Московский симфонический оркестр под управлением Артура Арнольда представляет записи сочинений Александра Мосолова на свежем диске, выпущенном фирмой Naxos. Композитора уже давно ассоциируют с отечественным музыкальным конструктивизмом, авангардистским сочинением «Завод. Музыка машин», звуковыми экспериментами, смелой стилистикой, предвосхитившей многие художественно-музыкальные идеи прошлого века. Его ранние произведения исполняются все чаще, собирая новых слушателей как в России, так и за рубежом. Чего не скажешь о сочинениях поставангардного периода, несущих на себе печать тяжелой судьбы композитора и его творческой несвободы, выразившейся в кардинальном изменении авторского стиля.
Однако примечательно, что на диске собраны сочинения как раз позднего периода, ранее никогда не записывавшиеся. Это Пятая симфония, последний крупный опус Мосолова, так и не исполненный при жизни композитора. Рукопись трехчастной симфонии была утрачена, однако сохранилась партитура, изданная в 1991 году. Содержащая множество неточностей, она подверглась тщательной доработке, как рассказал дирижер Артур Арнольд, автор новой версии. Нередко приходилось обращаться к другим работам этого же времени, чтобы реконструировать партитуру максимально точно – в соответствии с композиторским стилем.
Строгое и массивное движение в Largo сменяется меланхоличными сольными пассажами – оркестр тщательно работает с грандиозной картиной сложных человеческих настроений. Щемящая тоскливость побочной партии медленно перерастает в сокрушительное маршеобразное оркестровое tutti c блестящим ансамблем меди и ударных. В этом торжественном движении дирижер создает атмосферу пугающей таинственности, которая выразительно раскрывается в Adagio благодаря интонациям мрачного одинокого раздумья – почти в эстетике поздних опусов Прокофьева – и к финалу искусственно преображается в необходимость праздничного торжества.
Представленный в Большом зале Московской консерватории в ноябре 1939 года, Концерт для арфы Мосолова имел невероятный успех – во многом благодаря яркому исполнению арфистки Веры Дуловой, которой и был посвящен этот опус. Однако после триумфального признания этот опус быстро исчез с афиш. Традиционно-показательную первую часть сменяет меланхоличный Ноктюрн, за которым следуют игривый Гавот и торжественная Токката – ничего сногсшибательного.
Однако невероятно изобретательный стиль автора сочетается в этом произведении с образцовым использованием важных тембральных свойств арфы. Ее отрешенное звучание, то сумрачно-холодное, то таинственно-влекущее, отсылает к исконно русскому материалу, обработанному в подчеркнуто строгой манере. Тэйлор Анн Флэшман прекрасно чувствует это сложное настроение – обреченности и тоски, накатывающееся новыми волнами одна за другой. Она виртуозно проводит сольные эпизоды, отлично встраивается в оркестровое изложение, играет на тонкостях своей партии, вплетая их в изящную ткань общего музыкального пространства. Технически безукоризненно и продумано до мелочей.
