События
В 1872 году Антон Рубинштейн, основатель Санкт-Петербургской консерватории, создатель духовных опер, принес в Мариинский театр партитуру своей новой оперы на романтический сюжет. Поэма «Демон» Лермонтова, основательно переработанная либреттистом Павлом Висковатым, представила еще одного «лишнего» человека, вернее – падшего ангела, изгнанного из рая и мстящего всему сущему в мире.
С тех пор опера ставилась в Мариинке с периодичностью примерно раз в пятнадцать-двадцать лет. Самый большой перерыв случился во второй половине XX века: после премьеры 1964 года, осуществленной режиссером Александром Соколовым, следующая версия появилась лишь в 2003-м. Тогда за «Демона» взялся Лев Додин, премьера состоялась в Парижском театре «Шатле» петербургскими силами: из того состава сейчас пел Евгений Никитин. А вот Валерий Гергиев в новом спектакле Елизаветы Корнеевой так за пульт оркестра и не встал, хотя был заявлен на афише премьерного блока. Соратником молодой режиссерши стал дирижер Гурген Петросян, победитель Первого международного конкурса имени С. В. Рахманинова (2022). Сделал все мастеровито, уверенно, был на одной волне с певцами. Однако не было в этом звучании романтического очарования, инфернальности – возможно, потому, что ничего такого не происходило на сцене.
«Демон» сейчас оказался в эпицентре внимания в обеих столицах. В Большом театре в Москве постановка Владиславса Наставшевса шокировала радикализмом: герой разъезжал на мотоцикле, ангелы оказались капельдинершами, а Тамара – оперной звездой. В Мариинском театре Елизавета Корнеева попыталась сфокусироваться на внутреннем мире, на психологической стороне сюжета.
Елизавета Корнеева: Для меня «Демон» в первую очередь про человека
На сцене маленький мальчик шалит в песочнице (декорации Екатерины Агений), бегает в белой рубашонке и играется с развевающимся черным плащиком. Его обступают фигуры в черных одеждах, она не дают ему вырваться на свободу, но тут возникает девочка, тоже в белом, она берет его за руку и уводит прочь. Ей противостоять нечисть не может.
Публика в антракте активно обсуждала, кто эти дети: Демон и Ангел в образе невинных созданий? Тамара и Синодал? По программке оказалось, что Демон и Тамара… В оригинале композитор представлял красочный пролог, где звучат фантастические голоса ветерков, струй, цветов, вечернего зефира – но кому же теперь, в век прагматизма, интересны такие красоты? Во всяком случае – не режиссерам…
Первое появление взрослого Демона вызвало чувство дежавю: длинные белокурые волосы, черный камзол – все это издали напомнило образ Дмитрия Хворостовского в этой партии. Но в ближайшем рассмотрении сходство рассеялось, да и сам Демон оказался вовсе не страшным и не зловещим, а скорее ходульным оперным героем-любовником. Магеррам Гуссейнов красиво спел главные хиты оперы – «На воздушном океане», «К тебе я буду прилетать», «Клянусь я первым днем творенья»… Его партия – это сплошные хиты, певцу есть где развернуться и показать голос, темперамент. Но его постоянное присутствие на сцене, где он молча наблюдает то за князем, то за Тамарой, его постоянное мельтешение снимает инфернальный флер, ожидаемый от этого персонажа. Немного наивно поставлены «разборки» Демона и Ангела (Ирина Шишкова): режиссер намекает на незакрытый гештальт, на любовь-ненависть между ними, из-за которой Демон в итоге мстит всем и вся.
Упомянутая выше песочница – центральный элемент многих мизансцен: герои в ней стоят, присаживаются на край, как на скамейку в парке, устраивают вечеринку и даже ставят на нее праздничный свадебный стол (ну не убирать же ее все время). В песочницу же упала в финале Тамара, которую плохо закрепили на подвесной конструкции. Хорошо, что к этому моменту она уже все отпела, и ангелам оставалось лишь оповестить об ее искуплении и прощении. Наталья Павлова в образе княжны смотрелась и звучала органично. Ее героиня увлекается посулами Демона – перспектива стать «царицей мира» ее манит. Но в то же время воспитание не позволяет окончательно потерять голову: по замыслу постановщиков, Павлова в меру романтична, в меру рациональна, певица красиво ведет кантилену и слушать ее приятно.
Вопросы оставили сцены с князем Синодалом: кто эти люди в куртках с расцветкой леопарда? Его отряд или посетители притона/бара, где посреди ущелий остановился на ночлег жених Тамары? Высокие барные стулья, кальян, шест с танцовщицей, извивавшейся под хор «Ноченька», девушки в трико, с которыми обнимался Синодал, произнося текст о том, как он спешит увидеть Тамару, – весь этот антураж, видимо, должен был намекнуть зрителю, что князь не идеален и «получил по заслугам». Всю эту «психологическую подоплеку» достаточно внятно отыграл Роман Широких. В конце концов девушки в трико перевоплотились в разбойников (или бесов, насланных Демоном), которые и напали на князя в песочнице. В общем, все это смотрелось странно и неубедительно и даже шаржированно. Но больше всего удивил слуга князя (Антон Перминов), который в момент нападения оставался стоять в стороне и безучастно смотрел на расправу с хозяином. По мизансцене получилось, что он оказался чуть ли не в сговоре с Демоном. И затем, когда он предложил стеречь покой Тамары в монастыре, зритель вполне мог заподозрить его в двурушничестве. Режиссер придумала ему проходку через зрительный зал, а вместо чугунной доски, в которую он должен бить, старик на себе волок барный стул (видимо в наказание, что во втором действии в притоне «сдал» князя). Его соло «Спит христианский мир. Пред крестным знаменем, силой молитвенной, все нечестивое прахом падет» в этом контексте выглядело слегка комично.
Эффектно и с юмором были поставлены танцы во втором действии во время свадебного пиршества. В них не было ничего ориентального: хореограф Константин Хлебников придумал симпатичные сценки мужской группе с колкими, гротескными движениями, а затем женщинам – в более плавной манере, соответствующей музыке. Это вносило оживление и подчеркивало желание постановщиков вывести сюжет из временных координат: история эта могла произойти где, когда и с кем угодно.
Каков же вывод? Зло частенько обаятельно и более привлекательно, чем добродетель, а черные трико на симпатичных девушках могут соблазнить даже самых пылких влюбленных. Красоты партитуры «Демона» трогают сердце и поныне, и даже современная огранка не способна пригасить блеск рассыпанных в ней музыкальных алмазов.
