Конкурс Рахманинова
Эта номинация на конкурсе, пожалуй, самая главная – ведь Сергей Васильевич, прежде всего, великий композитор, а уже дальше пианист и дирижер. Вместе с тем именно здесь уже возникает больше всего вопросов: по каким субъективным критериям оценивать фортепианные и симфонические опусы участников – скажем, 74-летнего мэтра Владимира Кобекина и 26-летнюю студентку консерватории Кристину Оганесян? Обязателен ли диалог с Рахманиновым, или авторам предоставлена стилистическая свобода? Почему в третьем туре их сочинения будет исполнять оркестр, а не ансамбль солистов, как это «принято» в современной академической музыке? Впрочем, на эти вопросы ответы наверняка смогут дать члены жюри во главе с заведующим кафедрой сочинения Московской консерватории Александром Чайковским. Состязания первого этапа второго, очного, тура прошли в Малом зале, где прозвучали фортепианные сочинения композиторов-участников (как в собственном исполнении, так и в исполнении приглашенных пианистов).
Еще на пресс-конференции перед открытием Александр Владимирович сетовал на то, что молодые композиторы почти «не дружат» с роялем – не только предпочитают сочинять за компьютером, а не за инструментом, но и не владеют им в должной мере. К счастью, первый этап конкурсного соревнования показал обратное. Композиторы максимально широко использовали звуковую палитру и богатство тембров фортепиано, и словно отдав дань уважения Рахманинову, новейшие техники письма использовали по минимуму (как известно, Сергей Васильевич не выносил композиторские авангардные «изобретения» начала XX века). Впрочем, и без препарации и кластеров было весьма любопытно слушать фортепианные миниатюры этих двенадцати таких разных конкурсантов.
Выпускник «Ипполитовки», обладатель одной из премий конкурса «Партитура» Андрей Поспелов и концертирующий пианист и композитор из Великобритании Юаньфан Ян представили «Полифоническую сонату» и «Партиту» – две токкаты прокофьевского типа с намеренным акцентом на крайних регистрах (излюбленный прием многих авторов): пианист Руслан Разгуляев добавил к опусу Поспелова ощутимого драйва. Александр Тлеуов, выпускник Московской консерватории, и китаянка Цзиньхан Сяо написали качественные стилизации под фортепианную музыку XX века – в фортепианных «Багателях» у Тлеуова ощущался дух раннего Мясковского, у его коллеги в опусе Eve – Дебюсси и Равель с ноткой национального колорита. У ассистента-стажера Московской консерватории Кристины Оганесян вышла весьма изящная сонорная пьеса «Потоки», усеянная мессиановскими трелями и россыпью фактурных пассажей, которые, как и всегда с легкостью, преодолела солистка ансамбля «Студия новой музыки» Мона Хаба. Пожалуй, самым технически сложным и виртуозным выглядело «Скерцо в русском стиле» Алексея Сергунина – также талантливого пианиста, ученика Ксении Кнорре: особенно захватывало внимание то, как автор-исполнитель демонстрирует в стремительном темпе глиссандо по клавишам в разных направлениях. А китаец Майшо Ло и композитор и по совместительству солист оркестра Мариинского театра Эдуард Кипрский показали, что и сегодня можно писать чувственные, пылкие романтические баллады.
Ассистент-стажер консерватории Петр Дятлов бросил вызов самому герою конкурсных состязаний уже потому, что представил на суд жюри и публики «Вариации на тему Паганини». И надо сказать, эта шалость вполне удалась. Дятлов добавил к теме знаменитого 24 каприса (цитируемого Рахманиновым в своей «Рапсодии») «чужеродные» подголоски, постепенно растворяя знаменитую мелодию в новых звучностях, раскрашивая в новые цвета, – замечательный пример того самого диалога с Рахманиновым. Второй, не менее прекрасный поклон сделал Владимир Кобекин. Заранее опередив вопрос в духе «а зачем вам этот конкурс», мэтр в видеопрофайле признался, что участвует здесь, потому что не только исполнял рахманиновские концерты, но и ощущает особую связь с ним.
Это было слышно с первых тактов его сонаты «Большой распев» – та же колокольность, мелодика в духе русского знаменного пения плюс некая импровизационность, уже нехарактерная для Рахманинова: Кобекин играл собственную музыку с какой-то детской восторженностью и упоением. О другой связи с Рахманиновым в своем профайле поведал изобретатель метода сочинения музыки под названием «дышащий лад» Александр Макаров: мы узнали, что он также «мелодист, а не авангардист», и увидели его «Ивановку», сад и растения. И, наконец, третье приношение Рахманинову продемонстрировал Михаил Фуксман – сначала в эксцентричной манере рассказал о путешествии рахманиновских тем в разные стили в своем цикле «Этюды-аллюзии “Рахманинов и его время”», а затем пианистка Софья Бугаян наглядно воспроизвела этот маршрут (особенно запомнился экскурс в джаз). Что ж, посмотрим теперь, что приготовят участники на втором этапе, – предполагается, что это будут опусы для фортепиано с оркестром, где состав должен быть ориентирован на Третий концерт Рахманинова.
