События
Дирижер выбрал опусы, созданные на исходе шестидесятых годов, когда в музыкальном языке композитора утвердились элементы додекафонии, служившие прежде всего для музыкального воплощения «теневых», мистических, пугающих аспектов действительности – как в «Страхах» из Тринадцатой симфонии (1962), «Тайных знаках» из цикла «Семь стихотворений Александра Блока» (1967), почти беспросветно мрачной Четырнадцатой симфонии (1969) и поздних квартетах.
В первом отделении прозвучали Тринадцатый струнный квартет (1970) и блоковский цикл, во втором – Четырнадцатая симфония: эмоционально напряженные партитуры с сильной метафизической аурой, которая, как мне кажется, должна особенно остро ощущаться в наше время, когда «и война, и пожар» (Блок) неумолимо близятся к нашему порогу. Ее исполнение сейчас состоялось в зале Капеллы 29 сентября – ровно через пятьдесят три года после премьеры симфонии, осуществленной Московским камерным оркестром под управлением Рудольфа Баршая.
Открывший программу одночастный, сравнительно лаконичный и при этом чрезвычайно сложный для исполнения, почти герметичный по языку (даже несмотря на квазиджазовое срединное «интермеццо») Тринадцатый квартет был сыгран солистами musicAeterna не без эмоционального подъема, но в их исполнении ощущалась недостаточная ансамблевая слаженность. В блоковском цикле, предназначенном для сопрано и фортепианного трио, солировала молодая певица Елене Гвритишвили – обладательница интересного голоса, убедительная в эпизодах относительно спокойного характера, но склонная к чрезмерному, вплоть до почти немузыкального крика, форсированию при повышении драматического тонуса в таких частях, как «Гамаюн, птица вещая», «Буря» и «Музыка» (впрочем, подобное свойственно многим исполнительницам цикла начиная с Галины Вишневской, на чьи вокальные данные и индивидуальность он был изначально рассчитан).
Первое отделение явилось всего лишь прелюдией к основному событию вечера – Четырнадцатой симфонии в трактовке харизматичного маэстро. Одиннадцать лет назад запись симфонии с musicAeterna и Курентзисом вышла на компакт-диске под лейблом Alpha; в вокальных партиях были заняты Юлия Корпачева и Петр Мигунов. Эта запись заслуживает самых высоких похвал: «фирменная» склонность дирижера к обострению темповых и динамических контрастов и к тщательной дифференциации нюансов оказалась как нельзя более уместной в трагичнейшей из всех симфоний Шостаковича, представляющей всевозможные, очень разные «лики смерти». Благодаря достоинствам интерпретации и качественной звукорежиссуре давний диск Курентзиса прочно занял высокое место в моем личном рейтинге дискографии Шостаковича. Но в вечер 29 сентября дирижер, я бы сказал, превзошел сам себя. Стиль трактовки в целом сохранился, но контрасты высветились еще более ярко, оттенки и переходы были выполнены с еще большей изысканностью, струнный оркестр – полный, а не камерный, как повсеместно принято, – звучал на редкость богато и насыщенно. Солисты Надежда Павлова и Алексей Тихомиров – опытные, признанные в «большом мире» певцы, наделенные выразительными, индивидуально окрашенными голосами, адекватной вокальной техникой и отточенной дикцией, – сумели предельно внятно передать столь актуальное для наших дней пацифистское и тираноборческое послание симфонии.
Своего рода бонусом для публики явились обычные для концертов Курентзиса элементы театрализации – такие, как тихое, но отчетливо слышное подпевание дирижера и его же подчеркнуто экспрессивная, акцентированная жестикуляция, периодически подхватываемая солистами. Подобные внешние проявления, однако, ни в коей мере не профанировали музыку – как раз напротив, они помогли острее прочувствовать иератический, ритуальный, почти религиозный дух, излучаемый этой своеобразной мессой по усопшим. Остается надеяться, что новая версия Четырнадцатой симфонии также будет увековечена в записи на радость и в поучение ценителям высокого искусства.
