Конкурс Чайковского
«Если 50 – 40 лет назад в начале конкурса можно было сразу выделить однозначно сильнейших, то с годами это становится все сложнее: участники играют достаточно ровно и очень профессионально», — поделилась своими мыслями член жюри, лауреат конкурса Чайковского 1966 года Каринэ Георгиан. Заметим, что во второй тур прошли все четверо представителей России.
В программе тура – соната по выбору (Бетховен, Шуберт, Брамс, Мартину), пьеса виртуозного характера, а также одно или несколько произведений на усмотрение конкурсанта. Подавляющая часть программы этого «камерного» раунда – произведения крупной формы. На этом этапе состязания чрезвычайно важна роль концертмейстеров, чье мастерство, за редким исключением, безупречно.
Открывала прослушивания вновь Сенья Руммукайнен – сильная и виртуозная виолончелистка из Финляндии. Её таланту, подкрепленному уверенностью, оказались равно подвластны Адажио и Аллегро Шумана, первая соната Мартину и соната ре минор Шостаковича. Кстати, этот опус — самый популярный на втором туре, его играли пятеро конкурсантов. Особенно запомнилась интерпретация восемнадцатилетнего китайца Чен Ибая. Он поражает своей «неазиатской» музыкальностью, которая заметно старше его самого. Это хорошо было слышно в сложнейшей виолончельной сонате № 4 Бетховена. Но и оставшаяся часть программы Чену удалась: Andante из сонаты для виолончели и фортепиано Рахманинова было изысканным, а «Цыганские напевы» Сарасате – вполне темпераментными.
Колумбиец Сантьяго Каньон-Валенсиа, кроме сонаты Шостаковича, исполнил «Арпеджионе» Шуберта. Это произведение было написано композитором для арпеджионе – инструмента похожего на виолоночель, но с ладами и шестью струнами. Наличие ладов снимало вопрос чистоты интонации, а большее количество струн упрощало игру. Теперь же, когда эту сонату играют на виолончели, исполнение вызывает определенные трудности, с которыми музыканты высокого класса, в том числе и южноамериканец, справляются без проблем. Впрочем, Сантьяго все же пришлось побороться с инструментом, что местами придавало «Арпеджионе» тяжеловесное звучание.
С этой же шубертовской сонаты начала свое выступление и россиянка Анастасия Кобекина. Далее в её программе были «Итальянская сюита» из балета «Пульчинелла» Стравинского в переложении для виолончели и фортепиано, «Танец эльфов» Поппера, а также произведение её отца, композитора Владимира Кобекина «Корабль дураков» для виолончели соло. И выбор программы, и её исполнение выявили сильные стороны Анастасии – в частности, умение использовать темброво-звуковые возможности инструмента.
Россиянин Иван Сендецкий выбрал для второго тура сонату Шостаковича, первую виолончельную сонату Бетховена и вариации на тему Россини для виолончели и фортепиано Мартину. Виртуозность и музыкальность нашего участника не остались незамеченными, хотя прорыва не случилось.
В программе японца Сато Харума (те же вариации Мартину, 4-я виолончельная соната Бетховена) выделялась соната № 1 для виолончели и фортепиано А. Шнитке, получившаяся по-настоящему напряженной и драматичной.
Златомир Фанг, очаровавший публику на первом туре, открыл прослушивания второго дня. Американец обладает не только высочайшей культурой звука, но и умеет наилучшим для конкурсной ситуации образом выстроить программу. В начале – Секвенция № 14 Л. Берио и пьесы для виолончели и фортепиано ор. 56 А. Аренского, в середине – мужественная виолончельная соната № 1 И. Брамса, а на десерт – легкая и непринужденная «Бабочка» Г. Форе. Портрет музыканта довершают техническое совершенство и поразительная осмысленность трактовок.
Федор Амосов (самый возрастной участник второго тура – 31 год), также сумел продемонстрировать впечатляющее стилевое разнообразие игры. Он представил виолончельную сонату № 3 Бетховена, четвертую сонату для виолончели и фортепиано Ж. Б. Триклира, а также россыпь романтических опусов: Andante из виолончельной сонаты соль минор Рахманинова, Интродукцию и блестящий полонез для виолончели и фортепиано Шопена и «Осеннюю песню» из «Времен года» Чайковского.
В этот день случился и форс-мажор. У корейца Тэгук Муна во время игры лопнула струна – событие не то чтобы из ряда вон, но именно оно придало размеренному конкурсному процессу элемент остросюжетности (за заменой «падшей» можно было проследить и по интернет-трансляции). Что интересно, это происшествие никак не повлияло на вдохновенное прочтение Муном своей программы. Величавость, трепет, грациозность, радость и печаль – сколько красок и эмоций заложил музыкант в виолончельную сонату Прокофьева! А «Юмореска» Ростроповича в исполнении корейца – просто фейерверк виртуозности.
Очередную версию сонаты Шостаковича предложил Иван Сканави. К сожалению, музыканту не хватило убедительности в художественном замысле. Удивительно, но вновь датчанин Джонатан Альгот Свенсен и немец Бенедикт Клёкнер завершали прослушивания тура. В добавлению к этому, в их программах опять нашлось место одному и тому же произведению (в первом туре это была соната Шостаковича) – на этот раз виолончельной сонате №2 И. Брамса. Обе трактовки объединило благородство звучания, осмысленность исполнения и безукоризненность в техническом отношении. Свенсен поразил первой частью прокофьевской сонаты – настолько ярко и выпукло он «вырисовывал» смычком образы и чувства, запечатленные в этом шедевре.
