В поисках культурного кода

Идея его – привлечь внимание к знаменитому карело-финскому эпосу «Калевала», в котором «зашит» культурный код народов севера России, взгляд древнего человека на вечные темы о смысле бытия, о тайне сотворения мира, о любви и смерти, о долге и подвигах во имя высших целей. Эти мифы, легенды, притчи собирал финский врач и фольклорист Элиас Лённрот. Выход в свет первого издания «Калевалы» в 1835 году стал грандиозным событием, привлек внимание многих творческих людей к этому эпосу и стал поворотным пунктом в истории культуры Карелии.

В год 190-летия публикации «Калевалы» Карельская филармония обратилась к композитору Александру Чайковскому и заказала сюиту о героях эпоса для чтеца и оркестра. Это не первое творческое сотрудничество маститого композитора и филармонии. В 2022 году Чайковский написал Восьмую симфонию «Осударева дорога» к 350-летию со дня рождения Петра I, где были взяты эпизоды пребывания русского царя в Карелии. И тогда, и теперь, в 2025 году, идею проекта, возрождающего славные страницы истории края, поддержало Министерство культуры России. Сам композитор считает такие акции крайне важными, чтобы «память все-таки не размывалась, сохранялась самоидентичность нации». Александр Чайковский имеет большой опыт в создании такого рода исторических эпопей, достаточно назвать его «Слово о полку Игореве», «Сказ о Борисе и Глебе», «Хроники Александра Невского». Но все это – масштабные полотна с участием солистов-вокалистов, хоровых коллективов, оркестра, драматических актеров.

Осударева дорога

«Калевала» по составу получилась скромнее, был избран жанр литературно-музыкальной композиции для чтеца и оркестра. Но при этом была цель растиражировать вещь как можно шире, по всему региону и даже добиться всероссийского резонанса. Поэтому после июньской премьеры в Петрозаводске «Калевалу» презентовали в сентябре на Санкт-Петербургском культурном форуме. Сочинение прозвучало в Капелле Санкт-Петербурга в версии для оркестра народных инструментов. В образе Сказителя у микрофона был автор сценария и режиссер Александр Картушин.

ОРНИ «Онего» Карельской филармонии отметил этой премьерой свое пятидесятилетие. По словам Чайковского, руководитель «Онего» дирижер Михаил Тоцкий много советовался с ним, делая аранжировку на народный оркестр. Да и стиль письма композитора ему знаком не понаслышке: в «Осударевой дороге» он играл партию баяна в оркестре и прочувствовал «изнутри» тонкости инструментовки Чайковского.

Также сделана и камерная версия, которая была исполнена в карельских городах Пудоже, Медвежьегорске, Костомукше, а также в Череповце. В ноябре оркестр «Онего» и Александр Картушин представили опус Александра Чайковского «Калевала» во Пскове и Старой Руссе. Поскольку сочинение идет примерно час, то во втором отделении концерта играли композиции в стиле фьюжен, как бы перекидывая мостик в наши дни.

В Малом зале филармонии представили еще одну версию – для квартета. В исполнении приняли участие квартет русских народных инструментов «Четыре четверти» и Александр Картушин, а ведущая, музыковед Лариса Сураева, обстоятельно рассказала о новой партитуре. В финале этого вечера состоялось ток-шоу, в рамках которого ребята могли пообщаться с музыкантами и поделиться своим мнением об услышанном. Это очень важный момент, ведь цель проекта «Время Калевалы» как раз и заключается в том, чтобы вызвать интерес у молодежи, увлечь ее национальной идеей, выраженной в этом эпосе.

Для этого Александр Чайковский отобрал самые яркие моменты, сделав своего рода дайджест «Калевалы». Есть у него и музыкальные портреты героев, среди которых сам композитор особо выделяет для себя Вяйнямёйнена: «Для меня он символ творчества». В этом, кстати, его подход отличается от классика финской музыки Яна Сибелиуса, написавшего оркестровую сюиту «Четыре легенды о Лемминкяйнене». Что доказывает, насколько богат эпос «Калевала», насколько еще не исчерпаны его сюжеты, которые ждут своего воплощения в жанрах симфонии, оперы, балета.

Таинственно звучат переборы кантеле, возвещающие о зарождении мира. А затем идет пролог – торжественный «Гимн Калевале», где чтец говорит о создании мира при участии богини Ильматар. И следом музыка, посвященная образу Вяйнямёйнена – мудреца, сеятеля, философа, музыканта. От его лица звучат строки первой руны: «Мне пришло одно желанье, я одну задумал думу. Быть готовым к песнопенью. И начать скорее слово, чтоб пропеть мне предков песню…» Торжественные благозвучные мотивы сменялись диссонантными блок-аккордами, рисующими титаническую мощь героя. Очевидно, что композитор стремился отразить в музыке сложность, даже противоречивость натуры Вяйнямёйнена, в отличие от Ильмаринена, кузнеца. Его номер наполнен звукоизобразительными подробностями ковки Сампо – магического предмета, волшебной мельницы, которая обеспечивает своему хозяину счастливую, благополучную жизнь. У Чайковского получилась эффектная токката, колорит которой навевает воспоминания о восемнадцати наковальнях из «Золота Рейна» Вагнера. Параллель, думается, более чем уместная, ведь и Вагнер обращался к родственному древнегерманскому эпосу. Как подчеркнул Михаил Тоцкий, в этом номере много колористических эффектов, таких как удары по струнам, за подставкой, скольжение по струнам. И вообще задачей дирижера было показать особые возможности народных инструментов, добавить таких красок, которых нет в симфоническом оркестре. И это ему определенно удалось.

Следующий номер – «Вяйнямёйнен в животе у великана, и делает там кузницу» – имеет не столько декоративный, сколько эмоционально-психологический характер и несет в себе угрожающий смысл. Заклятия, которые хочет услышать старец от великана, его дерзкая выходка – устроить кузницу в животе, – все это потребовало от композитора поиска специфических средств выразительности. Александр Чайковский объяснил, что принципиально не стал заниматься стилизацией этнических мотивов, а писал так, как эта история отзывается сегодня. И у него получилась картина некоего архаического мира, наполненная заклинательными формулами, «дикими» звуками, остинатно пульсирующей ритмикой.

Для того чтобы придать большую цельность всей композиции, Михаил Тоцкий (с согласия автора музыки) добавил интермедии, которые превращали монологи чтеца в мелодекламацию, «раскрашивая» его рассказ то переборами гуслей (подражающих наигрышам на кантеле), то «загадочными» звуками вибрафона, колоколов.

Иные краски композитор находит, когда речь идет о Вяйнямёйнене-сказителе: тут драйв уступает место лирике – просветленной, мелодичной, славящей природу и ее Создателя.

Сквозной нитью через всю сюиту проходит тема кантеле – народного карельского щипкового инструмента. Как известно, Вяйнямёйнен делает кантеле из челюсти огромной щуки – на нее наскакивает лодка, в которой он плывет вместе с Ильмариненом и Лемминкяйненом. В оркестре кантеле имитируют либо щипковые гусли (которые близки по звучанию, хотя имеют, в отличие от кантеле, металлические струны), либо арфа, челеста, колокольчики. Этим композитор хотел подчеркнуть волшебную суть инструмента.

Когда Вяйнямёйнен играет на кантеле, то никто не может устоять перед чарующей магией его мелодий, а у него самого капают слезы, превращающиеся в жемчужины. Этот поэтический образ получает свое выражение и в музыкальном номере «Колыбельная», где композитор вводит солирующую партию фортепиано.

Дальше рассказчик переходит к драматичному эпизоду схватки между старухой Лоухи и Вяйнямёйненом за Сампо, которое падает в воду и разбивается вдребезги. Интересно, что Чайковский не драматизирует и не гиперболизирует ее образ – напротив, она выглядит мелкой, невзрачной старушонкой (флейте соло поручена суетливая изломанная тема). Музыка ясно намекает, что победить величественного Вяйнямёйнена Лоухи просто не по зубам.

В битве сказитель теряет и кантеле, которое затем изготавливает вновь, а струны для него делает из волос юной карельской девы. И это еще один прекрасный символ. Финал композиции посвящен эпизоду похищения солнца и месяца. Слушая игру Вяйнямёйнена на кантеле, солнце и месяц спускаются поближе к земле, и Лоухи хватает их и заточает в скале. Наступает вечная ночь – метафора и современных техногенных катастроф, и социальных потрясений. Но под угрозами Вяйнямёйнена и Ильмаринена – борцов на стороне добра и света – Лоухи выпускает солнце и месяц из темницы, и они опять водворяются на небе. Все завершается гимническим монологом из сорок девятой руны: «Здравствуй, месяц серебристый, вновь ты кажешь лик прекрасный, здравствуй, солнце золотое, снова всходишь ты, сияя!.. На своих местах вы снова, прежний путь свой отыскали. По утрам вставай ты, солнце, с нынешнего дня вовеки! Каждый день приветствуй счастьем…» И вновь звучит тема «Калевалы», завершающая это впечатляющее погружение в древний эпос.

Украсил композицию видеоряд: на экране появлялись герои рун, визуализируя рассказ и музыкальные образы. А что касается чтецкой манеры Александра Картушина, то он при всей выразительности произнесения текста старался оставаться на позиции объективности, не делал «театр одного актера». Драматургия сценария четко следовала принципу: вначале шел пересказ сюжета, последовательности событий, затем цитировались подлинные строки из рун «Калевалы» и затем наступал черед музыкальному комментарию.

«На наш проект приходили и подростки, и целые семьи, и мы потом получали много благодарных слов, – делится Михаил Тоцкий. – Такие события остаются в памяти надолго. А знакомство с главным литературным памятником нашей республики – это важный культурно-образовательный момент в воспитании подрастающего поколения».

Александр Чайковский: Современная музыка – огромный котел, в котором все перемешано