Маркус Штенц: Без музыки Малера я не мыслю себя

ВА Какие впечатления остались у вас от российских гастролей?

МШ Большой зал Санкт-Петербургской филармонии, где мы провели наш первый концерт, произвел на меня и сеульский коллектив колоссальное впечатление. Когда туда попадаешь, тебя охватывает особая магия и состояние творческого взрыва. Когда мы вместе с оркестром музицируем, между нами возникают какие-то точки соприкосновения. И все эти качества достигались еще и благодаря окружающей нас атмосферы этого величественного зала с его красивыми белыми колоннами. Меня вдохновила внимательная публика, прекрасно понимающая музыку. В такие счастливые моменты на сцене действительно происходит творческий взаимообмен между музыкантами и публикой. Музыканты Сеульского филармонического оркестра прекрасно понимали, что в этом зале долгое время работал великий Евгений Мравинский со своим легендарным оркестром. В небольшом зале Свердловской филармонии с достаточно насыщенной акустикой мы играли аналогичную программу, что и в новом московском зале «Зарядье». Ын Хва Чо, чьё оригинальное произведение для корейского ударного инструмента чангу и оркестра виртуозно сыграл Ун Сик Ким, сегодня представляет на мировой сцене традиции корейской национальной композиторской школы. Фортепианный концерт Александра Скрябина, исполненный молодым талантливым пианистом Дон Хёк Лимом, на мой взгляд, незаслуженно мало исполняется сейчас. Это просто чудесный кладезь звуков и гармоний, как для фортепиано, так и симфонического оркестра.

Гастроли Сеульского филармонического оркестра п/у Маркуса Штенца в «Зарядье». Фото: Лилия Ольховая

ВА Ваши впечатления от московского зала «Зарядье»?

МШ С удовольствием выступил с корейским оркестром в этом чудесном зале с его превосходной акустикой. Это для нас большая честь!

ВА Маркус, вы много лет посвятили сотрудничеству с разными симфоническими оркестрами мира. В чем состоит отличие работы с европейскими коллективами в сравнении с оркестрами Азии и Австралии?

МШ Этот вопрос мне очень часто задают, но вся суть ситуации заключается в том, что разница в звучании оркестров внутри какого-то одного города может быть ощутимее, чем то, что я бы сейчас смог обобщить. Например, контраст между Сиднеем и Мельбурном невероятно разителен. Оба города непохожи, как две совершенно отличающиеся друг от друга личности. Это всегда зависит от музыкантов, которые  играют в оркестрах обоих австралийских городов. В любом случае, все зависит от того, какие музыканты в данный момент находятся на сцене и работают с тобой.

ВА То есть, менталитет не всегда играет ключевую роль?

МШ Нет, ну не без этого, конечно. Я довольно долго работал в Гюрцених- оркестре Кёльна. Молодые люди, когда приходят в этот коллектив, быстро перенимают  его дух и традиции. И, параллельно, если, например, оказаться в оркестре Западно-Германского радио в Кельне (WDR), это совсем другое.

ВА Сотрудничество с кёльнским Гюрцених-оркестром насколько расширило ваш репертуар?

МШ Кёльн был очень важным десятилетием в моей жизни. Хотя, симфонический репертуар у меня был накоплен еще до прихода в этот оркестр. В период моей семилетней работы с Мельбурнским симфоническим оркестром я каждый год дирижировал там по двенадцать программ. Как главный дирижер Гюрцених-оркестра Кёльна, я  должен был дирижировать и оперы, и симфонические программы. Поэтому, что касается оперного репертуара, то здесь  произведения Вагнера, Яначека, Моцарта, Штрауса, Берга, Хенце не прошли мимо меня.

ВА Запись цикла симфоний Густава Малера под вашим управлением  эпохальная глава в биографии Гюрцених-оркестра. Каким вы представляете себе мир музыки австрийского композитора?

МШ Для меня это стало действительно настоящим достижением, учитывая тот факт, что ранее я дирижировал все симфонии Малера с Мельбурнским симфоническим оркестром в Австралии. Мировая премьера Пятой симфонии Густава Малера под его управлением состоялась в Кёльне с участием Гюрцених-оркестра осенью 1904 года. Так что этот коллектив с очень хорошей малеровской традицией. Особенно вспоминаю нашу совместную запись Восьмой симфонии («Симфонии тысячи участников»). Это уже третье в моей жизни обращение к этому грандиозному сочинению. Вообще, музыка Малера сопровождает меня всю жизнь, без нее я просто не мыслю себя.

#Малер и мы

ВА Что вас сподвигло стать приглашенным дирижером Сеульского филармонического оркестра?

МШ Я провел в Сеуле один концерт, в котором звучала Первая симфония Малера. После этого ко мне поступило предложение от дирекции оркестра занять пост главного приглашенного дирижера. Я подумал, а почему бы и нет? Этот оркестр действительно большого диапазона и способен играть абсолютно любые универсальные программы: от современной музыки, классики, романтизма до модерна. Музыканты Сеульского филармонического оркестра очень быстро реагируют на все указания дирижера, рационально и активно мыслят. В процессе репетиций я всегда наслаждаюсь глубиной звучания этого оркестра. И в турне я сейчас испытываю примерно те же ощущения. Ведь обычно мы играем программу по два раза. И  с каждым концертом идет постепенное наращивание уровня именно для того зала и той публики, которая в тот момент здесь и находится.

ВА  Маркус, профессия дирижёра в чем-то изменила вашу жизнь?

МШ Еще в юности я решил посвятить себя дирижированию. В то же время меня интересовали такие естественные науки, как биология, география и физика. Но, потом я понял, что это не моё.

ВА Среди музыкантов, повлиявших на ваше дирижерское мастерство, были Сейджи Одзава и Леонард Бернстайн.

МШ С особой теплотой вспоминаю прекрасное время: летняя резиденция Бостонского симфонического оркестра в Тэнглвуде, 1988 год, участие в мастер-классах Леонарда Бернстайна и Сейджи Одзавы. Я был единственным дирижером из Европы, получившим стипендию на эти летние дирижерские курсы. О Бернстайне я узнал еще раньше, когда он читал свои эпохальные лекции о музыке в Гарвардском университете. Они были изданы потом на пластинках и приобрели невероятную популярность в мире. Мне было тринадцать лет, когда их показывали в Германии по телевидению. Посмотрев эти передачи, я решил непременно ехать на мастер-классы к Бернстайну в США. Спустя десять лет, когда я впервые встретился с ним, то испытал те же самые ощущения, что и при просмотре трансляций. Без ремесла немыслимо представить себе большую часть нашей дирижерской профессии. Другую же ее сторону словами объяснить невозможно, просто нужно уметь свободно мыслить. И как воплотить эту свободу мысли, вдохновение этого мышления, которое находится за нотным текстом, Бернстайн прекрасно знал. А технику дирижирования я изучал в Кёльнской Высшей школе музыки у моего немецкого педагога Фолькера Вангенхайма.

Дирижер-антидот

ВА Из плеяды немецких дирижеров старшего поколения кого бы вы хотели особенно отметить?

МШ Вильгельма Фуртвенглера и Ханса Кнаппертсбуша. Для меня они являются идолами немецкой дирижерской культуры. Без них музыкальная Германия прошлого столетия была бы немыслима. Я послушал множество записей этих старых мастеров и еще раз убедился в этом.

ВА Есть ли такое произведение, которое вы мечтаете исполнить, но пока не чувствуете себя готовым к этому?

МШ Вы знаете, мне сложно ответить на этот вопрос. Я никогда раньше не задумывался над этим. Каждая новая программа всегда мне приятна. Не могу назвать какое-то определенное сочинение, которое бы меня «настораживало». Я продирижировал много разной музыки, включая все симфонии Малера, Бетховена, Брамса, тетралогию «Кольцо нибелунга» Вагнера. Но сейчас я нахожусь уже на другом этапе своей творческой карьеры. Мне важно развиваться в том, что уже накоплено с годами. Опыт предыдущих выступлений мне очень хорошо помогает в этом развитии. Например, Третья «Героическая» Бетховена сейчас звучит у меня совершенно по-другому, чем десять лет назад. Но я всегда буду рад снова вернуться к этому сочинению, как и к другим, независимо от того, дирижировал я их раньше, или нет.