События
Концерт-закрытие reMusic.org был выстроен как один большой аудиовизуальный перформанс, где в роли проводника выступал голос искусственного интеллекта. Он звучал неустойчиво, временами сбиваясь, прерываясь акустическими помехами и неожиданными ироничными вставками человеческой речи. Все начиналось с ведущей мысли: «Насколько остро вы ощущаете информационные перегрузки? как долго можете оставаться без телефона, один на один с собой?». Эти вопросы, затрагивающие тему одиночества и внутренней изоляции, звучали как эпиграф ко всем произведениям вечера.
В первую очередь – к российской премьере пьесы Игоря С. Силвы Your Trash (2016) для ударных, электроники и видео. Сначала на экране появляется фраза, лаконичная и дерзкая: «Это дрянная вещь для дрянного перкуссиониста». Саркастическая пьеса – своеобразная пародия на цифровой хаос, который мы все носим в своих смартфонах, ноутбуках, облачных хранилищах. Перкуссионист загружает в видеокаркас композиции персональные фото и другие личные медиафайлы – это делает каждое исполнение уникальным и в то же время очень универсальным.
Вот на экране внезапно появляется всплывающий кот: «Oops, wrong picture!» – и сразу вслед за этим на сцене взрываются шум и свет, как на рейве, под который Филипп Фитин мощно отбивает разные ритмические фигуры. В какой-то момент проступает поясняющий текст: «Это мусор с вашего рабочего стола, мусор с вашего дурацкого смартфона, мусор с вашей дешевой веб-камеры и, конечно, мусор из вашей социальной сети, на которую вы тратите столько часов, что это делает вас такими глупыми».
Пьеса развивается стремительно, в резком, остро-агрессивном ритме – местами дробно, ломано, словно отражая сбои и перегрузки системы. В этот момент зритель оказывается в странной зоне – между гротеском и неуютным узнаваемым страхом: что, если вся история твоего поиска, все твои случайные скриншоты и удаленные фотографии – вот они, на экране, перед залом, без фильтра и цензуры?
Пожалуй, это и есть центральная идея пьесы – высветить уязвимость современного человека в эпоху цифровой прозрачности. Быть разоблаченным не кем-то внешним, а собственным цифровым следом – один из самых реальных страхов сегодняшнего дня. Настолько реальный, что некоторые браузеры уже предусматривают «режим смерти»: если пользователь не заходит в систему две недели, история автоматически удаляется. Your Trash с иронией и жесткостью вскрывает эту зону тревожности.
Еще одна пьеса, продолжающая заглавную тему, – The Literacy Campaign: Science for People (2016) для ансамбля, электроники, света и видео Алексея Наджарова. Произведение задается видеообращением: на экране говорящая голова – музыковед Федор Софронов в роли лектора. Однако назвать это лекцией было бы преувеличением. Софронов с долей иронии рассказывал о синтаксисе в некой книге Лесасермы Похунахис – советской писательницы и художницы греческого происхождения. Само имя, звучащее как лингвистический сбой, служило продолжением общей идеи: разрушения формы, размывания смыслов, утраты линейности речи. Видеоряд постоянно сбоил, фрагментировался, вставлялись комичные звуки и эффекты – в результате мы слышали не лекцию, а своего рода акустическую деконструкцию. Так был создан эффект ломаного синтаксиса. После этого вступления началась собственно музыкальная, аудиовизуальная часть.
На сцене солисты CEAM – Юлия Мигунова (виолончель), Феодосия Миронова (клавиши), Филипп Фитин (ударные) и Алексей Потапов (электрогитара) – вступали в интерактивное взаимодействие с видео и звуковыми элементами, создавая общее поле действия, в котором человек, технология и инструмент становились равноправными участниками.
Пьеса разворачиваласьв нескольких разделах, каждый из которых отличался по технике игры и эмоциональному состоянию. Музыканты воспроизводили собственные интерпретации увиденного на экране, считывая смыслы со сменяющихся изображений. Рассыпающиеся буквы, восьмибитные иконки, ломаные линии и абстрактные визуализации превращались в носителей закодированной звучащей информации.
Написанное всего месяц назад произведение Александра Хубеева Labyrinths of Glass Dreams уже успело прозвучать в Бельгии, а теперь обрело и российскую премьеру. Композитор предлагает необычное воплощение своих «лабиринтов»: скрипка (Глеб Хохлов) и виолончель (Юлия Мигунова) размещаются горизонтально, в ансамбль неожиданно вплетаются обычные садовые шланги, подключенные к электронике. Клавиши (Феодосия Миронова) работают в режиме MIDI, партия наполняет пространство хрупкими звуками битого стекла и перезвонами стаканов.
Акустическое пространство выстраивается разреженно, как газовое облако. В некоторых моментах невольно вспоминается Pithoprakta Ксенакиса – не столько по сути, сколько по сходству звукового ландшафта. Кстати, у греческого мастера, как и у Хубеева, партитура этого сочинения также графическая.
Следом звучала «Теория струн». Точнее, ее акустическое представление от Николая Попова. Можно ли объяснить происходящее в звуке через теорию? В этой композиции научная гипотеза о многомерных колебаниях элементарных частиц материализуется в звуке. Виолончель, оснащенная вибромоторами, превращается в инструмент-проводник. В первом разделе пьесы Юлия Мигунова, играя на «лежащем» инструменте, создает плотный эмбиентный пласт: тембр виолончели растворяется в механическом гуле, множится электроникой, превращаясь в пульсирующую звуковую вязь.
Во второй части, когда инструмент находится в вертикальном положении, музыка обретает неожиданную лиричность. Холодные, почти инфернальные мелодические линии прорезают вибрирующую массу звука – будто машине подарили часть человеческой эмоции, которая жаждет пробиться сквозь цифровой шум. Этот контраст особенно выражен благодаря световым эффектам: лампы, синхронизированные со звуком, делают колебания зримыми, превращая физические законы в эстетический опыт. В итоге математическая строгость теории струн оборачивается пронзительной кинематографичной красотой.
Финальной точкой концерта стал аудиовизуальный перформанс от Михаэля Байля Deep Blue. Название отсылает к старому одноименному суперкомпьютеру, который одержал победу в шахматной игре над гроссмейстером Гарри Каспаровым. Эта пьеса – интерактивная метафора, размышления о границах искусственного интеллекта и роли человека внутри цифрового мира. Два перформера (Николай Попов, Олег Макаров) ведут шахматную партию, где каждое нажатие кнопки – это ход, активирующий семпл, видеофрагмент, аудиожест. Здесь нет фиксированной партитуры: каждый раз звуковой и визуальный материал собирается заново, а импровизация выступает в роли способа навигации по заранее заданным, но не прочерченным маршрутам. Музыканты становятся соавторами: то, что происходит на сцене, больше похоже на кодируемый диалог между разумами – человеческим и машинным. Однако звучит Deep Blue вовсе не как триумф алгоритма. Скорее, как его сбой. Как дрон, который пытается сам себя разгрузить. От плотного звукового массива к белому шуму и обратно.
