой…» –так ведущий концерта Юлиан Макаров представил его публике, и это правда.
«Виртуозы» во главе с маэстро в Иркутске свои люди, здесь они выступали неоднократно, начиная с самого первого фестиваля (2004). Тогда Денис собрал на Байкале настоящую «команду мечты»: Образцову, Темирканова, Гродберга, Третьякова, Башмета, Гараняна. «Это была “бомба”, – рассказывает Денис. – В городе ведь до этого, все 1990-е годы, никто толком не выступал, и вдруг такой десант. А я просто воспользовался своей дружбой с этими потрясающими артистами. И они мгновенно стали любимцами публики».
17 сентября программа была не просто изысканной, как всегда у «Виртуозов», но и продуманной до мелочей. Ее открыло Адажио из «Пасхальной оратории» Баха с изумительным соло гобоя (Эмиль Мирославский), близкое знаменитой Арии из оркестровой сюиты ре мажор. Затем последовали Фортепианный концерт Шнитке (1979), ре-мажорный Дивертисмент Моцарта, «Прощальная симфония» Гайдна (№ 45) и пять бисов. Получилась сложносочиненная драматургия, примерную схему которой я бы определила так: молитва (Бах) – крик отчаяния (Шнитке) – умиротворение (Моцарт) – расставание (Гайдн) – возвращение (бисы). Круг замкнулся, молитва была услышана и обернулась светлой радостью и надеждой, которыми наполнены миниатюры Гайдна, Боккерини, Штрауса и Шостаковича, завершившие программу.
Однако смысловым, да и эмоциональным акцентом стал Концерт для фортепиано и струнного оркестра Шнитке – произведение невероятной глубины и накала, с резкими контрастами. Оно прозвучало в тот вечер как-то особенно нервно, остро; порой казалось, что до тебя дотрагиваются оголенными проводами. Именно так эту музыку прожили, прочувствовали Денис Мацуев и «Виртуозы» под руководством Спивакова, а вместе с ними и мы. Концерт этот играют нечасто – и в России, и на Западе, а, например, в Китае даже не знают о его существовании, – во всяком случае, так сказала мне потрясенная услышанным китайская пианистка Чжи Инь и добавила: «Как же так?» Сочинение посвящено Владимиру Крайневу, именно с ним когда-то и начинал его играть Владимир Спиваков; пианист даже подарил дирижеру ноты с автографом Шнитке.
Денис Мацуев включил этот опус в свой репертуар гораздо позднее, в 2015 году. Это был заказ Венской филармонии, играть надо было с Камерным оркестром «Вена – Берлин». Вместе они исполнили его десятки раз по всему миру, в том числе и в Москве, в Большом зале консерватории. «Вена – Берлин» выступает без дирижера, так что Денису пришлось фактически дирижировать самому, и о том, как это делать, он советовался со Спиваковым. А посоветоваться было о чем. Произведение хоть и недлинное (идет чуть больше двадцати минут), но изощренное, невероятно богатое событиями. На простые вроде бы вопросы здесь звучат витиеватые и весьма мрачные ответы, тихие минималистические фразы не могут пробиться сквозь тяжелые, разящие звуковые кластеры, а мир и гармония, воспринимаемые как флешбэки из далекого счастливого прошлого, борются с надвигающейся катастрофой. Казалось, пианист, дирижер и оркестр взрезали партитуру скальпелем, вскрывая главные смыслы бытия так, что становилось страшно. В конце музыка просто исчезает, растворяется, и все повисает в воздухе: и ответы, и вопросы, и флешбэки, и кошмары. Вспомнились слова Шнитке по поводу его Альтового концерта: «Кажется, я заглянул туда, куда заглядывать не следует». Мне кажется, они впрямую относятся и к этому произведению.
«Каждый гений своего рода пророк. Он смотрит на двадцать, тридцать, пятьдесят лет вперед. Концерт Шнитке показывает нам хаос, который происходит в мире, он, конечно, о сегодняшнем дне. И еще там есть несколько нот, ритмически четко совпадающих со словами “Господи, помилуй!”, как будто композитор объясняет нам, что надеяться можно только на бога». Так высказался Владимир Теодорович о произведении и самом композиторе, с которым дружил, которого много играл и которому посвятил Мемориальную комнату в Московском Доме музыки. В то же время Денис Мацуев, человек другого поколения, знакомый со Шнитке не лично, а «через одно рукопожатие», слышит эту музыку несколько иначе: он считает Концерт романтическим, со своей магией. И это тоже правда. Как бы там ни было, но накануне 90-летия автора (24 ноября) его произведения звучали на обоих финальных концертах фестиваля, и казалось, что в эти вечера тень Шнитке витала над залом Музыкального театра имени Загурского.
Кстати, в «полуфинальный» вечер Владимир Теодорович, помимо дирижерской палочки, взял в руки и скрипку, и микрофон. Все это произошло перед последним номером программы – Симфонией № 45 Гайдна («Прощальной»). Сначала он рассказал поучительную историю о князе Эстерхази и служивших у него капельмейстере Гайдне и музыкантах, неудовлетворенных низким жалованьем и попросивших композитора о помощи. Вот Гайдн и придумал свою «Прощальную» со знаменитым финалом, когда музыканты, задувая свечи, друг за другом покидают сцену, пока их не остается двое: капельмейстер и скрипач (в нашем случае этим «капельмейстером» был Владимир Спиваков, заигравший на скрипке). Кстати, в этой симфонии над залом вновь нависла «тень Шнитке», ведь в своей Первой симфонии он использовал тот же ход – покидание музыкантами сцены – и даже процитировал там гайдновскую «Прощальную».
Солировал Спиваков и в последовавшей «Серенаде» Гайдна, сыгранной на бис. Всего «Виртуозы» в тот вечер сыграли их пять, как и было сказано, и я впервые видела, чтобы публика устраивала стоячую овацию после каждого. Но пьесы действительно были хороши: и Менуэт Боккерини, и польки Штрауса, и крохотная, но такая очаровательная Прелюдия Шостаковича «в ре мажоре». У Спивакова особый вкус к бисам, кто не помнит их знаменитый «Пустячок» Лероя Андерсона, когда оркестранты радостно начинали петь? Ведь именно такие музыкальные шутки и сделали их популярными среди самого массового зрителя. Кстати, после «Венгерской польки» Штрауса «Виртуозы» тоже выкрикнули что-то типа «Опа!», вызвав тем самым всеобщий восторг.
Накануне финального дуэтного вечера Владимира Спивакова спросили, собирается ли он – по доброй традиции, заведенной Денисом Мацуевым, – окунуться в Байкал? На что маэстро остроумно заметил, что погрузиться собирается, но в другие, не менее глубокие бездны: в сонаты Франка и Брамса (№ 3). Обе сонаты (и не только их) они с Денисом играли неоднократно, но давно – семь и более лет назад. В этом году «пробу пера», по выражению Спивакова, провели весной в Челябинске, и теперь пришла очередь Иркутска. «Почему выбрали именно эти сонаты?» – поинтересовалась я у Владимира Теодоровича. «Потому что они трудные, но эту вершину надо взять», – последовал ответ.
Столкнулся маэстро и с другими сложностями. Например, с вынужденной заменой скрипки, которую музыкант пережил тяжело, ведь это «как уход любимого человека». Дело в том, что Спиваков остался в России, «а не уехал, как они все хотели». Ему предоставили другой инструмент из Госколлекции, тоже Страдивари, но если та скрипка была 1713 года, золотого периода Страдивари, то эта – 1736 года, сделана мастером буквально за год до смерти; «инструмент очень трудный, своенравный», по словам Спивакова. А главное, его нельзя вывозить из России. Скажем, недавно маэстро уезжал в отпуск за границу, и все это время инструмент хранился в Госколлекции. По приезде взял его, а скрипка «расстроилась, не слушалась, возмущалась, сипела, хрипела, струны лопались; надо было как-то договориться с ней – я пытаюсь»… Не знай я этих подробностей, рассказанных маэстро, ничего бы и не заметила: звучит инструмент в его руках божественно. Сначала восхитил Брамс, потом, еще больше, Франк, я бы даже сказала, что Франк переиграл Брамса как композитор. Именно в его сонате как-то по-особому раскрылись музыкальные красоты – возможно, потому что соната Франка – настоящий конек Спивакова, у него с ней особые отношения в течение многих десятилетий. В обеих сонатах нет единоличного лидерства скрипки, это именно дуэты-диалоги певучей скрипки и романтического рояля. Ансамбль двух народных артистов я бы назвала «дуэтом дуэтов» – настолько идеальным был баланс, органичны перетекания музыкальной ткани от одного инструмента к другому, напоминающие языки пламени, которые то вырываются друг из-под друга, то вновь сливаются воедино или переходят в сольные эпизоды. Все происходило неспешно, сдержанно, без лишней суеты и внешних эффектов. Я слушала и думала о том, как редко мы слышим Мацуева в камерном репертуаре, а жаль: мне кажется, именно в такой музыке пианист предстает в наиболее богатой амплитуде красок, нюансов и оттенков – словом, во всей своей могучей оснащенности, но при этом как тонкий, слушающий и слышащий партнер.
Владимир Спиваков прилетел в Иркутск заранее, за два дня, чтобы было время порепетировать. Но, как говорит Денис, с маэстро репетировать не надо: «С ним важно просто вспомнить чувство локтя. Все равно все рождается здесь и сейчас, по ходу концерта». Он называет Спивакова «джазменом – непредсказуемым, спонтанным». Но на самом деле они оба джазмены. Мало того, что в финале к основной программе добавили уже не пять, а целых двенадцать бисов, так Владимир Теодорович еще и решил сам вести «в добавленное время» этот «концерт в концерте». Он назвал его «безвизовым путешествием по разным странам». И началось: сначала «прогулялись» по Франции (Массне, Равель, Дебюсси), оттуда «заглянули» в Британию (Элгар), Испанию (Фалья), Германию (Брамс), Аргентину (Пьяццолла), Америку (Гершвин, Манчини), пока, наконец, не вернулись в Россию (Рахманинов, Шнитке). Какое это было жанровое великолепие и «разноцветие»: вальс, танго, хабанера, венгерский и испанский танцы, джаз, ну и лирика, конечно… А точку в программе вечера, как и всего фестиваля, поставила Полька Альфреда Шнитке – разудалая, ироничная, дразнящая, которую лучше всего могла бы проиллюстрировать знаменитая фотография Альберта Эйнштейна с высунутым языком.
Едва после Польки отгремели овации, на сцену поднялся губернатор Иркутской области Игорь Кобзев, который напомнил художественному руководителю «Звезд на Байкале», что грядет юбилейный ХХ фестиваль, и в связи с этим поинтересовался его планами. Денис Мацуев ответил не задумываясь: «Главное, что наш фестиваль будет, и будет всегда!»
Конечно, иркутянам повезло с таким земляком, который любит свой родной город, так много для него делает. Удивительно, но факт: Денис в Иркутске всегда живет в своей старой квартире на улице Ленина, 4, с той же мебелью, тем же пианино Petroff, которое ему когда-то купила бабушка. Не забывает родных и друзей, а в этот приезд даже успел встретиться с одноклассниками и с первой учительницей, которых «не видел тысячу лет». И вот итог этих сумасшедших семнадцати дней: «Сна здесь не было, как всегда, но в Иркутске этого и не надо. Достаточно погрузиться один раз в Байкал или Ангару, чтобы набраться сил на долгое время».
Напоследок две новости. Начну с хорошей: 28 сентября Сонатный вечер два народных артиста повторят в Московском Доме музыки, в рамках празднования 80-летия Владимира Теодоровича. А печаль в том, что билетов давно уже нет.
