Интервью
Московский камерный оркестр Musica Viva завершает очередной насыщенный концертный сезон. О том, как теперь удается Александру Рудину, в 2022 году возглавившему РНО, совмещать несколько руководящих постов, с какими трудностями сталкивается его «главный» оркестр и почему коллектив не теряет лидирующих позиций, выпуская одну за другой эксклюзивные программы, в интервью музыкальному критику Сергею Буланову (СБ) рассказала директор оркестра Марина Бутир (МБ). Разговор обсуждением проблем и музыкальных проектов не ограничился, среди «попутных» сюжетов – опровержение мифа о «коротком пути» в «Зарядье», ответ на редкую критику в соцсетях и воспоминания о вкусных мантах в Ингушетии.
СБ Марина, насколько я знаю, большая часть вашей жизни связана с оркестром Musica Viva?
МБ Вся жизнь, и это большое счастье.
СБ Вы профессиональный музыкант и совмещаете творчество с директорскими обязанностями. Легко получается?
МБ Когда заканчивается рабочий день, я сажусь за рояль, и тогда чувствую себя человеком! Если музыканты зависят в первую очередь от себя, то в «директорском пространстве» ты зависишь сразу от всех, поэтому музыка – это спасение. Музыкальное образование мне очень помогает, потому что я понимаю людей, стараюсь не давить на них по-директорски. Хотя в том, что я музыкант, есть и «минус»: сначала загораюсь идеей, потом приходится ее расхлебывать, потому что воплотить, как задумано, удается далеко не все.
СБ В какой степени вы влияете на репертуарную политику оркестра?
МБ Все крупные проекты мы обсуждаем с нашим художественным руководителем и главным дирижером Александром Рудиным. Если хотим что-то сыграть, всегда думаем о том, чтобы кому-то это хотелось и послушать. Мы находим консенсус. При составлении программ текущих или заказных концертов я стараюсь лавировать между внутренней логикой, а также качеством программы и тем, какую музыку потенциально ждет публика.
СБ Уже четыре сезона вы самоотверженно продолжаете представлять в Доме музыки уникальный проект «Великие мессы и симфонии Гайдна». Не было ли у вас сомнений, вызовет этот цикл интерес или нет?
МБ Честь и хвала Евгению Черникову – исполнить такой цикл задумал он и пригласил нас в Камерный зал Дома музыки, а мы, от счастья себя не помня, побежали, даже не думая, сколько будут платить и с какими проблемами мы столкнемся. Конечно, начинали очень трудно. Публика по-настоящему пришла к нам примерно к 2020 году, потом случилась пандемия, и пришлось начинать все заново. На хорошую рекламу денег нет: наши возможности в этом плане сильно ограничены. Средства массовой информации уже даже не говорят, что это не их формат, – это уже как бы само собой разумеется. Но к Гайдну все это отношения не имеет. Его симфонии и мессы действительно уникальны, их нужно исполнять. К счастью, сейчас радио «Орфей» записывает эти концерты. Когда мы встречались с главой международного Гайдновского общества, он сказал, что вряд ли кто-то в Европе мог бы позволить себе взяться за подобный цикл. В России понимающие энтузиасты – уже значительная часть публики, и это стало возможным.
СБ Потому что их воспитывают такие коллективы, как Musica Viva, много лет последовательно исполняя редкую и незаслуженно забытую музыку.
МБ В нашем менталитете, пожалуй, есть некая идейность. И, в сущности, имея рядом такого музыканта, как маэстро Александр Рудин, смешно было бы его разменивать на мелочи. Я чувствую по его исполнению и даже настроению в жизни разницу между тем, как он делает то, что ему нравится, и тем, что приходится. Не надо его разменивать.
СБ От меня этот вопрос звучал бы странно, но некоторым людям, наверное, нужно объяснить, в чем уникальность гайдновского цикла.
МБ Гайдн – гениальный изобретатель, в его партитурах много неожиданных «изюминок». У него крайне мало минорных симфоний, и даже канонические мессы наполнены жизненным светом, идеей соборности.
СБ Почему это все не очень востребовано?
МБ Я не могу понять. Думаю, его время еще придет.
СБ Мне кажется, сама эстетика Гайдна несет удивительный свет: как бы это прозаично ни звучало, но, если почувствуешь на себе, понимаешь, что так и есть. Среди всех композиторов, и в особенности среди своих современников, он стоит особняком.
МБ Он был, в общем-то, слугой у князей Эстерхази, жил со сварливой женой. Его творческому процессу ничего не мешало! Какие инструменты были в его распоряжении в конкретный момент, для тех он и писал.
СБ Я не так давно делал интервью с Александром Рудиным перед вашим исполнением оратории Генделя. После публикации появился любопытный комментарий: «Не понимаю, почему Musica Viva позиционируется как аутентичный оркестр для барочной музыки». Попробуем ответить?
МБ Маэстро и я считаем, что камерным оркестрам необходимо обращаться к барочной музыке – это заставляет обращать внимание на тончайшие детали, из которых собирается смысл и логика целого. Мы не пытаемся использовать жильные струны, довольно редко играем в старинном строе, но стараемся сохранить стилевую чистоту, насколько это возможно в современном мире. Наша задача – сыграть осмысленно и духовно наполненно. Барочные проекты – наиболее трудоемкие, с большим количеством репетиций, но это страшно интересно, и все музыканты в оркестре их очень любят.
Мы не будем играть джаз или популярную музыку – это не наше. Что касается барочной музыки, мы, наверное, не возьмемся за XVI век: страшновато, лучше оставить это узким специалистам. Особенно трудно бывает с французской барочной музыкой, хотя, когда к нам приезжала, например, Стефани д’Устрак, был смысл и это исполнить. Все остальное, мне кажется, вполне относится к нашей компетенции.
СБ У вашего оркестра, конечно, обширный репертуар, не ограничивающийся эпохой барокко.
МБ Конечно! Например, в этом году мы сделали моцартовскую программу с Алексеем Любимовым, который играл на историческом рояле фирмы Blüthner 1868 года, и с нашими постоянными творческими партнерами – ансамблем Intrada. Летом уже традиционно поедем в Екатеринбург на фестиваль «Безумные дни», где в пяти разных программах будет в том числе и музыка эпохи романтизма. Также в текущем сезоне мы примем участие в цикле Московской филармонии «Весь Стравинский».
СБ Предлагаю поговорить о сотрудничестве с солистами. Чувствуете ли вы проблему с выбором? Среди «местных» певцов ту же барочную музыку приемлемо поют условно три человека.
МБ Лилия Гайсина, Диляра Идрисова, Сергей Годин, Игорь Подоплелов… К сожалению, да, широты выбора нет. Раньше к нам приезжали зарубежные музыканты, мы с Михаилом Фихтенгольцем осуществляли масштабные проекты, и таким образом формировалась некая среда, которой сейчас уже объективно нет. Хотя сегодня молодые российские вокалисты пытаются изучать стили и соответствовать мировому уровню, к которому мы все уже привыкли. Появляются перспективные студенты.
СБ Я посмотрел программу вашего абонемента в Московской филармонии на будущий сезон: вы предлагаете интересную музыку, стремитесь выходить на сцену с новыми для себя артистами. К примеру, анонсирован ваш концерт с замечательной солисткой Мариинского театра Екатериной Сергеевой.
МБ Мы готовим к этой программе французскую музыку: Сен-Санс, Берлиоз. Планировали сыграть сюиту из «Коппелии» Делиба, но я посмотрела партитуру и поняла, что если раньше мы могли себе это позволить, то сейчас нет – с финансовой точки зрения. У нас в штате, как у камерного оркестра, только струнная группа, всех остальных инструменталистов нужно приглашать.
СБ Грустно, что свобода творчества упирается в деньги. Среди своих коллег вы ощущаете то же самое?
МБ Среди моих коллег я самая легкомысленная. Мы работаем по фестивальному принципу, у нас мало исключительно струнных программ. Еще несколько лет назад мы играли симфонии и концерты Чайковского, например.
СБ Сейчас у вас какой горизонт планирования?
МБ Очень близкий. Филармония уже выпустила абонементы, а Зал «Зарядье» еще только формирует следующий сезон.
СБ Многие думают, что у вас теперь самый короткий путь в «Зарядье»! После назначения сына Александра Рудина на пост генерального директора.
МБ Абсолютно неправильное суждение. На каждый наш концерт в «Зарядье», если участвует маэстро Рудин, Департамент культуры оформляет «сделку с заинтересованностью», – потому что близкие родственники – так что это даже добавляет некие трудности с «бумагой», которая, конечно, все стерпит.
Меня волнует немножко другое. Александр Израилевич, как известно, теперь руководит Российским национальным оркестром: и если он дает, допустим, в филармонии шесть-семь концертов за сезон, то в эту цифру нужно умудриться «поместить» оба его коллектива, то есть и нас, что очень сложно и не всегда рационально.
СБ Я абсолютно уверен в ответе, но не могу вас не спросить: Александр Израилевич в связи с колоссальной нагрузкой не рассматривал вариант ухода из вашего оркестра?
МБ Я его спросила об этом, когда уже все обсуждалось, но официального назначения на пост худрука РНО еще не было. Он сразу сказал: «Я никогда не уйду из Musica Viva». Сейчас он продолжает работать с оркестрами и в Екатеринбурге, и в Саратове. Это его решение. Разумеется, он меньше всего думает о финансовой стороне – играют роль скорее человеческие обязательства. Вы знаете, я вспоминаю его двадцать пять лет назад – сейчас он стал поразительно дисциплинированным человеком, он все успевает благодаря внутренней дисциплине.
СБ Вы теперь чаще стали приглашать молодых дирижеров, верно?
МБ Musica Viva – коллектив с особенной историей, который отличает в первую очередь живость восприятия. Когда вы сидите в зале, вы никогда не поймете, что этой даме на сцене уже за семьдесят, а другой еще и тридцати нет. Сейчас к нам действительно часто приходят молодые дирижеры: Алексей Верещагин, Иван Никифорчин, Алексей Рубин. Они предлагают свои интерпретации, и каждый отмечает, что наш коллектив, как мало какой другой, способен быстро реагировать и качественно воплотить дирижерский замысел.
СБ Как вы достигаете такого мастерства?
МБ Школа Рудина. И, мне кажется, у нас хороший метод обновления коллектива. Если нам нужно взять нового человека в оркестр, мы не устраиваем конкурсы в привычном формате. Сначала, конечно, отсматриваем видеозаписи, затем приглашаем «кандидата» поучаствовать с нами в нескольких программах и, если чувствуем взаимопонимание, берем в штат. Работа в камерном оркестре специфическая. У нас были случаи, когда приходили изумительные музыканты, потрясающе играли сложнейшие сольные сонаты, но в составе оркестра не находили своего творческого места, с ними у нас контакт не получался.
СБ Мне кажется, в «обратной стороне медали» кроется характерная черта оркестра Musica Viva – ваши музыканты могут выйти и достойно сыграть сольную программу.
МБ Да, в следующем сезоне будет много концертов с расчетом на наших «внутренних» солистов.
СБ Расскажите, пожалуйста, о ближайших детских концертах. Я не помню, чтобы у вас раньше был такой формат.
МБ Они появятся благодаря моей внучке! Сын попросил: «Давай сделаем экскурсию в оркестр для детей класса». Долго собирались, привезли тридцать сорванцов-второклассников. Дети пришли в тот день, когда мы еще только начали разбирать программу, которую потом исполнили в КЗЧ с участием Василисы Бержанской. Их крайне удивило и заинтересовало творческое общение между музыкантами и метод их работы над разучиванием партитур, после чего я решила, что нам нужно организовать детские концерты, где исполнители будут не только играть, но и сами рассказывать о своих инструментах, о законах музыкального языка.
СБ Дети – залог светлого будущего. Понятно, что сейчас мы не можем не обсуждать проблемы, но скажите, видите ли вы в перспективе для нашего музыкального мира тот самый «гайдновский свет»?
МБ Раньше мы покупали за одну цену триста грамм сыра, а теперь за ту же сумму можем взять только сто пятьдесят: упаковка остается прежней. Примерно такая ситуация ощущается во всех областях нашей жизни. Музыканты получают очень условные деньги: я как директор стараюсь не опускать хотя бы эту планку.
СБ Да, зарплаты – серьезнейшая проблема.
МБ Обычно говорят: у нас все хорошо! Но проблема есть. Со спонсорами сейчас договориться почти невозможно. Мы подаем на гранты – один раз выиграли и ездили с гастролями в Республику Коми, но второй раз нашу инициативу путешествия по регионам уже не поддержали. В России удивительная публика, особенные люди. Однажды мы выступали в Назрани. Приехали, а у них отключилось электричество. Мы могли бы сразу начать играть и без света, но перед концертом они страшно хотели нас накормить! В итоге мы ждали, пока в соседнем селе приготовят манты и привезут их нам для «подкрепления». Действительно, публика в регионах удивительная, отзывчивая и очень мотивированная.
Светлое будущее, о котором вы спрашивали, для нас может быть только в том, чтобы оставалась возможность исполнять музыку. Как Гайдн: чтобы там ни происходило, он продолжал сочинять. Ради людей и ради того самого света.
