Конкурс Чайковского
Конкурс Чайковского – конкурс для пианистов? Зато вокалисты изначально «победили» численностью! В первом туре жюри, авторитет которому обеспечивают такие мастера как Эдита Груберова, Ферруччо Фурланетто, Сьюзен Грэм и Альбина Шагимуратова, за четыре дня героически прослушали 59 разнообразных по качеству конкурсантов. Во второй тур из общего потока прошла одна треть: традиционно решение жюри стало объектом дискуссий, но, как говорил герой советского фильма «Мистер Икс»: «Что выросло, то выросло, теперь уж не вернёшь…».
Первый день второго тура показал, что из десяти участников в позитивном ключе можно говорить только о четверых. На пьедестал поставим Марию Мотолыгину. Певица получила образование в Саратове, затем один сезон пела не самые яркие партии в Екатеринбургском театре, а в прошлом году стала артисткой Молодежной оперной программы Большого театра.
Если взглянуть на биографии участников второго тура, вырисовывается любопытная картина: больше половины – русские, преобладают солисты Мариинского театра. Пытаться определить средний уровень участников в нашем случае бессмысленно, слишком уж они разные, но среди всех, судя по первому туру, выгоднее выделяются солисты Молодежной программы Большого: все-таки известен кураторам этой индустрии какой-то невероятный секрет…
«Судя по первому туру» – в нашем случае суждения основывались на трансляциях medici.tv. Оказавшись в зале, сразу невольно констатируешь, что колоссальная разница между виртуальным и реальным прослушиванием нисколько не преувеличена. Кстати, многим из нас не составит труда вспомнить таких певцов прошлого, голос которых хорошо ложился на запись, но менее убедительно звучал в зале. Надо отдать должное звукооператорам Конкурса Чайковского: они свою работу делают великолепно.
Что касается Зала имени Мусоргского в Мариинском-2, то с момента перенесения вокальной номинации в Петербург (2011 год) на тему несуразного выбора акустического пространства сломано уже немало копий. Единственное, что может тормозить решение вопроса: если на тех же пианистов всегда переполнен Большой зал Московской консерватории, то в рядах фанатов «Сольного пения» еще есть вакантные места.
Неподходящий зал принципиальным неудобством стал только для Марии Мотолыгиной, её настоящему оперному голосу тесно в небольшом помещении. Гибкое, но мощное сопрано артистки обладает невероятным богатством тембровых красок: на каждый из пяти разножанровых номеров она подобрала идеально подходящее техническое, стилевое и художественное решение. Замечу, что далеко не у всех романтическая ария отличалась от народной песни.
Два низкоголосых корейца, Джил Бьонг Мин и Ким Гихун, подкупили грамотным и драматургически спланированным выбором репертуара. Последний пел удачно и музыкально, но талант его требует более пристального внимания – на данном этапе он оставил послевкусие ровного, качественного, но малопривлекательного вокала. Примерно такая же предварительная оценка уходит в Грецию: Александрос Ставракакис ошибся только с Монологом Бориса, в котором сразу после правдивого эмоционального накала в «Лесном царе» вдруг появилась утрированная подача текста.
Джил Бьонг Мин умело выстраивал широкие фразы рахманиновского романса «Не пой красавица при мне», с ощущением формы спел Арию Каспара из оперы Вебера «Вольный стрелок», раскрыл свои актерские способности в речитативе Трулава из «Похождения Повесы» Стравинского, затем приковал к себе слушательское внимание ритмически обостренной корейской песней. Своеобразным эффектным «бисом» стала «Серенада Дон Жуана» Чайковского.
«Контекст» четверки лучших скорее разочаровывал. Анна Викулина не пыталась скрыть полного отсутствия представления о стилистике, и техническая сторона нуждается в серьезной работе: от плохо управляемой тремоляции до фальшивых нот. Александр Михайлов пел чрезмерно крепким звуком, более-менее у него настроена середина диапазона, видимо, в ущерб верхним нотам.
Чуть ли не для всех камнем преткновения оказались обязательные романсы Петра Ильича: эта музыка требует сдержанности, аккуратности и нередко пения sotto voce. Конкурсанты, к сожалению, так не считают.
Солист Мариинки Глеб Перязев запомнился тем, что берет дыхание громче, чем поет: а как же культура пения? Кроме того, исполнитель уделяет внимания больше артикуляции, чем содержанию произведения. С похожими проблемами прошла во второй тур Айгуль Хисматуллина, не лучшим образом наученная подражать русской вокальной школе первой половины XX века.
Наконец, два «медленных» участника первого дня: Екатерина Савинкова и Владислав Куприянов. Чем можно руководствоваться, выбирая на состязание однотипный репертуар в крайне «протяжных» интерпретациях? Остается только догадываться. И объективно сопротивляются такой трактовке построенный по типу крещендо романс Чайковского «Скажи, о чем в тени ветвей» или «Невеста» Свиридова – замечательное сочинение композитора, где внутреннее движение за счет энергетики должно подкрепляться чисто техническими «ухищрениями».
Почему кто-то остался на периферии нашего рейтинга, а кто-то выбился в лидерскую четверку? Кроме индивидуальных профессиональных качеств, музыкантов объединяло серьезное умение работать в ансамбле с пианистом, слышать и понимать форму произведения, следовать ей, выигрышно подавать логику нюансировки и выбора динамических оттенков. Но немаловажен и другой момент: каждый из певцов «большой четверки» представил на суд жюри законченное и цельное выступление в формате отделения сольного концерта, а не государственного экзамена в Институте.
