Ольга Жукова:
Мы как будто всё начинаем заново

ОР Ольга Эдуардовна, прежде всего, поздравляю вас с прошедшим юбилеем! Вы личность публичная – работали на телевидении, в продюсерских компаниях, в Министерстве культуры, теперь возглавляете «Зарядье», но как ни удивительно, никакой персональной информации о вас я нигде не нашла. Однако именно с личного вопроса мне и хотелось бы начать: думаю, многим будет интересно узнать, когда, с чего началась ваша любовь к музыке, почему именно с ней вы связали жизнь?

ОЖ По образованию я филолог, закончила филологический факультет университета, но вся моя жизнь, действительно, связана с музыкой. Я с детства много ее слушала, ходила на концерты. Моим одноклассником, с которым я просидела практически всю свою школьную жизнь за одной партой, был известный оперный режиссер Митя Черняков. Мы собирались у него – а жили мы в одном доме в московском районе Орехово-Борисово, я в первом подъезде, а он в четвертом, – и слушали оперы на виниловых пластинках.

Тогда мы, конечно, еще не знали, что и как произойдет с нами в будущем, мы просто открывали для себя чудесный мир оперы.

ОР А сами музицировали?

ОЖ Ну конечно, я закончила музыкальную школу по классу фортепиано, как все порядочные дети в Советском Союзе (мой сын тоже закончил музыкальную школу). Мне казалось важным получить базовое музыкальное образование, и оно у меня есть.

ОР А на каком пианино вы учились играть?

ОЖ «Родина».

ОР Вот! Представьте, я тоже. Кстати, пианино этой марки производили в подмосковных Люберцах, где я и пошла в музыкальную школу. Инструмент, на мой взгляд, крайне неудачный: строй «плыл» вскоре после настройки.

 ОЖ Да, увы.

ОР А стоил огромные по тем временам деньги – 500 рублей! Мои родители с трудом их собрали.

ОЖ А мои родители потом не знали, как избавиться от него. Отдавали даром, за самовывоз, только заберите-увезите уже!

ОР Ольга Эдуардовна, в прошлый раз мы с вами встречались в июне (см. журнал «Музыкальная жизнь» № 6, Ольга Жукова: «Главное – чтобы в зал вернулся зритель»). Многое тогда было непонятно: когда и как откроется сезон, что грядет в связи с эпидемией? По сравнению с июнем теперь больше определенности?

ОЖ Да, конечно, потому что есть четкие приказы Департамента культуры Москвы, нашего учредителя, есть Указ мэра, где четко определены правила, по которым может открыться концертное учреждение. Но понятно, что возможны разные варианты развития событий… Так или иначе мы открываемся 1 октября и начинаем активную концертную жизнь в ежедневном режиме. Зал полностью готов к приему зрителей, все есть – от санитайзеров до экранов термометрии (это термометр с мгновенным результатом на экране). И пока у нас будет шахматная рассадка…

ОР Одно через одно или два места через одно?

ОЖ Одно через одно – по крайней мере, это прозрачная схема. Мне часто задавали вопрос: почему такие жесткие требования именно к концертным залам и театрам? Ведь мы ездим на метро, автобусах и «Сапсанах», летаем на самолетах без ограничений… Глобального ответа на этот вопрос у меня нет. Разве что в нашем случае есть с кого спросить, если что: это конкретные руководители учреждений. Но понятно, что идет круговорот: к нам приходят те же люди из метро, поездов и самолетов, и уследить за всем невозможно. Но я надеюсь, что все будет хорошо. По крайней мере, несколько концертов до открытия мы уже провели, они прошли прекрасно, и мы уже отработали алгоритм приема публики в «Зарядье».

ОР Сейчас в концертных залах, в театрах возник новый креатив: как назвать пустые кресла при шахматной рассадке? Фантазия неисчерпаема, их называют и «ангелами акустики», и «музами»…

ОЖ Даже игрушечных мишек сажают на эти места!

ОР А что у вас?

ОЖ Красивые накидки на кресла с надписью «Просьба место не занимать». Эти объявления будут звучать и в роликах в зале – как деликатная и вежливая просьба. У нас нет «ангелов акустики», нет «пространства музыки», потому что музыка у нас и так живет во всем зале.

ОР Ольга Эдуардовна, наше прошлое интервью называлось «Главное – чтобы в зал вернулся зритель». Именно об этом вы тогда беспокоились больше всего. А теперь?

ОЖ И теперь все так же. Более того, это одна из причин, почему мы открываемся позже других. Мне хотелось немножко подождать, посмотреть, как ситуация будет развиваться, как начинают работать коллеги, сравнить… Чтобы, может быть, что-то отточить, что-то выверить. Ведь для нас важно продать билеты. Это неправда, что у нас у всех аншлаги: не «повалил» зритель массово в театры и концертные залы. Понятно, что любители и ценители пришли, но основная аудитория, которая проводила так вечера, дарила на день рождения билеты в концертный зал, думаю, пока побаивается. Так что, да, я бы оставила этот тезис как самый важный, потому что такой зал, как наш, построен, чтобы служить зрителю. Главное – чтобы он к нам пришел. В этой ситуации нам сложнее, чем многим, потому что в отличие от других залов, где публика «прикормлена» годами, десятилетиями, мы отработали всего два года, из которых реальных по известным причинам – полтора. И теперь, открывая третий сезон, мы как будто снова открываемся и все начинаем заново.

ОР Ваше конкурентное преимущество, как мне казалось, заключается в том, что вы находитесь в туристической зоне, и сюда, по идее, может зайти человек, который гуляет по парку, как бы случайно…

ОЖ Нет, это не так. Мы проводили исследования: целевая аудитория совершенно другая. Конечно, такие зрители есть, но это случайные зрители. Основная аудитория – это люди, которые специально приезжают на концерты, а не те, кто, прогуливаясь между рестораном и фотографированием с палкой селфи в руках на Парящем мосту, пришли в концертный зал. Это другая аудитория.

 ОР А если вы поставите «человека-книжку» на Парящем мосту или посадите кого-то продавать билеты в парке?

ОЖ У нас есть коллаборационные программы совместно с парком «Зарядье», мы думаем о совместной маркетинговой схеме: например, сделать единый билет на посещение аттракционов в парке, выставок и концертов…  Но это не так просто, все равно наш зритель точечный. Вот если бы мы работали в другом сегменте – как, например, Крокус Сити Холл, где более популярный музыкальный формат, то, наверное, посетителей парка у нас было бы больше. А так как мы строго в сегменте академической и джазовой музыки, то наших зрителей среди гуляющих в парке немного.

ОР В последнее время в связи с эпидемиологической обстановкой повсеместно практикуются концерты в одном отделении. Как будет у вас?

ОЖ Пока именно так, без антракта.  Потому что любой перерыв – это лишние контакты, это буфеты (хотя у нас буфеты все же будут работать, но только перед концертом). Если все будет развиваться позитивно, то добавим и второе отделение. Нарастить программу легче, тем более что со всеми музыкантами у нас есть такие договоренности. Будем смотреть по ситуации.

ОР Может быть, такие короткие концерты – это как раз и хорошо?

ОЖ Вообще, это неплохо, у нас был прекрасный концерт 11 сентября (с участием Владимира Спивакова) именно в коротком формате – специально для волонтеров, которые в период пандемии помогали горожанам. Там была неискушенная публика, которая обычно не ходит на концерты классической музыки. Но прошло все очень живо, никто не заснул, не заскучал. Может быть, для части аудитории, в частности, для пожилых людей, которые боятся опоздать на электричку, короткий формат и неплох. Но для музыкантов, наверное, все-таки маловато.

Мы сейчас решили провести эксперимент: в выходные начинать концерты раньше – и в четыре, и в шесть часов. Судя по динамичным продажам билетов, новшество вызвало большой интерес. Действительно, в шесть часов человек пришел на концерт, до этого успев сделать свои дела, поужинать и прийти домой не поздно. Это распространенная европейская практика.

ОР Театр «Геликон» начинает свои воскресные спектакли в 16 часов. Возможно, это притягивает еще и подмосковную публику?

ОЖ Несомненно.

ОР У вас сезон сверстан до Нового года?

ОЖ Нет, уже запланирован весь сезон.

ОР Первая его половина станет российской, так ведь?

ОЖ Да, и, я считаю, это прекрасно. У нас много прекрасных музыкантов, и мы дадим возможность выступить и неизвестным молодым артистам, и сверхпопулярным. Тем не менее мы ждем открытия границ, потому что в 2021 году ожидаем много гастролеров. И если одного солиста можно привезти через Стамбул или Лондон, то с коллективами гораздо тяжелее. Пока же все, что намечено с нового года – а там много зарубежных музыкантов, – есть в плане. Будем надеяться, все состоится.

ОР Первый зарубежный концерт – какой?

ОЖ Там много будет яркого, например, в конце января должна прилететь Джойс ДиДонато с джазовой программой, за которую она получила «Грэмми». Но в афише много всего: мы ведь ничего не отменяли, просто зеркально переносили – скажем, с апреля прошлого года на апрель будущий перенесен концерт ансамбля Cappella Mediterranea (дирижер Леонардо Гарсиа Аларкон) с программой из сочинений Монтеверди. На открытие третьего сезона мы ждали Фрайбургский барочный оркестр под руководством Рене Якобса: 5 сентября должен был состояться концерт, 4-го – его мастер-класс. Надеемся, эти музыканты откроют четвертый сезон в сентябре будущего года. Пока все подтверждения есть.

ОР Много ли зрителей все же не стали ждать этих перенесенных концертов, а решили вернуть деньги за билеты?

ОЖ Таких немного – процентов двадцать, остальные все-таки терпеливо ждут. Я могу понять людей: не в самое легкое время живем, могли и планы измениться. Мы всем возвращаем деньги, у нас нет долгов перед зрителями.

ОР Во время пандемии многие залы, и ваш в том числе, пробовали делать концерты онлайн. Мне лично кажется, они не получились полноценными концертами, скорее были похожи на репетиции. Музыканты без публики просто не могут сконцентрироваться, все происходит немного «понарошку». Кроме того, возникают опасения: а не убьет ли онлайн профессию музыканта? А как к этому относитесь вы?

ОЖ Это двоякая ситуация. Я не против концертов онлайн. Но понимаю, что без офлайна, нормальной нашей реальной концертной жизни нам как залу вообще невозможно существовать, потому что только здесь может возникнуть «химия», настоящее большое искусство. Это связь всего: эмоций, аплодисментов, живых цветов, важны даже звуки мобильных телефонов и фальшивые ноты… Это все – обмен энергиями, то, что происходит в концертном зале. Он нужен и музыкантам, и зрителям. Во время пандемии я спросила своих друзей: «Много ли онлайн-концертов или записей вы посмотрели? Только честно». И ответ был единодушный: «Нет». Потому что это совершенно другое, вот я лично не могу, я мучаюсь перед экраном. Мне важны шорохи, звуки, живой оркестр… Конечно, иногда смотреть интересно, но только если красиво снято, не просто онлайн – вышли и спели, а сделан качественный продукт.  А это, согласитесь, редкость.

Весной мы делали концерты онлайн, чтобы поддержать музыкантов. Они работали безвозмездно, зал тоже не получал за это деньги. Но хотелось творчества, хотелось что-то сделать. В зале «Зарядье» работает больше 200 человек, и людям работа нужна. Тогда, в марте-апреле, люди не понимали, что делать. Я помню глаза моих сотрудников, которым я сказала, что с завтрашнего дня мы закрываемся.  Они хлопали глазами, не осознавая, что произошло с миром. На самом деле это вообще беспрецедентный случай во всей музыкальной истории: никогда такого не было, даже когда шли войны, в самые страшные времена – чтобы театры, музыканты не работали… Потом мы перестали выходить онлайн, потому что ситуация изменилась, люди были озабочены другим: здоровьем, детьми, семейными проблемами.

ОР В завершение хочу задать такой вопрос: на ваш взгляд, имеет ли вся эта беспрецедентная история с пандемией какие-то необратимые последствия для нашей музыкальной жизни, для психологии слушателей-зрителей, для музыкантов? Есть ли что-то, что мы утратили навсегда?

ОЖ Надеюсь, что нет. Другой вопрос, что наш рынок академической музыки рухнул. Пострадали многие крупные агентства: недавно объявило о закрытии Columbia Artists Management – крупнейшего международного агентства, с которым сотрудничали еще Прокофьев, Стравинский, Рахманинов, Клиберн, Бернстайн и Караян. Трудности испытывают и другие. Я уверена, что безвозвратно ничего не утрачено: я оптимист. Сейчас прошло всего полгода, залы потихоньку оживают, открываются, но в той же Америке закрыты оперные театры, непростая ситуация в Италии (там все открывается частично), непросто и в Германии. У нас как раз еще не самая плохая ситуация – нам разрешили работать. Но до полного восстановления рынка должно пройти два-три, если не пять лет. Наверняка появятся новые агентства, без которых не могут работать музыканты, но должно пройти время.

ОР А вам не кажется, что сейчас надо что-то изменить в промоушене, в подаче концертной жизни?

ОЖ Это правда. Что касается промоушена, пиара, мы все – площадки, музыканты, критики – должны объединиться, больше заявлять о себе. Сейчас не то чтобы все разобщились, но стали больше переживать за себя, за свою карьеру: кто-то потерял агентов, кто-то лишился контрактов. Но когда мы все откроемся, пойдут репетиции – все наладится, я уверена, но не сразу. Сейчас дай бог, чтобы мы работали, чтобы все продолжалось.