Звук, жест, движение

Открыл концерт хор «Осень» Ефрема Подгайца на стихи Райнера Марии Рильке, который, по словам руководителя Камерного хора Московской консерватории Александра Соловьёва, олицетворял те самые российско-германские связи. Его исполнительское решение оказалось нетривиальным: хор встал с «социальной дистанцией» по всему пространству сцены, а дирижер управлял певцами с балкона, оставаясь невидимым  партеру. «Но есть один, кто бесконечно нежно нас держит, и рука его легка», – писал Рильке. И правда: устремленные ввысь глаза хористов, казалось, «ловили» магический жест свыше, и их голоса заполняли всю кубатуру зала. Потом Александр Соловьёв вернулся на сцену, чтобы показать театрализованную версию русских пословиц Родиона Щедрина, а также его самый последний опус «Притчу» на обэриутские по стилю стихи Николая Глазкова.

Щедрин – композитор благодатный для артистов, тяготеющих к перформансам. Перкуссионист Виктор Сыч уже давно включил в свой репертуар «Ледяной дом» – сказку для маримбы. Его палочки, гипнотически выписывающие в воздухе геометрические фигуры над клавишами, уже сами по себе становились арт-объектами. А звуки, в воздухе рея, вызывали самые разные ассоциации, пока Виктор не стал читать фрагмент эпического сказа про кота Баюна и Андрея-стрелка. И можно было убедиться, насколько все-таки музыка – многозначное искусство: ведь почти любой словесный образ может сочетаться со звучащей материей.

Проверить, как обстоит корреляция музыки с пластическими видами искусства, мы смогли во втором отделении. Сцену Малого зала выстлали зеленым покрытием, на котором, не хуже, чем на церемонии «Золотой Маски» в «Зарядье», картинно расположились солисты ансамбля «Студия новой музыки», сопрано Екатерина Кичигина и дирижер Игорь Дронов. Кто-то сидел, кто-то лежал или стоял, певица, вокализируя, перемещалась за кулисы, на балкон и обратно, но все внимание оттянул на себя Владимир Ермаченков, артист пластического танца. В телесном трико, весь острый, как ножки циркуля, он изобразил некую психологическую драму наподобие «Послеполуденного отдыха фавна». Причем музыка Нонета Владимира Щербачева ближе по стилистке не Дебюсси, а Скрябину, Метнеру, она не бесплотна, ее динамические нарастания способны вызвать эмоциональный подъем.

Однако пластический рисунок, заданный Анной Гарафеевой имел свой темпо-ритм и траекторию – очень медленный, изнутри накопляющий напряжение. Зрелище получилось очень эффектное, порой в чем-то шокирующее академические стены, где современный танец – непривычный гость. Но безупречное музыкальное воплощение и замечательная работа танцора убедили, что перед нами высокое искусство.

Исследовать свойства звуков можно по-разному: в академическом ключе – как это сделали Дмитрий Онищенко и Артем Ананьев, сами ставшие интерпретаторами своих композиций. Или в авангардном, как композитор Галина Уствольская, которая мучительно повторяла несколько атональных формул в Сонате №5, прекрасно прозвучавшей на подобие мантры у пианистки, профессора Ольги Красногоровой – автора этой программы и инициатора форума.

Апогеем действа стала пьеса Карлхайнца Штокхаузена «Арлекин» для танцующего кларнетиста, где Игнат Красиков должен был активно двигаться, устанавливая невербальную коммуникацию со  залом. С забеленным лицом, он и впрямь вжился в роль Арлекина – персонажа шутовского, но беззлобного. Игнат оказался большим виртуозом, с отличной памятью, координацией и чувством импровизации, сумев из экспериментов со звукоформами создать интересную драматургию. Такой вот получился удивительный вечер, где царили звук и жест, абсурд и логика, где музыканты вместе со слушателями преодолевали границы привычного.