Персона

Владимир Тарнопольский:
Мы пытаемся соединить несоединимое – так называемый авангард и популярную музыку

Богдан Волков:
Мне интересно обновлять эмоции

Александр Сладковский:
С Рахманиновым мне было интереснее погрузиться в чистый симфонизм

Айлен Притчин:
Не люблю слово «система», оно отдает конвейером

Патриция Копачинская:
Я всегда чувствовала себя Пьеро

Накануне выступления на Зальцбургском фестивале скрипачка рассказала о своем вхождении в образ Пьеро, о том, чем опасны онлайн-трансляции и как она не отмечает юбилей Бетховена

Александр Журбин:
Творю свободно, как птица

Екатерина Сюрина и Чарльз Кастроново:
Новые идеи рождаются от спонтанного общения творческих людей

Александр Чайковский:
Вирус мне отомстил

Феликс Коробов:
У меня сложные привычки – не могу работать без цели

Ростислав Протасов:
«Геликон» – это семья

Александр Раскатов:
Сочинение музыки – это способ познания самого себя с карандашом в руке

Людмила Берлинская:
Наш фестиваль оказался в «зеленой» зоне

Лука Пизарони:
Ад – это всегда петь партию одинаково

Семен Бычков:
Мне удалось взломать сейф банка с современной музыкой и украсть оттуда драгоценности

Театр существует, чтобы общаться со зрителем

Андрей Алгоритмик:
Чувствую себя неуютно, когда мне говорят спасибо незнакомые люди

Владимир Юровский: 
Из трехколесного велосипеда у Малера получился двигатель внутреннего сгорания 

Константин Емельянов:
А выучу-ка я целиком «Времена года»

Алексей Рыбников:
Я всю жизнь провел в самоизоляции

Ирина Лапшина:
Все соскучились по сцене

Пааво Ярви:
Классическая модель исполнения Чайковского давно потеряла актуальность

Ольга Жукова:
Главное, чтобы в зал вернулся зритель

Николай Девлет-Кильдеев:
Самая хорошая музыка – это беззвучно работающий мотор автомобиля «Тесла»

Елена Панкратова:
Живу как затворница, работаю за двоих

Рашит Нигаматуллин:
Я ничего не делаю специально – просто слышу по-своему

Петр Бечала:
Мне близки мистические сюжеты

Александр Топлов:
Ограничения открыли для нас новые горизонты