События
На Урале балетный сезон и не думает заканчиваться – в июле две ведущие труппы еще посоревнуются в классике. Екатеринбург ждет «Сильфида», Пермь – «Раймонда»; чистка крылышек и пуантов, проверка аккуратности позиций. Пока репетиции бурнонвилевского шедевра идут полным ходом, «Урал Балет» выпустил внеплановую, заранее не объявленную премьеру – вечер молодых хореографов под названием «Танц-артель». Поддержал этот проект (как и ранее случавшиеся удачные эксперименты) фонд «Евразия балет» – тот редкий случай, когда меценаты вкладываются не в гарантированную классику, а в поиски будущего.
На вечере были представлены четыре одноактных балета. Три из них сочинили действующие танцовщики театра – то есть это ровно тот самый формат «мастерских», который приносит наибольший успех в деле выращивания новых сочинителей танцев. Так когда-то Джон Крэнко вырастил в собственной труппе Иржи Килиана, Джона Ноймайера и Уильяма Форсайта. Так из мастерских, затеянных в Большом Алексеем Ратманским, сверкнули имена Вячеслава Самодурова и Алексея Мирошниченко. Так Мариинские мастерские явили нам Антона Пимонова (ныне худрук Пермского балета), Максима Петрова (что в августе перенимает у Самодурова руководящий пост в Екатеринбурге) и активно танцующего в Мариинке, но уже на глазах вырастающего в чрезвычайно любопытного хореографа Александра Сергеева. Теперь центр изготовления новых имен перемещается на Урал, и после премьеры «Танц-артели» довольно улыбающийся Самодуров, десять лет назад впервые затеявший этот проект и всячески подталкивающий артистов своей труппы к самостоятельному творчеству, шутил: мол, можно уходить на пенсию и открывать агентство по поиску новых талантов. Показанные на вечере небольшие спектакли свидетельствовали: и в этом занятии нынешний худрук «Урал Балета», осенью оставляющий труппу из-за решения сосредоточиться на многочисленных заказах других театров, точно имел бы успех.
Что важно в балетах новых авторов? То что все они разные – никакого жесткого однажды заданного направления. Лишь год назад начавший сочинять танцы, премьер театра Александр Меркушев поставил «Терцет» на музыку Брамса (третья часть Струнного квинтета № 1 фа мажор). Пятиминутная летящая вещица транслирует традицию постбаланчинской неоклассики – это серия очень быстрых вариаций, требующих от артистов (Екатерина Кузнецова, Андрей Вешкурцев, Алексей Селиверстов) виртуозного владения классической техникой. При этом руки артистов настроены заведомо свободнее, чем у Баланчина и жестких его последователей: взмахи могут быть ироническими, паническими, почти бескостными – будто тело танцовщика или танцовщицы прямо в момент выступления переживает трансформацию из классического стандарта в стандарт современного танца. Эта одноактовка – предвкушение, заглядывание в неведомое еще только начинающему хореографу будущее: выбор возможен, а что взять из всех возможных стилей – еще четко не решено. Но смотрится эффектно, а значит, может быть, возможен и такой микс?
Константин Хлебников в ежедневной своей практике – исполнитель пешеходных и игровых ролей (от Дон Кихота в одноименном балете до злодея Иниго в «Пахите»). Он уже довольно давно сочиняет миниатюры для своих коллег, а одноактный балет у него выходит впервые. Для него он заказал музыку пермской студентке Анастасии Выймовой – и театр получил одновременно современное (с непременной электроникой; весь вечер идет под фонограмму) и вполне пригодное для танцев сочинение. Балет для дюжины исполнителей называется «Песок»; Хлебников говорит, что его генеральная идея – ход времени. И хореографу удается сделать фантастическую вещь: начиная с общего вступления, а затем рассыпая текст на фрагменты для дуэтов и трио, он демонстрирует, как для человека меняется ход времени в разных обстоятельствах. Все мы знаем, что одни и те же полчаса могут тянуться и ползти; в балете Хлебникова минута с вязкими движениями превращается в вечность, а ее соседка по циферблату выстреливает быстрым па, как стартующая ракета. Хлебников-хореограф сохраняет вертикаль движения (никаких выяснений отношений с притяжением земли, что так любят использовать хореографы контемпорари!), он, безусловно, по способу мышления классик, но классик, впитавший в себя в том числе волны Иржи Килиана.
Третий из «молодых» авторов (слово поставлено в кавычки, потому что все герои преодолели тридцатилетний рубеж; для хореографа это немного, а для артиста балета прилично) известен не только Екатеринбургу, но и всем интересующимся балетом россиянам. Игорь Булыцын в свое время получил «Золотую Маску» за роль Меркуцио в самодуровской версии «Ромео и Джульетты» – и свойственные персонажу задиристость и бесстрашие Самодуров явно разглядел в самом Булыцыне. Его «Танцеметрия», музыку к которой сочинили Сергей Гилёв и Дмитрий Селипанов (довольно мрачное электронное испытание для ушей), ведет отчетливый диалог с самодуровской же «Танцеманией» (сделанной в Большом театре и уже собравшей все возможные призы), но там, где уходящий екатеринбургский начальник позволяет себе любоваться стройностью кордебалета, нынешний танцовщик и начинающий хореограф рвет движения на части. Идеологически это близко к тому, что делал в свое время Уильям Форсайт: балет, что становится для зрителя не удовольствием, а интеллектуальным испытанием, а для артистов – испытанием физическим. Диалог Марии Михеевой и Михаила Хушутина рисует встречу мужчины и женщины как жесткий поединок – и в какие-то моменты зрителю становится даже немного жутко от бескомпромиссной решимости танцовщика и балерины.
Компанию трем коренным екатеринбуржцам (коренным – в смысле карьеры, так-то только Меркушев с детства живет в Екатеринбурге, Хлебников приехал из Удмуртии, а Булыцын из Башкирии) составил екатеринбуржец новенький – Максим Петров, что примет в августе бразды правления, а сейчас рядом с Самодуровым изучает местный театр и вовсю работает над текущим репертуаром. Он сделал для уральского театра новую версию балета «Послеполуденный отдых фавна» на музыку Дебюсси. Год назад маленький спектакль с таким названием Петров показал в Мариинском театре – и это были пластические портреты участвующих в постановке артистов. Теперь спектакль называется просто «Полдень», идея осталась та же – никаких лужаек, фавнов и нимф, танцы артистов в белых костюмах и утверждение в танце того факта, что каждый из балетных по природе фавн. Работа у них такая. Но поскольку это именно портреты, то спектакль поменялся кардинально, он подстроен под пластику нынешних екатеринбургских солистов. Мария Михеева, Мики Нисигути, Томоха Терада, Михаил Хушутин и Хидеки Ясумура получили танцы, в которых отражается стремление балерины в каждую партию вносить лебединый излом и азартное отношение к работе танцовщиков – в вариацию, как в драку. Этот «Полдень» – затакт и обещание: планы следующего сезона театр пока хранит в строжайшем секрете, но понятно, что это будет полноценный сезон Максима Петрова.
Что теперь требуется хореографам? Практика, разумеется. Остается только надеяться, что двух авторов, которых можно вполне назвать сформировавшимися балетмейстерами с выраженно своим языком – Хлебникова и Булыцына, – разглядят руководители и других российских театров. Те, кто горюют, что нет постановщиков, увидят, что они есть. Нужно лишь внимательнее всматриваться в окружающий пейзаж.
