События
Такой фестиваль в Москве один. Сугубо интеллигентский. Требующий от слушателей максимально острого умения ориентироваться в музыкальном пространстве и перескакивать легко и свободно из одной стилевой эпохи в другую. Уникальные кураторы уникального фестиваля – скрипач Роман Минц и гобоист Дмитрий Булгаков. Фестиваль «Возвращение» пришел в Москву в 23-й раз в начале января и снова задал свои вопросы.
Посмотрим назад. В 2018 году, кроме обычного «Концерта по заявкам» (который идет на ура так и так), заявили три темы: «Opportunism» (да, по-английски), «Несвобода» и «Mort» (да, по-французски). Ну, тут ясно и без авторского комментария, что социально и политически (а мы сейчас и социально чувствительны, и политически насторожены) тут все в полном порядке. Потому что один идет на этот самый, пусть и «невинный», оппортунизм (якобы чтобы выжить), а другие смотрят во все глаза и «бдят». Что сказать про несвободу, не знаю. А смертушка, она все время рядом. Музыканты навалились всей семьей – и «оторвали»! Ни одного вопроса тогда не возникло.
В 2019 году, как сейчас помню, тоже все четыре концерта обжигали. И «Дилетанты», и «Ремейки», и «Нео», которые вроде бы тянули в другую, скорее эстетическую сторону, все образовывали симпатичное и даже броское целое и по ходу вечера неслись вперед, как та самая русская тройка. И музыканты, которых и тут называть не стану, дело давнее, тоже все мчались во весь опор, независимо от того, играли они громко или тихо, медленно или быстро. И мы, публика, одновременно рисовали свои сложные внутренние конструкции, переходя от Шаррино к Баху или от Шельси к Бородину.
Что же в этом году?
Я побывал на двух концертах фестиваля, первом и третьем, и они составили ту двойчатку, каждый номер которой готов стать символом удачи или неудачи.
Первый концерт «Страна глухих». То есть тут музыка композиторов, которые в какой-то момент своей жизни лишались слуха. (Обошлись без юбилейного Бетховена, что к добру: он бы добавил силу удара по уничтожению хорошего настроения.) Можно сравнить с «Дилетантами» прошлого года. Но там «дилетантами» выходили такие непоследние в искусстве люди, как трувер Тибо Шампанский из XIII века и синеаст Чарли Чаплин из ХХ века, дипломат Александр Грибоедов и химик Александр Бородин. И все «склалóсь»! От ансамбля «Лабиринт» с его неуемным Данилом Рябчиковым до «бригады», заведенной Романом Минцем для исполнения дивной глупости Чаплина, все музыканты как один упивались музыкой – и транслировали свое упоение в зал.
В 2020 году дело пошло иначе. Кто всаживает этого несносного Уильяма Бойса в концерты этого сезона? И на «Декабрьских вечерах» этого года он звучал как пустышка рядом с мессой Гайдна. И тут так испортил всем настроение своими бессмысленными переборами звуковых пошлостей, что дальше мы слушали с большим скепсисом. Варвара Мягкова с точки зрения романтического внешнего облика была безупречна, но вдохнуть что-то значительное в музыку фортепианных вещей Сметаны ей не удалось. В Сонате Воан-Уильямса Роман Минц и Екатерина Апекишева старались, но понапрасну: то ли мы стали пристрастны, то ли и тут до контента дело не дошло. После перерыва нас оскукотили Анна Борисова с ее неволшебным английским рожком и Ксения Башмет, при всех ее стараниях. Все ждали, что Яков Кацнельсон всех порадует. Он и радовал, да толку мало. Песни никому не известного Роберта Франца из XIX века пела Светлана Злобина. Она много выступала в прошлом году и показалась адекватной. Но тут певица что-то бубнила под нос, и где там немецкие слова, без которых немецкие Lieder не существуют, понять было нельзя. Ну, и откуда тут было взяться контенту?
Душа моя отдохнула только в самом конце, когда несравненный Вадим Холоденко и с ним Борис Абрамов с дивным, цепляющим звуком скрипки и Евгений Румянцев, чья виолончель тоже умеет петь властно, сыграли Трио Габриэля Форе.
Тем приятнее писать про третий концерт «Отцы и дети». Тут все слилось в пеструю, но цельную и зажигательную связку.
После очаровательной пиесы Павла Карманова «Get In!!!», все смешные иронизмы которой были сыграны на полном серьезе, детские песенки Игоря Стравинского и Леонида Десятникова прозвучали более чем складно в стильном исполнении Яны Иваниловой. Про игравшего с ней пианиста Лукаса Генюшаса надо сказать особо, потому что с кем бы и что бы он ни играл, мы слышим в первую голову именно его, и именно он задает всю душевную и духовную атмосферу. Виолончелист Евгений Тонха младший всегда задевает за живое – а тут, в «навороченной», казалось бы, Сонате Джорджа Крама нашел такие сильные краски в себе и своем инструменте, что уложил нас наповал. Завершившее первое отделение Трио Эриха Вольфганга Корнгольда (сочиненное им в 13 лет!) заставило нас после крутых экзистенциальных высказываний Крама переключиться на звуковые соблазны Вены начала ХХ века, в которых крутой пубертатный подросток уже много чего понимал. Айлен Притчин выжал из своей скрипки все, что можно, – настолько певуче и действенно она разливала звуки. Виолончель Бориса Андрианова исходила роскошью, но не забывала, где надо, и взвыть белугой от нечеловеческой страсти. Остается добавить, что Лукас Генюшас превратил рояль в оркестр и устроил мощную проповедь юношеского максимализма.
Второе отделение началось полным атасом. Потому что открытая истинной одержимости Алиса Тен запузырила так лихо две песни (в пандан к русским сыновним первого отделения), что мы, не побоюсь этого слова, оттянулись. И Минц наяривал на своей колесной лире бесподобно, и Руст Позюмский извлекал из виолы да гамба щемящие звуки, и Андрей Дойников дал ударным настоящую магию. Каталонская и испанская песни со всеми их непонятными взвывами и причетами ответили на наши вопросы по поводу готовности к страданию. А потом был Бибер! Мы же знаем, что такое сонаты из его цикла «Розарий»! И Марина Катаржнова не дала нам остыть после песен. Жажду увидеть свет в конце тоннеля она отыграла по полной. А Ольга Мартынова, строгая на своем клавесине, и тот же Позюмский, наивный со своей гамбой, шли за ней не отставая.
Надо было выдохнуть. И Дуэт для флейты и альта Эдисона Денисова оказался тут на месте. Мария Алиханова и Илья Гофман играли как будто отрешенно и высоколобо, но в этой спокойно развертывающейся музыке нас увлекло желание остановиться, посмотреть на себя изнутри. И понять, что нам многое по силам.
По силам выслушать длинный, очень длинный Квинтет Луи Вьерна, написанный как прощание с погибшим на войне сыном (1917). Все участники этого грандиозного действа (иногда оно все-таки чрезмерно устрашало) – пианист Александр Кобрин, скрипачи Борис Абрамов и Роман Минц, альтист Тимур Якубов и виолончелист Алексей Стеблёв – бросили в бой всю свою музыкантскую и человеческую энергию. Нас провели по лабиринтам отчаяния, которое взрывалось иногда жуткими, нестерпимыми канонадами.
Как бы ни реализовывалась тема «Отцы и дети» (а она тут трактовалась не по-тургеневски), общий контент концерта оказался, что называется, максимальным. Мы трудились душой и духом и выходили в чистое пространство, где как раз и реализуется «игра стеклянных бус». Не «игра в бисер», как говорит один из русских переводов этой придумки Германа Гессе, а именно «игра стеклянных бус» (перевод Сергея Аверинцева), требуемая до чрезвычайности в наше муторное время.
Хочется пожелать фестивалю «Возвращение», чтобы он развивался по принципу «отцов и детей», понятому в мощном контентном отношении.
