Конкурс Рахманинова
14 июня в Москве открывается Первый Международный конкурс имени Сергея Рахманинова. Сегодня мы продолжаем разговор с членами международного жюри, среди которых Сесар Альварес (СА) – испанский дирижер, учившийся у Дмитрия Китаенко в Московской консерватории и многие годы плодотворно работающий в России и мире. О грядущем событии с ним поговорила Ольга Русанова (ОР).
ОР Вы участвовали в отборочном туре, отсмотрели все видео претендентов, а их было больше двухсот… Что вы можете сказать об уровне участников? Есть ли будущие звезды?
СА Уровень у всех, конечно, разный, но средний уровень, на мой взгляд, хороший. Зажгутся ли звезды – не знаю, но что будут очень крепкие, сильные дирижеры – в этом я уверен. К сожалению, сегодня рынок (хоть я и не люблю это слово), отмеряет все не всегда по таланту и творческим возможностям, а исходя из других вещей, которые не имеют никакого отношения к искусству. Но посмотрим. Думаю, конкурс с каждым туром будет все интереснее и интереснее.
ОР Есть ли какие-то люди, которые «зацепили», за которыми вы будете следить с особым интересом?
АС Да, есть такие. Вообще все, кто прошел в первый тур, достойны внимания. И им надо помогать, потому что перед моими глазами так много талантливых людей, у которых не сложилась карьера, потому что, как я уже сказал, не талант порой ее определяет, увы.
ОР Скажите, а на что в первую очередь вы обращаете внимание, когда смотрите/слушаете записи?
АС Первое и главное – это ауфтакт. По нему уже все видно. Потом – техника, уровень ее использования. Дальше музыкальность, пластичность, эстетика, манера общения с музыкантами и слушателями. Для меня еще важна структура – дирижер должен уметь выстроить сочинение. Не секрет ведь, что есть много музыкантов, которые прекрасно владеют палочкой, машут красиво, но построить конструкцию не могут. Но если все вышеперечисленное есть, тогда мы видим перед собой настоящего дирижера.
ОР Детский вопрос. Я всю жизнь хожу на концерты, и часто даже у великих дирижеров не понимаю, когда надо вступать. И для меня загадка, как оркестр это делает?
АС Об этом можно долго спорить, и я честно скажу: мы иногда не понимаем этого. Простой ауфтакт должен иметь все основные элементы, задать темп, характер, нюансы, но показывать их можно в разной манере. В этом движении должна быть энергия. Есть много дирижеров, которые, кажется, показывают непонятно, но музыканты вступают вместе. Почему? Потому что энергетическая волна у этого человека такая сильная, что даже если со стороны кажется, что ничего непонятно, на самом деле оркестру все ясно.
ОР Вас не удивляет, что больше всего заявок подано на дирижерскую номинацию (более 200 из 500 – прим. ред.)? Чем вы это объясняете? Люди стремятся в дирижеры, потому что это модная профессия, к тому же престижная, денежная? Или просто считают, что это легче?
АС Тут много причин. Я не очень согласен, например, когда все больше инструменталистов пытаются дирижировать. В нашей профессии, в нашей пластике, в нашей технике играют большую роль движения, которым надо научиться смолоду. Но есть такие «ребята», которые получили призы как скрипачи или исполнители на других инструментах, и в 45 лет пытаются начать дирижировать. Ну не знаю, не знаю… хотя есть, конечно, талантливые люди, и что-то у них получится. Но есть и другие примеры.
ОР А почему все-таки такое количество заявок?
АС Ответ простой: это эго. Дирижер ведь не просто музыкант, это фигура особая: руководитель, лидер. Иными словами, дирижер – это власть.
ОР Вы человек мира, испанец, который многие годы жил в России. Кто для вас Рахманинов?
АС Могу рассказать вам, почему. Я три года учился в Мадриде у Бенито Лаурета Медиато. Очень известный наш маэстро, который возглавлял разные оркестры – в Валенсии, Овьедо, Мадриде. У него Рахманинов всегда был в приоритете: например, он сделал испанские премьеры «Симфонических танцев», «Колоколов». И мне он постоянно предлагал взять в репертуар Рахманинова, и именно он передал мне эту любовь к Рахманинову. Помню, когда я приехал учиться в Москву, одно из первых произведений, которое мне дал мой профессор Дмитрий Китаенко, была Первая симфония Сергея Рахманинова. Он еще спросил тогда: «Вы знаете эту симфонию?» Я сказал: «Да, я ее дирижировал». Он удивился, не поверил даже: «Вы же испанец. А что еще знаете?» Я назвал ему все. Он был в восторге. Это же были 1990-е годы. Это сейчас Рахманинов стал таким популярным на Западе, но не тогда. Хотя, конечно, Второй и Третий фортепианные концерты, Вторая симфония были всегда репертуарными, но не «Симфонические танцы», Первая или Третья симфонии. Словом, Китаенко был поражен, что молодой испанский дирижер, студент, знает весь репертуар Рахманинова. И постоянно мне предлагал сделать одну симфонию, другую… Так что у меня возникла особая эмоциональная связь с этим композитором.
