Пятьдесят оттенков чёрного

На черной-черной сцене, с черным-черным задником артисты в черных-черных костюмах в луче света от нависающей над ними лампы разыгрывают трагедию четы Макбет. В постановке австралийского режиссера Барри Коски (перенос его успешной инсценировки 2016 года в Цюрихе) опера Верди, густо насыщенная событиями, персонажами и массовыми сценами, сводится к крайне интенсивной, но очень камерной психологической драме. Овальная лампа, которая то вздымается под потолок, то надвигается вплотную к солистам, выхватывает и высвечивает мятущиеся фигуры главных персонажей оперы, оставляя все остальное действие словно бы за кадром. Мы не увидим ни ведьм, ни гостей на праздничном банкете: кроме двух хоров все остальные массовые сцены озвучиваются из-за кулис. Единственная «массовка» – группа полуобнаженных артистов миманса, которые назойливой птичьей стаей сопровождают на сцене Макбета с первых тактов оперы, – его страхи и тайные желания? Мстительные Эринии? Загубленные души?

Тотальная темнота, в которой разворачивается действие оперы (кроме верхней лампы мрак разрезает лишь линия огней, убегающих сужающейся перспективой вглубь сцены), как нельзя более точно соответствует мрачному колориту партитуры Верди. Когда-то Верди сокрушался, что трагедии Шекспира с трудом переводятся на язык оперы из-за необходимости постоянных смен декорации, но в данной постановке композитор был бы доволен: в силу предельно минималистского сценического решения именно музыка становится главным отражением разворачивающейся драмы. Венский филармонический оркестр под управлением дирижера Филиппа Жордана жирными мазками расцвечивает партитуру Верди – внятные, выразительные соло, интенсивная экспрессия монументальных сцен, мрачная приглушенность духовых и прочная эмоциональная сцепка с солистами. В одном из интервью Барри Коски отмечает важную для него особенность работы с музыкальным руководителем Венской оперы. Филипп Жордан с завидным постоянством присутствовал на всех режиссерских репетициях с артистами, поскольку его интересует не только музыкальное прочтение, но и понимание спектакля как единого целого.

Каким бы оригинальным не было монохромное режиссерское решение этой мрачной драмы, «сработать» оно может только при наличии больших артистов на сцене, на что и была сделана ставка. И здесь, честно говоря, повезло и режиссеру, и зрителю: именно благодаря исполнительскому составу трагедия супругов Макбет получает свой подлинный масштаб. Режиссера прежде всего интересуют отношения этой предельно зацикленной друг на друге пары. Возможно, после долгих месяцев вынужденной ковидной изоляции, которые многие прошли наедине с партнером на фоне неожиданной эфемерности внешнего мира, публике легче представить себе градус этой изматывающей близости. Не случайно в сопровождающем постановку буклете содержатся не только музыковедческие и культурологические статьи, но и ряд медицинских эссе, посвященных проблемам патологических отношений. Его нервозность и нерешительность постепенно вырастает в механистическое равнодушие убийцы, а ее властная одержимость оборачивается безумием. В этом смысле итальянский баритон Лука Сальси (Макбет) с его теплым, абсолютно вердиевским тембром и мягкой (местами слегка однообразной) вокальной подачей оказывается прекрасным партнером для Анны Нетребко (Леди Макбет), которая купается в мельчайших оттенках огромного драматического и вокального диапазона своей партии.

Для обоих солистов это уже не первый выход в «Макбете», но, безусловно, этот спектакль, как никакой другой, позволяет обоим продемонстрировать артистический класс, вокальную выдержку и умение держать внимание зала, находясь большую часть времени на пустой сцене с двумя стульями и парой черных ворон с абсолютно достоверными птичьими повадками (на мгновенье мелькает дикая мысль, уж не настоящие ли это птицы). Хирургический свет слепящей лампы высвечивает эквилибристику страшных помыслов героев – смертельный номер на арене жутковатого цирка. Барри Коски, увлекающийся эстетикой театра представления, продуманно выстраивает пластику артистов – подчеркнутые жесты и позы. Блестяще проведены две главные сцены оперы: интенсивный дуэт Макбета и его Леди и сцена безумия – единственная, где тотально черный цвет постановки пронзает белое платье Леди Макбет. Для Анны Нетребко это одна из любимых, «коронных» партий последних лет, что и не удивительно: кроме психологической точности она демонстрирует редчайшее вокальное попадание – глубокие, темные низы и тончайшую филировку звука в самых предельных границах динамической амплитуды. Достоверность ее сценического присутствия захватывает, и зал,  даже заполненный на пресловутые 75 процентов, заходится в криках «Браво!».

В рамках игры со светом и тенью, на которой строится спектакль (сценография и свет – Клаус Грюнберг), решены и образы других важных персонажей оперы. Они выступают из тьмы как ожившие тени, видения ночного кошмара. В тяжелый сон главных героев проникает ставший досадной помехой Банко (яркое выступление молодого итальянского баса Роберто Тальявини) и победившее войско Макдуффа (звонкоголосый лирический тенор Фредди де Томмазо) и Малькольма (Карлос Осуна). Многое так и остается за кадром – встреча с ведьмами (невидимый хор озвучивает предсказания, которые Макбет словно бы произносит себе сам), убийство Дункана. Пожалуй, самым внятным внедрением реальности в этой сновидческой постановке можно считать две массовые сцены – победоносный финал и знаменитый хор изгнанников в начале IV действия: выйдя на сцену в черных покрывалах, на кульминации хористы скидывают их один за другим, и из кромешной тьмы проступают живые человеческие лица.

В отличие от многих других вердиевских опер история «Макбета» на сцене Венской оперы складывалась довольно трудно. Началось все с неудачной постановки в 1848 году, еще при жизни композитора, когда дирекция театра пошла на откровенно ошибочный кастинг: бас вместо баритона в партии Макбета, баритон вместо баса в партии Банко и певица с очень скромным лирическим сопрано в сложнейшей роли Леди Макбет. Естественно, тут же последовала разгромная рецензия известного своим воинственным нравом критика Эдуарда Ганслика. С тех пор «Макбет» на сцене Венской оперы знал блистательных солистов (Элизабет Хенген, Криста Людвиг, Ренато Брузон, Николай Гяуров), но к инсценировкам все время выдвигались разного рода претензии, что делало их жизнь крайне непродолжительной – экстравагантную постановку Веры Немировой 2009 года, в которой король Дункан отплясывал в шотландской юбке, даже пришлось в срочном порядке заменить на очевидно более конвенциональную «Травиату». Новая постановка Барри Коски рассчитана на шесть спектаклей в июне, а следующий «транш» ожидается в январе – Анну Нетребко заменит Анна Пироцци, с которой они уже делили партию Леди Макбет в Ковент-Гардене три года назад. Изменение в составе станет проверкой на прочность и для солистов, и для постановки: ждет ли ее долгая и счастливая жизнь на сцене Венской оперы.