Конкурс Чайковского
Программа первого тура для виолончелистов осталась неизменной с предыдущего конкурса. Участники должны были исполнить Прелюдию и Сарабанду из сюит И.С.Баха № 3, 4, 5 или 6, Pezzo capriccioso Чайковского и один из каприсов Пиатти, соч. 25. Еще одно или несколько произведений исполнялись по выбору конкурсантов.
Виолончельная география в этом году значительно сузилась: из двадцати пяти участников первого тура пятнадцать человек родом из России, шесть из Южной Кореи, двое из США, по одному из Китая и Австралии. Конкурсные прослушивания длились три дня в Малом зале Санкт-Петербургской филармонии.
Первый день открывал 19-летний Марк Фахрутдинов. Марк показал себя техничным музыкантом с благородным звучанием, которому, впрочем, не хватает выразительности, внутренней наполненности. Следом на сцену вышел артист musicAeterna Андрей Ефимовский – в его исполнении больше всего запомнился сумрак сюиты для виолончели Гаспара Кассадо.
Один из самых юных конкурсантов Даниил Никонов раскрылся как тонкий лирик в поэтичном исполнении Pezzo capriccioso и трех пьес-фантазий Шумана и как темпераментный виртуоз в третьей части Сонаты Золтана Кодая. Следующий участник Данила Владыко с первых нот покорил густым обволакивающим звуком виолончели работы Винченцо Руджери. Во всей красе он засиял в частях до-мажорной Сюиты № 3 Баха и ре-мажорной Сонате № 5 Бетховена.
Во второй половине первого дня выступал Пак Сон Гын из Южной Кореи. К сожалению, ни в обязательной, ни в свободной программе (Сонате Дьёрдя Лигети) его волевому звучанию не хватило разнообразия тембров и чистоты интонаций. Всеволод Гузов, тонко прорабатывающий нюансы и штрихи своего репертуара, особенно впечатлил пламенным исполнением всей Сонаты Кодая.
У австралийца Сэма Лукаса не было проблем с качеством интонирования или техники. Однако ему не хватало глубины, проживания исполняемых произведений – особенно это было заметно в частях до-минорной Сюиты № 5 Баха. Такого недостатка не было слышно у 18-летнего Богдана Ефремова. Музыкальностью, наполненностью живым чувством отличилась, среди прочего, «Итальянская сюита» Стравинского.
Следующий день начался с выступления Лазаря Камински. Возможно, из-за волнения у юного американца страдало качество исполнения. Пожалуй, наиболее удачной вышла пьеса «Кол нидрей» Макса Бруха – серия вариаций на две темы из еврейской народной музыки. И все же второй день прослушиваний был богат на успешные выступления. Одно из них – Камиля Мухаметдинова. В своей программе он раскрылся как разносторонний музыкант, способный увлечь и глубокомысленным до-минорным Бахом, и прихотливым Дебюсси (Соната для виолончели и фортепиано).
Удивительно похожими друг на друга, увы, становились произведения в программе китайца Вана Цзялэ. Со свойственной энергичностью он был склонен превращать шедевры Баха, Чайковского и Шумана во внеочередные каприсы Пиатти. Василию Степанову особенно удалась до-мажорная Соната для виолончели и фортепиано Прокофьева. Он органично сочетал изысканную прокофьевскую прохладу с его же душевными порывами. Следом выступал южнокореец Ли Дон Ёл – музыкант с богатой палитрой тембров, штрихов и образов. При очевидной тяге к деятельному началу (даже Pezzo capriccioso Ли исполняет с особой подвижностью) он способен на проникновенную лирику, сокровенность Сарабанды (Сюита № 3 Баха) и грациозность Седьмого каприса Пиатти.
Вечером второго дня балом правили девушки. Мария Зайцева и Ли Ён Ын показали себя самобытными индивидуальностями. Обе убеждали в Бахе (кстати, Мария – единственная, кто использовал барочный смычок), в Чайковском и в каприсах. Ён Ын особенно удался Шуман (Адажио и аллегро), Марии – «Испанская народная сюита» де Фальи. У молодых людей дела обстояли не так радостно. Нам Чон Хона было увлекательно слушать, особенно его чувственное исполнение «Пампеаны» Хинастеры, – но, к сожалению, было слишком много интонационных неточностей. Даниил Зимин представил интересную программу (в нее, в том числе, входила Соната для виолончели и фортепиано Дебюсси) – но ей не хватало более детальной проработки.
Третий день начался с выступления Ильи Михайлова – отдельно стоит отметить его деликатный штрих в Седьмом каприсе Пиатти и общее благородство звучания. У Ильи Измайлова наиболее удачной вышла Соната Шостаковича. Обоим виолончелистам, к сожалению, не хватило стабильности на протяжении всего выступления.
Участница из США, Цан Фиона Фэй, справлялась технически с обязательной и свободной программой (она выбрала сонаты Лигети и Рихарда Штрауса) и демонстрировала высокую культуру звука. Однако пока ее исполнению не хватает наполненности живым чувством (или же опытом: Фиона одна из самых юных конкурсанток). Иван Сендецкий приковывал внимание к своим трактовкам уже привычных произведений. Особо приглянулась «Итальянская сюита» Стравинского: Иван усилил театральное начало этой музыки и будто приглашал зрителей вообразить свою версию балета «Пульчинелла», который является музыкальной основой сюиты.
Наконец, в последний вечер первого тура наиболее яркими оказались выступления музыкантов из Южной Кореи Пак Сан Хёка и Кан Е Ын. Оба конкурсанта прекрасно справились с обязательной программой и блеснули в свободной. Сан Хёк околдовывал причудливой Сонатой для виолончели и фортепиано Бриттена, а Е Ын рассказывала полную отчаяния историю чьей-то жизни Сонатой Шостаковича. Менее убедительными оказались Арсений Безносиков и Софья Хускивадзе. Впрочем, Арсений порадовал проникновенным монологом частей до-минорной Сюиты Баха, а Софья кружила слушателей в «Воспоминаниях» Гаспара Кассадо.
В первом часу ночи по московскому времени Александр Князев объявил фамилии счастливчиков, прошедших во второй тур Конкурса Чайковского. Никонов, Владыко, Гузов, Ефремов, Мухаметдинов, Степанов, Ли Дон Ёл, Зайцева, Ли Ён Ын, Сендецкий, Пак Сан Хёк, Кан Е Ын – их всего двенадцать. Рассчитывать на прецедент трех внеплановых пианистов не приходится. Как подытожил Князев, «это конкурс; и вы это знали с самого начала».
