События
Augmented reality – слово сезона на Вагнеровском фестивале. Режиссер Джей Шайб попытался «дополнить» вагнеровскую реальность. Испанец Пабло Эрас-Касадо триумфально дебютировал за дирижерским пультом.
«Недавно Байрoйт пережил несколько дней крайнего нервного возбуждения, – иронизировал в 1876 году Петр Ильич Чайковский, один из первых русских корреспондентов на тогда свежеоснованном вагнеровском фестивале. – В опере “Зигфрид” фигурирует червь-исполин – Riesenwurm. Этот червь был заказан в Лондоне. Туловище давно прибыло, а головы все нет. Общий переполох…» Означенный червь (то бишь дракон) был чем-то вроде сложно устроенной марионетки. Надо сказать, что Рихард Вагнер неизменно восхищался техническим прогрессом и был падок до модных новинок.
Без малого полтора века спустя (в 2026 году фестиваль музыки Вагнера в Байройте готовится отметить свое 150-летие) «нервное возбуждение» публики обеспечивало другое чудо техники: augmented reality (AR).
Цифровая технология, название которой переводится как «расширенная» или «дополненная реальность» (то есть совмещение виртуального и реального), предполагает введение в зрительное поле дополнительных визуальных данных – например, цветовых разметок, указывающих на местонахождение игроков во время трансляций футбольных матчей. Известная с конца 1980-х годов и широко используемая в медицине, военной технике и, конечно, индустрии компьютерных игр, AR пару лет назад добралась и до оперы. И теперь вот даже до Байройта.
Режиссура премьеры сезона, оперы «Парсифаль», была поручена американцу Джею Шайбу, профессору уважаемого Массачусетского технологического института, известному в мировом театральном сообществе именно в качестве эксперта по техническому расширению театрального языка. Выглядело это так: усевшись на жесткое байройтское кресло, зритель обнаруживал в специальном кармашке толстенные очки. Надевший их видел помимо сардинной бочки театрального зала и отдаленной сцены плывущие как бы поверх реальности образы – звездное небо и переплетающиеся ветви терновника, мечи и копья, дюреровские руки, чаши святого причастия, расцветающие лилии и прочие образы из обширного и разносортного багажа вагнеровских символов. В сцене, где «юный глупец» Парсифаль подстреливает лебедя, над залом, примерно от королевской ложи, где традиционно восседала «королева в изгнании», экс-канцлер Ангела Меркель, в сторону сцены над залом пролетела, тяжело махая крыльями, целая стая виртуальных лебедей. А во время рассказа Гурнеманца перед глазами почему-то кружилась забавная, но назойливая виртуальная муха.
Усевшись на жесткое байройтское кресло, зритель обнаруживал в специальном кармашке толстенные очки. Надевший их видел помимо сардинной бочки театрального зала и отдаленной сцены плывущие как бы поверх реальности образы…
Все это не слишком мешало, но и не чрезмерно обогащало встречу с гениальной музыкой прощальной оперы Вагнера. В целом же очевидной связи между достаточно статичной режиссурой реального спектакля и виртуальным потоком бессознательного не было, да и не предполагалось, как пояснил журналистам Джей Шайб. «Я попытался лишь прокомментировать тот образный ряд, который так или иначе содержится в музыке Вагнера», – смиренно охарактеризовал режиссер свою работу.
Однако точкой над i стало то, что пресловутых очков хватило далеко не на всех. В результате противостояния прогрессивных сил художественного руководства фестиваля и консерваторов из рядов его же Попечительского совета очков было закуплено лишь 300 штук на зал в 1940 неизменно распроданных мест. При Вагнере с его умением «работать со спонсорами» такого, скорее всего, не произошло бы.
Вне зависимости от наличия или отсутствия очков все слушатели причастились фантастическому в музыкальном отношении гезамткунстверку. Дышащий и живущий Вагнером фестивальный оркестр под управлением байройтского дебютанта испанского дирижера Пабло Эрас-Касадо превосходил себя в виртуозности и точности, несравненный фестивальный хор (хормейстер Эберхард Фридрих) был верен себе. Латвийская оперная звезда Элина Гаранча, поделившая в этом сезоне центральную женскую партию с россиянкой Екатериной Губановой, была эротичной, трагической, человечной Кундри, Андреас Шагер – более чем убедительным Парсифалем (особенно если учитывать, что австрийский тенор всего за две недели ввелся в роль, заменив заболевшего мальтийского коллегу Джозефа Каллейю). Ну, а «мистер Байройт» Георг Цеппенфельд заслужил бы приз «лучший Гурнеманц всех времен», если бы такой приз существовал: более элегантного, осмысленного и одновременно драматически напряженного повествования об истории Грааля даже Байройт не слыхивал давно.
В остальном на Зеленом холме все спокойно. Прошлогоднее «Кольцо» в постановке Валентина Шварца, забуканное публикой и заплеванное критикой после премьеры, сильно выиграло от спокойной, выстроенной дирижерской концепции Пиетари Инкинена. Хулиганский «Тангейзер» Тобиаса Кратцера остается любимцем публики (в частности, благодаря восхитительной Венере в исполнении все той же Екатерины Губановой). За пультом «Тангейзера» дебютировала Натали Штуцман, вторая женщина-дирижер в Байройте после Оксаны Лынив, продолжающей уже третий год вести фестивальную постановку «Летучего голландца» (инсценировка Дмитрия Чернякова). Штуцман к тому же еще и певица по первой карьере. Ее «Тангейзер» лиричен и интенсивен, в то время как в «Голландце» Лынив чувствуется, что маэстра, ставшая два года назад главным дирижером оперного театра Болоньи, изо дня в день имеет дело с партитурами Доницетти и Верди. Итальянский флер способствует украшению музыки Вагнера.
Малосостоятельная версия «Тристана и Изольды» (режиссер Роланд Шваб, дирижер Маркус Пошнер), с рождения нездоровое дитя пандемии, прожив всего два сезона, уже в 2024 году уступит место новой постановке. В 2025 году появятся новые «Мейстерзингеры», ну а в 2026 году придется ехать в Байройт на все лето: в юбилейный сезон обещаны все девять канонических опер Вагнера плюс «Риенци». Будем надеяться, что это поможет реанимации городской гастрономии и сферы услуг, все еще пребывающих (за редким исключением) в постпандемийной коме. Впрочем, еще Чайковский сетовал: «Каждый кусок хлеба, каждая кружка пива добывается в Байройте с боя… Да и добившись места за табльдотом, нескоро дождешься, чтобы до тебя дошло не вполне разоренным желанное блюдо». Словом, можно считать – традиция.
К числу байройтских новостей, носящих характер локальной сенсации, относится также продление контракта Катарины Вагнер на посту руководительницы фестиваля: правнучка композитора Рихарда Вагнера выросла в Байройте в должности кронпринцессы и унаследовала престол от своего отца Вольфганга Вагнера в 2008 году.
Периодически антимонархисты от культурной политики пытаются выступать против династического принципа правления на Зеленом холме, ссылаясь на здравый смысл и прочие демократические ценности, но пока неизменно оказываются поверженными превосходящими по численности и влиятельности сторонниками байройтского престола. Должно же быть в стране хоть что-то стабильное и неизменное. Особенно в таком шизофреническом месте, как сказочный Байройт.
